Империя наносит ответный удар - Василий Орехов

Темнота едва уловимо шевельнулась и негромко поинтересовалась:

— А что ты делаешь здесь, пся крев, среди тех, кто устроил бойню на Дальнем Приюте, ти эйч икс одиннадцать тридцать восемь лукас?..

Господин бизнесмен вдруг явственно ощутил, как по его левой ноге непроизвольно заструился горячий ручеек. Он наконец целиком и полностью осознал, откуда пришло возмездие…

Бойня продолжалась.

Боевики Колхейна в панике пытались выпрыгивать из окон. Некоторым это даже удалось — и теперь их размозженные трупы лежали внизу на подъездной дорожке и стоянке глидеров. А невидимые убийцы между тем продолжали свою кровавую жатву, выхватывая из разбежавшихся по коридорам кучек людей то одного, то другого. По странной закономерности, это были люди Колхейна, служившие ему более семи лет.

Кувалда, сбежавший из смертельно опасного тупичка и снова оказавшийся в гуще событий, машинально отмечал, насколько профессионально и тактически грамотно действуют нападавшие. Они наносили мгновенный укол и тут же смещались в сторону, поэтому ответный шквал огня не причинял им никакого вреда. Ни разу они не сделали два выстрела с одного и того же места. Они действовали порознь, но едва кого-то из них начинали обстреливать, как складывалось ощущение, что на помощь к нему из темных коридоров мгновенно стекается целое подразделение, сразу снова рассыпающееся по коридорам, едва огонь противника стихает. И все же их было не больше пяти-шести — против почти сотни боевиков Колхейна и еще пары сотен гостей, по большей части сильных мужчин, многие из которых к тому же прибыли с личной охраной. Однако нападавшие резали это стадо баранов будто волки… Стив готов был бы поклясться, что вновь стал свидетелем работы русского диверсионного спецназа, как тогда, на Бетельгейзе. Вот только что русскому спецназу делать тут, в чужой зоне влияния и самой гуще мафиозных разборок? Бред какой-то…

В одном из небольших гостевых холлов оказались зажаты человек двадцать гостей и боевиков. Раздвижные двери, реагирующие на приближение человека, вдруг оказались намертво заблокированы. А затем там и тут в темноте начали возникать вспышки плазменных выстрелов — зловещие, парализующие перепуганное сознание…

Рей Пузо, направив в темноту разрядник, нервно стиснул левой рукой лацкан пиджака, нечаянно смяв орхидею, и в его руку впилось что-то острое. Он осторожно нащупал пальцами тонкую гибкую иголку, воткнутую в ткань. На этой штуке держался прикрепленный цветок. Она не была похожа на обычную булавку, никак не похожа. Эта иголка напоминала что-то еще, что-то, о чем Рей в ужасе никак не мог вспомнить. Но ощущение, что эта непохожесть несет в себе смертельную опасность, пронзило его насквозь…

Непослушными пальцами Рей начал судорожно выскребать «булавку» из лацкана. Она была слишком тонкой, а пальцы — слишком толстыми, и мафиозо никак не мог подцепить кончик. В панике он стал срывать с себя пиджак и, когда это ему наконец удалось, со вздохом облегчения отшвырнул его в сторону. Благополучному избавлению от смертельной опасности Пузо радовался приблизительно полсекунды: его радость оборвала очередная плазменная вспышка…

Выбив двенадцать человек из двадцати, заблокированных в холле, нападавшие бесследно растворились в темноте. А автоматические двери снова начали реагировать на приближение человека, приветливо распахивая створки.

Происходящее в здании напоминало чудовищный ночной кошмар, причудливый фильм ужасов или реалити-шоу на головидении. Казалось, что резня будет продолжаться до тех пор, пока не останется в живых лишь один победитель, которому подарят новую стиральную машину от спонсора, сертификат на годичное обслуживание в сети «Стар-март» и огромную плюшевую обезьяну.

Однако победителей оказалось больше одного. Выстрелы внезапно прекратились, а через пять минут на этаже разом вспыхнул свет, заставив всех уцелевших болезненно сощуриться и закрыть лица руками, словно после взрыва светошумовой гранаты, — судя по всему, этажом ниже запустили резервный генератор. А затем по сохранившейся лестнице с молчащими плазмометами в стенах с нижнего этажа наверх хлынули люди Саггети-младшего во главе с неумело держащей ствол Джулией и Кенни Бампером. Как позже выяснилось, все это время они прятались поодиночке в соседних домах, подворотнях и канализационных люках, дожидаясь сигнала Кенни, который возглавил жалкие остатки клана после ужасного разгрома в тайном убежище. Парни Саггети-младшего оказались напрочь безбашенными, вполне под стать своему боссу, поэтому уговорить их попытаться освободить Глама не составило большого труда.

