Конец клинка ночи - Райан Кирк

Сузо посмотрела на труп.

— Жизнь не будет скучной, да?

Аса покачала головой.

— Не будет.

— Выпьем? — спросила Сузо.

Аса улыбнулась.

— Да, давай.

* * *

Аса стояла высоко над обеденным залом, в маленькой нише, защищенной темной шторой. Такахиро показал ее утром. Мари хотела, чтобы она участвовала в церемонии, и это было самое близкое, что она могла получить, учитывая политическую ситуацию.

Пока большинство гостей оставалось снаружи, Такахиро и Мари взялись за руки в обеденном зале. Арату попросили провести церемонию. Каждый по очереди произнес слова, которые связывали их вместе. Затем сделали три глотка вина. Первый глоток был предложен Аратой, официально завершал церемонию. Второй глоток был сделан каждым из своего кубка. Наконец, третий глоток Мари предложила Такахиро, а затем Такахиро — Мари.

На этом церемония была завершена. Арата подошел к двери, чтобы пригласить гостей. Пока он шел по залу, Мари посмотрела туда, где стояла Аса. Аса поклонилась, и на лице Мари появилась легкая улыбка. Аса знала, что борьба леди Мари далека от завершения, но ее брак с Такахиро решил или отсрочил большинство проблем. Это решение обрадовало ее союзников и разочаровало соперников. Официально у Мари больше не было власти. На самом деле Аса ожидала, что они будут вместе править домом. Такахиро знал достоинство Мари, в отличие от тех, кто ее постоянно недооценивал.

Гости вошли, каждый низко поклонился новому лорду и леди. Даже это собрание было небольшим. Большинство свадеб такого масштаба собирали сотни, если не тысячи. Но земля была в кризисе, и пара пожелала провести небольшую тихую церемонию. Аса не сомневалась, что толпа на улицах не упустила шанс по-своему присоединиться к пиру, но их не пустили в замок.

Разные аристократы сели, чтобы насладиться пиром. Аса заметила, что некоторые из самых яростных врагов Мари отсутствовали. Она гадала, были они приглашены или нет. Прежде чем она успела это обдумать, она остановила себя. Это был не ее мир, и ей было все равно, почему их нет. После стольких лет в компании Мари она начала развивать собственное понимание политики. Она была счастлива потерять это и вернуться в мир, где правильные действия были гораздо более очевидными.

Мысль об этом напомнила ей, что ей нужно идти. Ее план состоял в том, чтобы уйти до наступления вечера и, возможно, спуститься к лагерю клинков. Она могла бы получить больше информации и отправиться в путь. Несмотря на то, что она была разочарована тем, что покинула леди Мари, идея оказаться на открытой дороге, снова одной, была очень привлекательной.

Внизу застолье проходило хорошо. На один день тревоги дома были отложены в сторону. Они все еще будут там утром. А пока друзья и союзники общались, делились едой, вином и смехом. Часть Асы тоже хотела быть там. Если бы она не вызывала такую реакцию, ее, вероятно, пригласили бы.

Но это была не ее жизнь. Она стояла над собравшимися, наблюдая, но не принимая участие. Она была убрана из потока этого мира, и она остро чувствовала себя чужой.

Аса сосредоточила внимание на паре. Они не были клинками ночи, их энергия была слабой, но она все еще могла их различить. Заглушая другой шум, сосредоточившись только на них, она почувствовала, как их руки соприкоснулись. Возможно, это было лишь ее воображение, но она думала, что ощущала струйку энергии, проходящую между ними.

Аса подождала, пока леди Мари взглянет на нее еще раз. Их взгляды встретились через комнату, и Аса поклонилась в последний раз, прощаясь. Она не была уверена, что увидит Мари когда-нибудь снова. Мари, казалось, поняла, немного наклонив голову.

Этого было достаточно.

Аса повернулась и ушла, оставив за собой звуки веселья, не оглянувшись.

20

Поездка на фронт прошла без приключений. Генерал Эмон мог ненавидеть Коджи, но он был человеком слова. Как только Коджи был закован в цепи, остальным клинкам было позволено вернуться на земли дома Кита без повреждений. Небольшая группа кавалерии следовала за ними, чтобы убедиться, что они сдержат слово, но в остальном их не трогали.

Как к военнопленному, к Коджи не относились с большим уважением, но и ему не причиняли вреда. Он ехал в телеге в постоянном окружении войск Эмона. Его запястья и лодыжки были скованы и соединены с болтом в телеге. Хотя у него была некоторая свобода передвижения, и он не чувствовал неудобств, он не собирался бегать или драться в ближайшее время.

Они не давали и шанса. Ему не позволяли снимать цепи, его оружия не было поблизости, и как минимум двадцать человек постоянно окружали его.

Осознав невозможность сбежать, Коджи быстро перестал думать об этом. Он внимательно следил за ошибками, но перестал строить сложные планы.

Иногда генерал Эмон приходил поговорить с ним, чтобы узнать, какими знаниями обладал Коджи, но он продолжал разочаровываться. Коджи не обладал тайной информацией и не мог дать Эмону ответы, которые он хотел знать. Он не знал, где были клинки, и что они собирались делать дальше. Он не знал, когда Мари начнет следующее наступление. Он даже не знал, кто в тот момент отвечал за дом Кита. Видимо даже по этому поводу были разногласия.

Коджи волновался за Мари и Асу, но в данный момент он ничего не мог поделать.

За исключением случайных разговоров с генералом, Коджи хранил молчание. Он видел ненависть и отвращение на лицах похитителей, враждебность глубже, чем он привык. Эти люди ненавидели его не только за то, что он был клинком ночи. Они ненавидели его за то, что он был монстром.

Коджи погряз в неуверенности в себе, как после нападения на спящую кавалерию. Он всегда считал себя воином, но его действия, увиденные на расстоянии глазами других, определенно не походили на действия благородного человека. Он убивал аристократов и людей во сне, и хотя это было сделано на службе, он не был уверен, что это оправдывало его действия.

Вина, которую он сумел похоронить благодаря верности леди Мари, вернулась с удвоенной силой. Он убил лорда и короля, и если кто-то был ответственен за страдания во всем Королевстве, то это был он. И вместо того, чтобы решить проблему, он стал демоном. Возможно, он заслужил свою смерть.

У него не было ответов, но вопросы рвали его, требуя решения, которое он не мог дать.

В какой-то момент он перестал спрашивать, и его разум погрузился в оцепенение, наблюдая за миром вокруг