Ураган мысли (Повести.) - Вадим Проскурин

Ваге Гургенович Дадамян, нынешний хозяин "Сапфира", однажды пытался подкатить к Василию Дмитриевичу с предложением объединить наши компании. Условия предлагались примерно те же, что Путин в свое время предлагал Лукашенке. В отличие от белорусского президента, Василий Дмитриевич не стал устраивать долгое словоблудие, а отказался сразу, резко и категорично. Дадамян стал намекать на возможные последствия, тогда Василий Дмитриевич пожаловался крыше и неприятных последствий не последовало. Ничего плохого с Дадамяном не сделали, не было ни убийств, ни шантажа, ни портфелей с компроматом, даже маски-шоу не было. Просто однажды к Ваге Гургеновичу подошел один уважаемый человек и вежливо обрисовал ситуацию. Дадамян - человек неглупый, аргументацию воспринял адекватно и от претензий отказался. До поры до времени.

- Вы уверены, что это "Сапфир"? - спросил я. - Уж очень странно все это выглядит…

- Источник абсолютно надежный, - заверил меня Василий Дмитриевич. - Косвенные данные тоже подтверждают версию. Из Нижнего только что сообщили, что конфискованные диски продали из-под полы Дадамяну.

- Чего он хочет? Передела сфер влияния? Или будет снова предлагать объединиться?

- Вот ты и разберешься, - заявил Василий Дмитриевич. - У меня есть информация только о фактах, но не о намерениях. На контакт со мной Дадамян не выходил, никаких признаков готовящегося наезда до вчерашнего дня не было. По крайней мере, я о них ничего не знал. Твоя недоработка, кстати.

Я не стал оправдываться, я просто кивнул, принимая упрек, и заговорил о другом.

- Почему Дадамян начал действовать именно сейчас? - задал я риторический вопрос. - Что его спровоцировало? Мы ему дорогу не переходили, все договоренности соблюдали, поводов для войны у него не было. Может, у нас какая-то слабость появилась? Кого-то из крыши поперли на пенсию?

- Типун тебе на язык! - воскликнул Василий Дмитриевич. - Нет, слава богу, никого не поперли. Эта вот внезапность меня больше всего и беспокоит. Наверняка все объясняется просто, но до тех пор, пока я не выяснил, как именно все объясняется, мне не по себе. Может, кто-то из наших орлов слишком борзый наехал на дадамяновских. Может, в верхах начались перетряски, может, у нас завтра крыша рухнет, не дай бог. А может, Дадамяну случайно подвернулась возможность поднасрать нам по мелочи, растрясти на дополнительные взятки. Для нас это самый лучший вариант.

- Есть вариант еще лучше, - заметил я. - Дадамян ошибся. Неправильно оценил информацию или вообще получил дезу.

- Если дезу - это плохо, - сказал Василий Дмитриевич. - Если ему подсунули дезу, значит, кто-то третий начал разводить нас на бабки. По любому, тебе надо во всем разобраться, это твоя первостепенная задача.

- Разберусь, - сказал я. - Прямо сейчас и начну.

- Начинай. Как что узнаешь новое, сразу докладывай.

13.

Алексей Коновальченко был исполнительным директором ООО "Триплекс". Эта фирмочка имела микроскопический уставной капитал и столь же микроскопический офис, а работало в ней семь человек, включая секретаршу и уборщицу.

Вопреки названию, "Триплекс" занимался вовсе не производством или продажей автомобильного стекла, а оптовыми поставками пиратских сидюков, изготовленных в Тамбове.

Большинство клиентов "Триплекса" искренне полагали, что продукция произведена в Китае. В этом мнении их укрепляли не только жуткие грамматические ошибки в надписях на упаковке, но и десятки других мелочей, тщательно продуманных службой безопасности "Сапфира". Фактически "Триплекс" был дочерним предприятием "Сапфира", хотя ни один суд этот факт ни за что не признает. В лучших традициях российского бизнеса "Триплекс" был зарегистрирован по паспорту покойника, а все взаимодействие с родительской компанией оформлялось так, что слово "Сапфир" не встречалось ни в одном из документов "Триплекса", а слово "Триплекс" не встречалось ни в одном из документов "Сапфира".

Леша Коновальченко был неплохим парнем, но, как и большинство российских бизнесменов, любил выпить. Ничего удивительного в этом нет - тяжелая работа, колоссальные нервные перегрузки, постоянные переговоры с партнерами, каждый успех в которых надо обязательно отметить. Как и многие российские бизнесмены, Леша часто выпивал больше, чем мог, но меньше, чем хотел.