Джулия уже избавилась от корзинки с цветами и причудливого этнонаряда, а также вынула линзы, менявшие цвет ее глаз, и отключила специальный портативный генератор, который заставлял напрягаться строго определенные группы мышц лица и тем самым менял его черты до неузнаваемости. Однако ее волосы так и остались коротко остриженными и выкрашенными в черный цвет, хотя теперь она собрала их в куцый пучок на затылке.

Боевики Колхейна были совершенно деморализованы, поэтому люди Саггети быстро разоружили их и согнали обратно в усеянный телами и битой посудой банкетный зал. Официантов отделили от толпы и загнали в сервировочную. К пиджакам всех уцелевших Колхейнов и гостей были приколоты белые лилии — символ чистоты и невинности; не выжил ни один боевик или гость, помеченный трупной орхидеей.

Вскоре в зал, сопровождаемый незаменимым Кенни, ворвался растрепанный Глам с опухшим левым запястьем. Первым делом он бросился к Джулии и под одобрительные вопли своих людей заключил ее в жаркие объятья.

— Что ты сделала с волосами, радость моя? — удивился он.

— Обменяла их на твою свободу, — ответила Джулия.

Затем Глам с достоинством, но не без удовольствия осмотрел захваченных противников и вдруг изменился в лице.

— Где Колхейн?! — прорычал Саггети.

Джулия попятилась.

— Братишка-один, — проговорила она, отвернувшись в сторону и прикрывая рот ладонью, — беда: Колхейн исчез!

— Щас — исчез! — фыркнул в наушнике Джо Стрелок. — Колхейн — умный и осторожный человек, у него наверняка был резервный путь к отступлению в подобной ситуации. И он им, судя по всему, благополучно воспользовался. Для такого случая, Сестренка, я сразу настроился на его булавку-маркер и теперь веду по приборам…

Неповоротливый бронированный глидер Колхейна медленно выползал из-под арки. Скала с двумя телохранителями сидел на заднем сиденье и то и дело оглядывался на нависавшее над ними здание.

— Чертов Саггети, — возмущенно бормотал он. — Щенок! Как же ему удалось?! Черт, неужели эти бредни Фробишера насчет личного вассала действительно имеют под собой основание…

— Что, сэр? — предупредительно повернулся к нему один из его охранников.

— Не твоего ума дела, — зло ощерился Колхейн.

Ничего, главное — он жив. И обладает уникальной информацией. А информация, как известно, стоит дорого, очень дорого, гораздо дороже всего остального. Так что даже если Фробишера прикончили там, наверху, Скала сумеет выйти на людей, на которых работал разведчик, и предложить им…

Тоненько взвизгнуло где-то в вышине. Полыхнула вспышка, и заряд плазмы ударил в крышу глидера.

Этому заряду пришлось тяжелее, чем тому, который сразил Джорджо Саггети. Во-первых, он был выпущен с более дальнего расстояния и потерял больше энергии от трения о воздух. Во-вторых, лимузин Колхейна был оснащен новейшей системой плазмопоглощения, и большая часть сжатого ионизированного газа без вреда растеклась по поверхности глидера. Мощности снайперского комплекса «Агата», впрочем, хватило на то, чтобы остаток заряда сумел прожечь даже двойной защищенный корпус. Однако на этом его возможности оказались практически исчерпаны. Поэтому когда потерявший устойчивость и концентрацию плазменный заряд вошел в голову Скалы Колхейна, он не оставил в ней аккуратную сквозную дыру, как у Саггети, а распался крошечным облаком разреженного газа, отдав остатки энергии на то, чтобы прогрызть входное отверстие в черепной коробке.

Впрочем, Колхейна это не спасло, поскольку переход из плазменного агрегатного состояния в газообразное сопровождается мгновенным расширением вещества и несильным динамическим ударом, едва заметным на открытом пространстве и совершенно катастрофическим в пространстве замкнутом и совсем маленьком. Прежде, чем газ покинул голову Скалы через рот и нос, мозг мафиозного босса превратился в кровавую кашу.

— С Колхейном порядок, босс, — доложил Кенни Бампер и, когда Саггети поднял на него удивленный взгляд, жестом уточнил, что он имеет в виду, проведя ребром ладони себе под горлом.

— Я должен увидеть труп, — мрачно проговорил Глам.