Мир приключений 1962. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - А. Казанцев

— Эге-гей! — задорно крикнула Светлана.

«Ге-ге-ге…» — глухо ответило ей эхо, и сотни вспугнутых чаек с криком закружились под темными сводами.

Мы чувствовали себя аргонавтами, открывающими неведомые страны. А что: ведь они тоже проплывали мимо этих диких берегов, отправившись в Колхиду за золотым руном. В те времена плавали только вдоль берега, чтобы в случае шторма поскорее укрыться в ближайшей бухте. Они видели эти скалы.

И легендарный Одиссей, может быть, проплывал здесь. Причудливые скалы казались ему окаменевшими товарищами Полифема…

В берег, прямо против Золотых ворот, вдавалась небольшая бухточка. Мы отметили ее на карте и записали название: бухта Пограничная. Здесь непременно стоило пошарить под водой! Место уж больно подходящее для древней крепости. С берега к бухточке подобраться почти невозможно. Одно небольшое укрепление на вершине хребта сделало бы крепость неприступной.

А тралбот бойко бежал дальше, и впереди открывались всё новые и новые чудеса Карадага.

Михаил, уже бывавший здесь, все порывался рассказать, что же покажется за следующим поворотом. Но мы хором останавливали его:

— Погоди!

— Закрой рот! Сами увидим…

Мыс Лев (по-моему, больше похожий на моржа) отделял Пограничную бухту от бухты Львиной. В конце ее высилась скала Маяк, каменным столбом взметнувшаяся к небу.

Тут мы подметили наверху в скалах темное пятно, словно узкую щель, уходившую куда-то в толщу горы.

— Это и есть Мышиная щель, — объяснили нам моряки. — Ее так прозвали потому, что летучих мышей там пропасть!

— Фу, какая мерзость! — тотчас же воскликнула Наташа и опасливо спросила: — А днем они не летают?

— Нет, днем они спят.

— А ночью я сама туда не полезу, — успокоилась Наташка.

Мы миновали Голубую бухту и грот Шайтан. За ним открылся Ревущий грот, в котором и вправду вода даже в этот тихий и солнечный день ворчала как-то грозно и неприветливо.

За Стрижовой скалой прятался маленький заливчик, название которого нам страшно понравилось и всех насмешило: «бухта Барахты». Уже она осталась далеко позади, а наши девчата еще долго дурачились, восклицая наперебой:

— Откуда вы? С бухты Барахты.

— Наташка, ты всегда все делаешь с бухты-барахты!

— А вот скала Слон, — сказал Валя и виновато добавил: — Только у него недавно в шторм час^ь головы, как раз с хоботом, отвалилась, так что он теперь не очень похож…

Скала и в самом деле не имела ни малейшего сходства со слоном, но Светлана, чтобы не огорчать наших славных моряков, милостиво сказала:

— Нет, что-то такое слоновое есть, несомненно…

И они просияли, потому что показывали нам все красоты Карадага с такой гордостью, словно сами расставили здесь все эти скалы, выбирая для каждой местечко поживописней.

Мы обогнули скалу Парус и вошли в Сердоликовую бухту. Здесь уже чувствовалась близость Планерского, на пляже было много загорающих.

Это подтвердил и наш капитан:

— Дальше бухт нет, это последняя. А вон там, за мысом Мальчин, уже Коктебельская бухта.

— Ну что ж, — сказал Кратов, — давайте отсюда и начнем.

— Есть! — браво ответил Сергей и скомандовал, как заправский капитан: — Стоп машина! Отдать якорь!

Женя, как игрушечный чертик в коробке, исчез в своем люке, а Володя торопливо побежал на нос. Мерный рокот мотора стих, и в наступившей гулкой тишине мы услышали, как с веселым плеском упал в воду якорь. Начинался новый этап наших поисков и приключений.

ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

Новый этап наших поисков опять начался с неудач. За два дня мы обшарили почти все дно Сердоликовой бухты до глубины в двадцать метров — и не нашли ничего, никаких следов древних поселений.

Единственным утешением служило то, что нырять здесь оказалось необычайно приятно. Дно бухты покрыто гравием и галькой, а берега скалистые. Поэтому вода всегда кристально чистая, точно в роднике. Нырять даже боязно. Стоишь на трапе, и каждый камешек виден далеко внизу, на глубине пятнадцати метров; начинает не-БОЛЬНО казаться, что между дном и тобою нет никакой преграды и ты сейчас сорвешься и полетишь на эти камни с высоты пятиэтажного дома.

При каждом погружении мы встречали множество рыбешек. Больше всего попадалось зеленушек. Это небольшие, но очень красиво раскрашенные рыбки — ярко-зеленые или синие, иногда с красными и желтыми пятнами, придающими им какой-то тропический вид. Наверное, их предки когда-нибудь забрели в Черное море из далеких теплых океанов, потому что, как рассказали нам наши моряки, узнавшие, в свою очередь, это от ученых-биологов, зеленушки не переносят холодной воды и на зиму впадают в спячку, забиваясь в расщелины скал и больших камней.

Другой интересной особенностью этих рыбешек являются очень острые и крепкие зубы, каких нет ни у кого из других обитателей Черного моря. Своими зубами зеленушки свободно разгрызают даже прочные раковины. За таким занятием мы их обычно и заставали: пестрыми стайками плавая у самого дна, они сгрызали с камней наросшие ракушки. При нашем появлении они совершенно не пугались и даже не прерывали своего занятия.

На песчаных участках дна кормились барабульки, или, как их еще называют, султанки. У этих рыбок, тоже небольших, смешная, сильно скошенная голова, похожая на нож бульдозера. Султанки и действуют, как маленькие бульдозеры, ловко разрывая головами песок в поисках спрятавшихся рачков и крабов. Мы научились издали узнавать места кормления барабулек по легкой мути, которую они поднимали своими «подкопами».

Встречались нередко и более крупные рыбы. Светлана однажды нырнула прямо в большую стаю резвящейся кефали, и, по ее уверениям, каждая рыбина была чуть ли не в полметра величиною. Дважды я видел акул. Но они держались вдалеке и поэтому казались совсем маленькими и не вызывали никакой тревоги.

Мне привелось видеть, как охотится морской ерш-скорпена. Уродливый, зловещий, какого-то грязновато-бурого цвета, весь ощетинившийся колючими плавниками, он неподвижно лежал на дне в тени камней, почти сливаясь с рыжеватыми кустиками цистозеры. Он замер, как убитый, жили только его тупые, злые глаза. Мимо проплывала барабулька. Мгновенный бросок — и она исчезла в прожорливой пасти скорпены. А эта гадина, которую недаром рыбаки называют помесью жабы с драконом, снова замерла в засаде, поджидая новую добычу.

У меня руки зачесались схватить ерша за хвост и вышвырнуть на берег, чтобы не портил подводного царства. В кипящей ухе он оказался бы куда приятнее, хотя бы на вкус. Но я поостерегся его трогать, вспомнив рассказы рыбаков о ядовитых колючках. Они у него в спинном плавнике. Голыми руками его не возьмешь, а остроги или ружья у меня, увы, не было.