Я завербовал его в прошлом году. Вербовка прошла по отработанной схеме, описанной во множестве детективных романов. День рождения одного уважаемого человека, много виски, коньяка и девочек, из ресторана веселье переместилось в нумера, Леша как-то незаметно отстал от компании, а потом вдруг обнаружил, что здоровенный амбал в милицейской форме рекомендует ему слезть с девицы и одеться. Леша оделся и почти успокоился, как вдруг выяснилось, что девочке, с которой он слез, по паспорту не восемнадцать лет и даже не шестнадцать, а всего лишь четырнадцать с половиной. Леша очень удивился и стал громко ругаться, сетуя на непомерную акселерацию нынешней молодежи вкупе с непомерным бесстыдством. Мент посочувствовал, но взятку брать не стал. Иногда менты впадают во временное умопомрачение и отказываются брать взятки. Бывает, у них горит план по отлову преступников, бывает, они начинают искать оборотней среди себя, короче, бывают периоды, когда менты взяток не берут. Долго эти периоды не длятся, но тем, кто попал в поле зрения милиции в такое нехорошее время, от этого не легче.

Леша стал предлагать все большие и большие суммы, но мент был непробиваем. Лешу посадили в "луноход", привезли в отделение и заставили подписать чистосердечное признание. Его даже не били, он все подписал сам.

А потом на сцене появился я. По-хорошему, мне надо было представиться сотрудником ОБЭП и вербовать Лешу под чужим флагом, но это было невозможно - слишком много у нас общих знакомых, рано или поздно истина выплыла бы наружу.

Пришлось играть в открытую. Я объяснил Леше, что вся операция организована мной и что у Леши теперь есть два выхода - отдаться на милость закона или отдаться на милость меня. В первом случае ему предстояло провести несколько лет в роли пассивного гомосексуалиста, потому что с такой статьей, какая ему светила, сохранить традиционную ориентацию очень трудно, для этого нужно быть очень крепким как физически, так и душевно. Во втором случае Леше следовало собственноручно написать другую бумагу, нет, не подписку о сотрудничестве, а всего лишь расписку в получении денег. Леша спросил, за что я собираюсь заплатить ему деньги, а я ответил, что собираюсь заплатить за информацию, которой он поделится прямо сейчас. Леша немного посидел, повесив голову, а потом начал говорить.

Ничего ценного он не сообщил, но я его внимательно слушал и всем видом показывал, насколько эта информация полезна "Кохинору" и насколько вредно "Сапфиру" то, что ее знают не только те, для кого она предназначена. Леша говорил очень долго, в моем диктофоне уже заканчивалась кассета, а он все не унимался. В конце концов он унялся и мы мирно разошлись.

Леша так и не узнал, что девочке, с которой его сняли, было девятнадцать лет. Просто внешность у нее очень своеобразная - маленькая, пухленькая и с детским личиком, сразу и не поймешь, то ли лолитка-акселератка, то ли взрослая баба. Такие девочки в нашей среде нарасхват, идеальный инструмент для вербовки.

Если бы Леша заглянул в ее паспорт, он бы сразу все понял, но человек в милицейской форме не дал ему заглянуть в паспорт, он просто зачитал данные вслух, а Леша постеснялся проверить. Леша до сих пор думает, что легко отделался.

Мы с ним встречаемся раз в месяц. Он мне передает кое-какие документы, кое-что рассказывает на словах и каждый раз, когда я докладываю шефу об обстановке на фронтах, все многословные речи Леши Коновальченко превращаются в одну мою фразу - в "Сапфире" все спокойно.

Я вербовал Лешу в расчете на тот маловероятный случай, если между "Кохинором" и "Сапфиром" вдруг разразится торговая война. Сейчас этот момент настал.

Мы встретились с ним в маленьком кафе в центре города. Я хотел устроить встречу утром, но Леша сказал, что на утро у него запланировано очень важное совещание и встретиться со мной он сможет только в обеденный перерыв.

Обычно Леша так себя не вел, стоило мне заговорить о встрече и он тут же поджав хвост бежал в указанное место. В первое время после вербовки он меня боялся, а потом привык и даже привязался. Между агентом и куратором подобные отношения складываются гораздо чаще, чем принято считать. Особенно хорошо повлиял на наши отношения случай, когда я слил ему информацию, позволившую решить одну маленькую проблему "Триплекса". Леша так и не узнал, что та проблема была организована при моем участии.

- Привет! - сказал Леша, усаживаясь за столик. - Зачем звал?

- Привет, - отозвался я. - Что у вас за суета сегодня? Помощь нужна?