Бабочки Креза - Елена Арсеньева

— Что это значит? — хрипло проговорил Гектор. — Я думал, мы с тобой заключили союз. Я рассказал тебе все, что знал, рассказал про завещание Креза. И ты дал слово помогать мне! А теперь снова предал?

— Ну ты, паря, нашел, кому верить, — пробурчал Гаврила Конюхов, доселе хранивший молчание. — Я понимаю, обложили тебя со всех сторон, как того волка, ты готов и в западне спасения искать. Но верить Оське Хмелю… Он же иуда продажный!

— А ты не продажный? — хмыкнул Хмельницкий. — Ты чист и светел, как революционный буревестник? Сколько потребовал отступного, чтобы доктору старшую сестру отдать, а самому к младшенькой притулиться?

Аглая успела прижать руки к губам и заглушить вскрик изумления, но у Натальи он вырвался-таки!

— Кто тебе сказал? — прорычала Лариса. — Кто?!

— Я, — послышался угрюмый голос Гектора. — Вы обе так себя вели там, в моем доме, что я заподозрил неладное. Между вами была какая-то связь. Причем очень прочная. Я прикинул кое-какие даты, кое-какие слухи. Я ничего не знал, история слишком старая. Но был один человек… тоже старый. Он мог все знать. Я пошел к нему, и он ответил мне на мой вопрос.

"И в благодарность ты убил его, — горько подумала Аглая. — Убил и сжег старые письма, которые он тебе показал…"

Она вспомнила обрывки горелой бумаги в доме Льва Борисовича Шнеерзона:

"…Я очень рад, что мы выбрали для жительства Москву, а не Петроград, здесь все же самую чуточку спокойнее. Но я бы хотел вернуться в Нижний, город для меня… хоть и много позора…"

"Жизнь идет, а я все чаще вспоминаю… моя дочь… судьба ее очень меня беспокоит… оставил ради… получил за это, кроме горя и стыда? И если бы не ты и…"

"…умерла неделю назад, я остался вдовцом, бездетным, одиноким, никому не… ни одной из… может быть, только вам, мои верные, дорогие дру…"

Это писал Шнеерзону отец Ларисы. А Гектор вскользь рассказал Аглае, что Лариса пошла в отца, что у Владимира Проскурина было множество связей, были даже внебрачные дети от его тайных любовниц. Одной из таких тайных любовниц оказалась мать Натальи. Она была дочерью женщины, много лет служившей у Шведовых. Неудивительно, что отец Кирилла помог и ей, и старинному другу. Наталья, дочь Проскурина и единокровная сестра Ларисы, росла, ничего не зная о своем отце. Она влюбилась в молодого Шведова, родила от него дочь… Отец вспоминал ее, судьба ее тревожила его, он раскаивался, что бросил девочку ради старшей дочери, которая принесла ему только позор и горе. После смерти жены он не был нужен ни одной из своих дочерей. Да и сестре Наталья была не слишком-то нужна — до тех, видимо, пор, пока Лариса не узнала, что она — подруга того самого Гектора, который охотится за шкатулкой Креза. Тогда она умудрилась прибрать к рукам сестричку, посулив ей, конечно, такие деньги, которые никогда не дал бы Наталье фанатичный бессребреник Гектор. И Наталья предала отца своей дочери…

Аглая тяжело вздохнула.

Ну ладно, Наталья и Лариса — редкие твари, истинные гарпии, а Кирилл раньше казался Аглае благородным, как настоящий Гектор. Но за что и почему он убил Шнеерзона, который открыл ему тайну сестер, столь для него важную? В попытках объяснить эту необъяснимую жестокость можно было голову сломать!

Алёна была почти убеждена, что все угадала правильно. Но, однако же, поразилась, когда администратор не спросила, кто такой Кирилл Шведов, а ответила безразлично:

— В пятьсот тридцать шестом. На пятом этаже. Так, ключа нет… Кажется, он у себя.

Вот именно — у себя. Так же он сказал и тем вечером: спуститься, подняться — и я у себя. Когда человек идет домой, он так не скажет. А вот про гостиницу — легко!

Алёна пошла на пятый этаж пешком. Знакомство с лифтом гостиницы "Октябрьская" оставило по себе не самые добрые воспоминания! Сейчас засесть в нем было бы совершенно некстати. К тому же ей надо было собраться с мыслями, а для подобного нет лучше средства, чем пешая прогулка.

Она вошла в коридор и оказалась почти напротив пятьсот тридцать шестого номера. Вот и отлично, можно избежать разговоров с дежурной: ее столик чуть поодаль, напротив лифта, она там болтает с каким-то высоким мужчиной, ничего не замечает.

Алёна осторожно подняла руку, чтобы постучать в дверь номера, как обнаружила, что она открыта. Тронула ее — дверь отворилась.

— Можно? — негромко спросила Алёна.

Никто не ответил. Она заглянула в номер, а потом и осторожно вошла. Крохотная прихожая пуста, и в комнате пусто. На стул брошена серая замшевая куртка… Знакомая куртка, между прочим! На столе стоял фирменный пакет магазина "Дирижабль", а в нем несколько книг, в том числе потрясающе красивое издание: "Бабочки в мифах и легендах".

Алёна перелистала несколько страниц… Эх, будь у нее эта книжка, когда она мучилась с разгадкой значений бабочек, насколько быстрее пошло бы дело!

"Надо буквально сегодня-завтра сходить в "Дирижабль", — решительно сказала себе Алё — на. — Может, там найдется еще экземпляр. А если нет, закажу, пусть мне из Москвы привезут. Ну и пусть дело прошлое. Она будет мне напоминать об Аполлоне и Мнемозине, о Менелае и обо всех прочих".

Ей захотелось рассмотреть книгу получше, но тут из коридора донеслись приближающиеся шаги. И тогда Алёна, сама не зная почему, ужасно перепугалась. Когда шла сюда, была в себе совершенно уверена. Но при звуке шагов… и представив себе, кого она сейчас увидит… в общем, ей показалось, что, явившись к Кириллу Шведову без всякого предупреждения, она совершила ужасную глупость. Но, вспомним Митю Карамазова: "Если уж полечу в бездну, то так-таки прямо, головой вниз и вверх пятами". Вот и Алёна вместо того, чтобы кинуть "Бабочек в мифах и легендах" на стол и чинно застыть посреди комнаты, книжку-то кинула, а сама кинулась… в стенной шкаф. И затворила за собой дверцы, и замерла, немедленно осознав, какую глупость спорола, и отчаянно желая, чтобы шаги как шли, так и прошли мимо двери номера, чтобы она успела из шкафа выбраться и принять независимый вид.

В шкафу принять означенный вид никак не удавалось — может быть, оттого, что его некому было оценить. Вдобавок Алёна обнаружила висящий на вешалке спортивный костюм, который тоже был ей знаком. Можно было бы порадоваться своей догадливости, когда б та самая догадливость не подсказывала: сейчас вернется хозяин, увидит на стуле куртку и захочет повесить ее в шкаф на плечики. Откроет его и… и Алёне придется объяснять, как она попала в шкаф и как догадалась о том, что он — Кирилл Шведов, сын Владимира Кирилловича и внук Кирилла Владимировича Шведовых. Он, конечно, дико удивится!