Карта, мобы, два скилла (СИ) - Изотов Александр

И она коснулась бутылька:

— Клянусь опытом группы, вас не выдам.

Кент на миг опешил, растерянно глядя на неё, а потом прикоснулся к своей склянке:

— Клятву принимаю.

Пустые бутыльки на миг осветились и потухли. Стены Баттонскилла засвидетельствовали соглашение игроков.

— А Тотем… или эта твоя Ракита, они узнают об этом? — я показал на их бутыльки.

Персики оба отрицательно покачали головами:

— Не-а.

Кент добавил:

— Только когда опыт исчезнет…

— А он перейдёт другой группе?

— Ага, прям, — усмехнулась Фонза, — Если бы. Уходит Батону, куда ж ещё.

— Ладно, Кент, — я поднял руки, — Мне не только алхимия нужна. Куда лут сдавать, чтоб подороже?

Игрок прищурился.

— Опа-опа! А что, есть что-то ценное? Открыл сундук?

Я переглянулся со своими, и Бобр с Биби усиленно затрясли головами: нет, типа, ничего ценного. Про три золотых точно никто говорить не хотел.

Усмехнувшись, я протянул Кенту карту:

— Да вот, типа этого.

Тот пробежался глазами:

— Чистый, — и посмотрел на Фонзу, — Увидела что?

— Уровня не хватает.

— Кент, кому лут сдавать? — я вернул его к разговору, забирая карту, — Гоблинам?

— Ага, попробуй, — тот засмеялся, — Весь лут отдашь, ещё должен останешься.

— А чего же ты с ними крутишься?

— Если вызнать все их секреты, там такое бабло светит, — заулыбался он, но тут же прикрыл рот ладонью, покосившись в сторону кухни, и махнул, — Ладно, пошли отсюда.

— Куда?

— К гномам.

* * *

К гномам, это значит, ещё глубже. Мы спустились ещё на пару пролётов, и тут подземелье уже было довольно холодным. Тянуло сыростью, в углах корявой каменной кладки копошилась какая-то живность, и под ногами с писком пробегали мыши.

— Говорить буду я, — сказал Кент, — Чтоб лишнего не сболтнули.

— Какой ты важный, Кешка, — съязвила Женя.

— Так, Пашня, давай без подколов?

Фонза сразу же огрызнулась:

— Не называй меня Пашней!

— А ты не называй Кешкой!

Я только с интересом покосился на Фонзу. А почему это она Пашня? Но, судя по злому выражению лица, спрашивать её об этом сейчас не стоило.

В общем, их спор на том и закончился. Потому что, спустившись по очередным ступенькам, мы уткнулись в огромные кованые ворота. Ржавчина почти не брала створки, и рыжики появились лишь в некоторых местах.

На воротах умелым кузнецом была выкована витая картинка: гном замахивается тяжёлым молотом, целит по заготовке на наковальне.

Кент оттянул большое било, едва достав до него на цыпочках, и долбанул по железному диску. Раздался звон, будто в гонг ударили, пришлось даже зажать уши.

— Интересно, а как гномы дотягиваются до него, — Бобр заинтересованно тронул било.

Ему на цыпочки вставать не требовалось, но тут здоровяк был прав: гномы точно постучать в эти ворота не смогут.

Тут заскрипела створка, и мы непроизвольно отошли назад. Один Кент остался стоять, как невозмутимый.

— А, персик… — к нам выглянул низкорослый гном, с курчавой чёрной бородой, прикрытый кожаным шлемом, как у мотоциклиста.

Из приоткрытой створки вместе с холодным ветром донеслись звуки гномьего подземелья. Звон, умноженный эхом, и крики работяг.

Гном обвёл нас всех цепким взглядом:

— А это кто с тобой? — его глаза задержались на мне, — Щебень-гребень! Чеканова кровь!

И он, чертыхнувшись, захлопнул створку.

Мы так и замерли, растерянно переглядываясь друг с другом. Кент повернулся ко мне и пожал плечами:

— Опа-опа, — растерянно бросил он, — Нежданчик-то какой.

Створка снова открылась, и выглянул другой гном. Так же шарахнулся, глянув на меня, и захлопнул створку.

— Ядрён батон, они что, каждый на тебя посмотреть выглянут? — выругался Бобр.

— Тихо ты! — шикнул на него Кент.

