Книга Тьмы. Дилогия (СИ) - Олег Мельник

Я знаю, Ты сейчас со мной. Освободи меня.

Внезапный порыв ледяного ветра согнал тучу сидящих на ветках ворон. Сотни крыльев зашуршали в воздухе, небо заполнилось карканьем, придавая что-то зловещее атмосфере вокруг. Тьма наконец-то ответила мне.

Происходящее пугало меня не меньше, чем Вику, но я был хладнокровен, будто убеждал не столько ее, сколько себя, — так и должно быть, это в порядке вещей. Я понял, что теперь моя жизнь не будет связана с Викой, моя жизнь обещала мне нечто новое и глубокое, и я должен был туда шагнуть сам. Выбор сделан, фигуры встали на свои новые места и кто-то должен был сделать первый ход.

— Мы, наверно, уже никогда не увидимся, — сказал я Вике. — Прощай.

— Ты уезжаешь? — Вику эта новость заставила позабыть о своем новом друге, она отстранилась от руки Антона и удивленно-испуганно подалась ко мне. — Куда?..

— Уезжаю, — кивнул я. А потом, заметив реакцию Вики, добавил: — Нет, пока не уезжаю. Но я не хочу тебя больше видеть. Всего доброго.

Я глянул в удивленные глаза Вики, и, не дождавшись ответа, ушел.

Я брел по набережной, отрекшись от всего на свете. Мир вокруг стал каким-то чуждым, новым и… понятным. Исчезала привычная картина окружающего — теперь вместо единого целого раскрывались отдельные мазки, отдельные детали и каждая из них имела свою силу и свой вектор. Больше не было хаотичного движения этих векторов — все они оказались сложным, но понятным вселенским узором. Тогда я еще оставался в мировосприятии человека, но это восприятие будто треснуло и через трещину глядело на меня нечто новое — скрытый механизм за кулисами театральной сцены. Я ощущал себя птенцом, пробившим узкую щель в скорлупе яйца. И только что пережитое событие больше не выглядело таким пугающим и непонятным.

Вместе с приходом нового мира, я осознал, что потерял старый. Я перестал цепляться за людей так, как делал это прежде. Друзья и семья теперь не были такими близкими как раньше — хотя бы потому, что находились в какой-то ограниченной сфере мировосприятия, тогда как моя расширилась до невообразимых размеров. Вход в мой новый мир для них был недоступен, возвращаться в старый у меня не было желания. Понимание этого вызвало ностальгию, но жажда увидеть большее тянула вперед.

Погода, словно чувствуя мои мысли, резко изменилась — воздух посвежел, крепнувший холодный ветер нагнал на небо темные тучи. Казалось, вот-вот грянет гроза — эффектная кульминация вечера, словно саундтрек к жизни человека.

Домой я завалился донельзя голодный и усталый. С родителями старался поменьше говорить, быстро поужинал и укрылся в своей комнате. После работы я обычно залезал в интернет, находил там какой-нибудь фильм и таким образом коротал остаток вечера. Сегодня все было по-другому. Как-то машинально, неосознанно, погруженный в глубокие мысли, я включил компьютер, принялся гулять по сайтам, абстрагируясь от своих действий. Перед глазами мелькали постеры, но ни один из них так и не сумел зацепить моего внимания. Через полчаса бессмысленные прогулки по информационной сети мне порядком надоели, глаза устали, а перегруженная голова просила отдыха. Я лег на диван, включил музыку в МР3-плеере и закрыл глаза.

Перед закрытыми глазами неожиданно возник образ Вики, хотя до этого мои мысли были далеко от нее. Она улыбалась и выглядела счастливой, отчего в груди у меня заныло — она была счастлива, но не со мной. Какое-то время я смотрел на нее, следил за ее движениями, словно Вика была живой, а не плодом воображения. Подсознание нарисовало ее так четко, во всех деталях ее внешности и характера, что легко можно было обмануться. Вика превратилась в образ, воспоминание, которое уже никогда не изменится. Изменилась настоящая. Возможно ли, чтобы все, что мы говорили друг другу, оказалось обманом? Или мы были такими только ради друг друга? А оказалось, что мы вовсе не те? Или мне хотелось видеть ее такой? А теперь мы просто образы, фотографии, оставленные неизменными на память…

Грянул гром — и я вздрогнул. Оказалось, я заснул на несколько минут, но этого хватило, чтобы выспаться и отдохнуть. Та пустота, гнетущая меня несколько дней, исчезла — ее заменил прилив новых сил, но не физической энергии, а какой-то внутренней. Мне очень захотелось взять гитару — за долгое время ее пребывания у Вики я не сыграл на ней и аккорда. Оказалось, Вика тоже не очень-то ей занималась, гитара оказалась жутко расстроенной.

Я настроил гитару под тюнером, достал из кармашка медиатор и начал играть. Тихий звон лелеял душу, почему-то охрипший голос удивительно послушно взял ноту. Настроение поднималось, хотя особой радости я не испытывал. Скорее некоторое умиротворение. Боль плавно переходила в грусть, а та в свою очередь распахивала окно в какое-то эйфорическое состояние, разрушающее преграды обыденности и дарующее чувство полета. Какая-то сила растекалась по пальцам, поднималась из живота к связкам, я балдел от этого чувства и играл не переставая…

Наконец руки устали, на подушечках пальцев левой руки проявились темные канавки от струн. Я чувствовал удовлетворение. То, что было необходимо мне на протяжении нескольких дней, нашлось. Точнее — вернулось.

Глава 3

Я рос довольно закрытым ребенком, несмотря на то, что охотно плавал в общественном социоёме: мне нравились командные игры на физкультуре, я любил принимать участие во всяческих школьных мероприятиях и целыми днями пропадал во дворе. Но никогда и ни перед кем не открывал своего внутреннего мира, считая это место священным и предназначенным лишь для меня одного. Наверно, это был такой способ маскировки, чтобы никто не заподозрил во мне чего-то, не присущего человеческому роду. Я боялся, что родители откажутся от меня, посчитав странным ребенком, бросающим тень недоверия к их социальному месту. Я боялся потерять друзей и сделаться мишенью для насмешек. Меня пугала мысль об изгнании, хотя желание одиночества невыносимо ныло в груди, выманивая из кипучего города на простор сельскохозяйственных полей и узкую полосу леса вдоль реки Кубани.

Короче говоря, я с детства больше жил на небе, чем на земле. В прямом и переносном смысле. Но больше всего манило звездное небо.

Однажды, лежа на крохотном плоту-Земле, дрейфующему посреди Океана Вселенной, вдали от фонарей, окруженный лишь несмело переговаривающейся темнотой летнего поля, я созерцал звездное небо и неожиданно сознанием провалился в его глубину. В тот момент я перестал быть на своей планете. Сила притяжения как будто иссякла, или почва подо мной вдруг провалилась, а я остался висеть в тех же вселенских координатах. Я парил где-то в необъятном, черном, украшенном соцветиями звезд пространстве. И это пространство больше не было двухмерной картинкой романтичного фотографа или астронома. Это был Космос, с его глубинами, расстояниями, с его движением, силой и загадками, недоступными никогда человеческой расе, ибо чтобы добраться до этих тайн уйдет не один срок, предназначенный людской цивилизации…