Принцесса и чудовище - Роман Афанасьев

Но Вэлла лишь тихо поскуливала, отчаянно вцепившись в камзол графа так, что пальцы сводило судорогой.

Сигмон вздохнул и прижал к себе вздрагивающее тело девчонки. Когда всхлипы утихли, он негромко позвал:

— Принцесса…

Она вскинула голову, и Сигмон увидел ее измазанное грязью личико. Так близко, что он мог дотянуться до него губами.

— Вернулся, — сказала она и шмыгнула носом. — Вернулся.

— Конечно, принцесса, — тихо отозвался граф. — Я всегда возвращаюсь. Простите, что задержался.

— Прощаю, — отозвалась Вэлланор и захихикала.

Сигмон приподнялся и осторожно усадил ее на землю рядом с собой. Вэлланор все еще цеплялась за разодранный камзол, и графу пришлось встать на колени.

— Принцесса, — снова позвал он, отчаянно надеясь, что она уже успокоилась. — Нам нужно идти.

— Они еще там? — вскинулась Вэлла, вздрагивая всем телом. — Надо бежать?

— Нет, нет, — быстро ответил граф. — Вам ничего не грозит. Просто здесь сыро и грязно. Нам лучше выйти на дорогу.

Вэлланор вздохнула и медленно разжала пальцы, выпустив наконец камзол Сигмона. Он поднялся на ноги, вложил меч в ножны и протянул ей руку. Вэлланор ухватилась за нее, крепко, как только могла, и граф поднял ее на ноги. Она так и не отпустила его руки.

— Вы можете идти? — спросил Ла Тойя.

— Да, — тихо ответила Вэлла. — Только… Только ноги ужасно дрожат.

— Ничего, — отозвался граф. — Держитесь за меня.

Сигмон повел ее за собой через заросли, стараясь обходить опасные места, которые он прекрасно видел в темноте. Он так устал, что сам едва не падал. Но он не собирался показывать это принцессе. Ни за что.

Вэлланор шла медленно, на подгибающихся от слабости ногах. Все тело болело, но внутри, там, где-то глубоко, было светло и радостно. Теперь она знала, как это бывает. Теперь знала, о чем пишут книги. На мгновение, когда граф обнял ее, она почувствовала, как их сердца бьются в унисон. Одинаково быстро и горячо. Она знала, что и он почувствовал это, но никогда не скажет об этом. И вида не подаст. Ведь она — его госпожа. Об этом тоже писали в книгах. И все же…

Вэлланор, вернее, та ее часть, что умела ругаться, как воины отца, хмыкнула. Немного не так она представляла эту сцену в лесу, когда герой преклонит перед ней колени.

— Что? — тут же спохватился Сигмон.

— Моя лошадь, — ответила Вэлла первое, что пришло в голову. — Она сбежала.

— Это ничего, — отозвался граф. — Мой Ворон дожидается нас у дороги. У него хватает ума понять, что со мной безопаснее, чем без меня.

— У меня тоже, — сказала Вэлланор и почувствовала, как кровь бросилась в лицо.

— Что? — переспросил Ла Тойя.

— Хватает ума понять, что с вами безопаснее, граф, — призналась Вэлланор, надеясь, что в темноте не видно, как пылают ее щеки.

— Это еще вопрос, — отозвался граф.

Он так устал, что просто не мог поддерживать беседу. Он вообще не мог думать ни о чем, кроме того, что, возможно, у него появилась новая проблема — и не менее серьезная, чем проклятая шкура. Но и об этом сейчас он запрещал себе думать. Нужно просто выйти из леса.

— Сигмон, — тихо позвала Вэлла.

— Да? — рассеянно отозвался граф.

Она остановилась, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в грязную щеку — клюнула, быстро и нежно, как маленькая птичка.

— Спасибо, что спасли меня, граф, — выдохнула Вэлланор.

— Не за что, принцесса, — отозвался Сигмон, чувствуя, как начинает кружиться голова. — Не стоит благодарить меня.

Она не ответила — лишь крепче сжала его руку и пошла вперед, уже не столько опираясь на своего героя, сколько ведя его за собой. Сигмон послушно брел следом.

Вэлланор бы страшно расстроилась, если бы узнала, что его мысли занимает вовсе не поцелуй девчонки с Северных гор. Ла Тойя думал о другом. Он точно знал — Вэлланор действительно не стоит его благодарить. Он не спасал ее, потому что ей ничего не грозило, — охота велась именно за графом Ла Тойя, чудовищем, для уничтожения которого кто-то послал хорошо обученный отряд и настоящего колдуна.

Сигмон думал о том, что этот кто-то еще пожалеет о том, что родился на свет. Сразу же, как только он, ручное чудовище короля Сеговара, поймет, кто именно начал на него охоту. И почему.

Бертар Борфейм, герцог Северных гор, брел по ночной дороге, сжимая в руке обнаженный клинок. Он сильно припадал на правую ногу, которую подвернул при падении, когда обезумевший от страха жеребец сбросил его на землю. А сам, дьявольское отродье, сгинул в темноте, выполнив свое черное дело.

Герцог раньше и не подозревал, что жеребца можно настолько сильно испугать. Ему казалось, что он способен справиться с любым скакуном. Но в этого словно демон вселился — хрипя и брызжа пеной, он нес всадника в темноту, не разбирая дороги, не слушаясь ни узды, ни ножен, которыми герцог колотил его на манер хлыста. Сначала Борфейму казалось, что он способен укротить взбесившуюся тварь, развернуться и возвратиться к упавшей племяннице. Он не знал, как это случилось, зато видел, что мимо него промчалась гнедая с пустым седлом, легко обогнав жеребца, несшего на себе всадника. Именно тогда, впервые за всю длинную ночь, его сердце сжалось от ужаса. Вэлланор упала.

Нужно было немедленно вернуться. Но когда Борфейм понял, что его скакун, помешавшийся от ужаса, не остановится, пока не упадет замертво, было слишком поздно. Тогда герцог перекинул ногу через седло и соскользнул на землю.

Упав, он прокатился кубарем по дороге, едва не переломав ребра, но выучка не подвела — Борфейму и раньше доводилось прыгать из седла, когда скакуны оскальзывались на горных тропах. На этот раз вышло неважно — он подвернул ногу, и правая щиколотка горела, словно ее окунули в угли. Но он не обращал внимания на боль. Поднявшись, герцог бросился назад — по темной пустой дороге, туда, где, возможно, лежала Вэлланор. Умирающая или уже мертвая.

Отчаянно жалея, что не может бежать, Борфейм хромал по пустой дороге, прислушиваясь к темноте. Там, впереди, было тихо. Звуки битвы, которые он слышал раньше, уже утихли. Бертара битва не волновала, так или иначе все разрешилось — но Вэлланор… Он не мог простить себе, что пошел на поводу у графа, этого ручного зверя. Надо было настоять на своем. Но как он мог… Бросить открытый вызов измененному и уцелеть — это, пожалуй, задача для мага, а не для обычного воина. И он не мог в открытую сцепиться с посланцем выжившего из ума короля Ривастана. Мальчишка ясно дал понять, что исполняет приказ короля, и это было правдой — старый дурак, ослепленный похотью, вполне мог отдать приказ своему зверю забрать невесту, невзирая на любое сопротивление. Проклятый род!