Створка открылась в третий раз, и к нам выглянул… Тегрий Палыч, наш куратор. Низкорослый, лысый, бородатый, с красным носом, и всё в том же засаленном шахтёрском костюме.

— Так, Гончар, — он вышел и прикрыл за собой створку, отрезая от нас звуки подземелья, — И чего тут забыли, плееры?

На нас заметно пахнуло перегаром. Как-то сразу разрушилась романтика гномьих подземелий…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Судя по лицу обернувшегося Кента, появление препода стало неожиданностью. А Тегрий Палыч вдруг зацепился взглядом за свиток в моей руке, и его глаза жадно загорелись:

— А что это у тебя такое?

Глава 26, в которой балласт

Как назло, я пропустил тот момент, когда можно было спрятать свиток. Тегрий Палыч просто впился в него глазами:

— Боюсь, первокурсникам не положено иметь такие вещи…

— Тегрий Палыч, любой лут из данжа принадлежит его группе, — сразу подала голос Фонза.

Горящие глаза препода явно намекали, что в этот момент он думает о чём угодно, но явно не о правилах Баттонскилла.

— Если найденный артефакт несёт серьёзную угрозу школе, то мне следует его изъять, — рука, запылённая известью, протянулась к свитку.

Я отошёл на шаг, и Тегрий Палыч нахмурился:

— Господин плеер, это как понимать?

— Мы хотели бы продать наш лут, Тегрий Палыч, — попытался оправдаться я, — Так что он навряд ли останется у нас.

Кент зашикал на меня, а препод противно улыбнулся, а потом пошарил в карманах. В одном, в другом… И вытащил потемневшую от времени монетку. Потом кинул мне.

Я едва успел поймать, как в этот же момент свиток перескочил в руки красноносому. Тот поймал его, улыбаясь, как нашкодивший озорник.

— Эй, — я только успел протянуть руку.

— Вы хотите сказать, — препод обвёл нас взглядом, и уставился на Кента, — что пришли продать лут гномам? Не сдавая на склад академии?

Я захлопнул рот. Все остальные тоже молчали, только Фонза с Кентом затрясли головами так, будто никогда в жизни не думали сдавать лут мимо кладовщика.

А Тегрий Палыч по-хозяйски развернул карту:

— Та-а-ак… Вот же щебень-гребень! — его взгляд метнулся ко мне, — И недели не прошло, и ты туда же! Неужели и вправду Чеканова кровь?

У меня забилось сердце.

— Вы про что?!

Но Тегрий Палыч не услышал вопроса:

— Не-е-ет, ребятушки, в Гималаи вам рановато. Эти локации начинаются с третьего курса, так что… — он покачал головой, — не могу позволить такой опасной карте остаться у вас.

— Гималаи? — только и вырвалось у Фонзы.

Препод поморщился, поняв, что сболтнул лишнего.

— Что вы имели в виду, когда сказали… — начал было я, но преподаватель поднял руку:

— Так, плееры и персики! — Тегрий Палыч принял серьёзный вид, — У гномов сейчас очень важное мероприятие. Просьба не отвлекать.

Он постучал по старым потёртым часам на запястье, на что-то намекая. А потом, не отворачиваясь, оттянул створку, тут же смачно икнул, заполняя атмосферу вокруг парами спирта, и бочком протиснулся. Ворота гулко грохнули, и мы остались в тишине…

— Ядрён батон, — только и вырвалось у Бобра, — Сколько он дал?

Я развернул кулак с монеткой. Она была чуть ли не чёрной…

— Серебрушка, — поморщился Кент, — Не густо.

— Десять серебра — один золотой?

— Ну, типа… Только нафиг оно никому не нужно, — персик отмахнулся, — Банки игроков даже не принимают.

Больше стучать Кент не рискнул.

— Сегодня спалился, придётся пока залечь на дно. Возвращаемся, пока не поздно.

— Да, этот Тегрий намекнул, что время поджимает, — даже Фонза занервничала.

— А чего будет-то, братва?

— Вот когда тебя в коридорах поймают, узнаешь, — чуть ли не одновременно сказали Фонза с Кентом, и постучали пальцами по склянкам с опытом.

Выяснилось, что по ночам на глаза лучше не попадаться, даже «сисястым ухолётам». Штрафы раздают только так, причём вполне реальные.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так что это нам ещё повезло, что ректор Дворфич не наказал нас за приключения с ветренным мобом серьёзнее, чем было на самом деле.