Триумф великого комбинатора - Борис Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И вы еще спрашиваете?! – директор всплеснул руками. -Поехали, поехали! Камарад Пьер, у нас лучшие в мире жеребцы! Понимаете? Лучшие! Едем, едем... Так, портфель... боюсь его здесь оставлять. Буржуи все-таки! Сопрут...
– И то верно. Берите его с собой... Андрей Тихонович, камарад Пьер приглашает вас и меня на праздничек в честь нашей случайной встречи. Сами понимаете, такое раз в жизни случается! – О чем разговор? Нет никаких разговоров... Может Кима разбудить?
– Он спит? – удивленно спросил администратор. – Что с ним такое?
– Выглушил всю бутылку такого же рома!
Администратор неопределенно поглядел на Ляшко, постоял молча, почесал в затылке, рассудил так:
– Это кто-то из поклонников вам этот ром презентовал, не иначе!
– Может разбудим? – спросил Ляшко.
– Да зачем же? – Исидор Кириллович театрально сморщился. – Пусть отдыхает.
– Хорошо! Черт с ним. Пусть дрыхнет. Итак в...
– В Мэзон-Лаффит.
– Туда!
Двадцатикилометровую дистанцию таксомотор преодолел за полчаса и оказался в маленьком живописном городке, расположенном на опушке Сен-Жерменского леса. Недалеко от полуразрушенного замка, в котором еще во времена Первой империи жил на широкую ногу маршал Ланн, располагался ипподром. Въезд в конюшню советской команды вел прямо с улицы. Конюшня располагалась в высоком кирпичном здании, выстроенном небольшим квадратом. Все ворота и двери были выкрашены коричневой краской. Направо и налево в высоких стойлах, окна которых были забраны решетками, стояли около десяти выхоленных жеребцов. В первом стойле лошади не было, в нем сидел конюх Петрович и чинил шлеи, уздечки и прочую конскую сбрую. Андрей Тихонович хотел было с характерным только товарищу Ляшко комчванством заметить: "Наерундил ты, Петрович, делов!", но промолчал и лишь любезно повел товарища Пьера на середку конюшни. Здесь он остановился с замиранием сердца. В четвертом стойле полулежал Черный Вихрь.
– Вот она, наша гордость! – торжественно сказал директор, войдя в стойло к жеребцу.
Но "гордость" на камарада Пьера не произвела особого впечатления. Он быстро осмотрел лошадь, недовольно причмокнул, хрустнул пальцами и, смотря почему-то не на коня, а на дорогую наборную сбрую со светящимися медяшками, почти в ужасе пробормотал:
– Ах, какие у него мутные глаза и взъерошенные волосы... – Что вы говорите? – заволновался директор.
– Сами взгляните. – Камарад Пьер зевнул и приложил обе ладони, как шоры, к своим глазам. – Типичное лихорадочное явление – понурость. Как бы hypersustentation не было... -Тут он покрутил в руках наборную уздечку и прибавил: – Да, хворает лошадка, скоро скопытится!
– Чего?
– А в другом стойле это кто?
– А-а! Это Смелый Ветер, там дальше – Рвущийся Парус... – Прекрасно, прекрасно...
Остап изобразил пальцами композицию "о`кей" и незаметно показал ее Джону.
В Париж возвратились к вечеру.
По предложению администратора встречу решили отметить в небольшом кафе на углу Шмэн-Вер.
В углу за дальним столиком как ни в чем не бывало уже сидел метр Оноре. Он ждал от великого комбинатора условного знака. К столику Остапа подошла официантка с рыжими волосами и в белом переднике с прошивками на черном платье.
– Bonsoir!
Администратор заказал шесть жареных куропаток, три бутылки бордо, столько же бурбона, и еще кофе с желтым шартрезом.
"Ну что ж, – подумал великий комбинатор, – будем доводить до кондиции". И он разлил по стаканам бордо.
– Вспрыснем по бокалу красного за мировую революцию!
Вспрыснули.
"Бордо и ром – какая гадость!" – подумал Остап и разлил по рюмкам ледяной бурбон.
Выпили.
После третьей рюмки Андрей Тихонович заговорил о своих любимцах.
– Ну как вам наши кони, товарищ Пьер?
Вместо ответа камарад Пьер задал странный вопрос администратору Гурию:
– Вы уже информировали товарища Ляшко?
– Нет, не успел, – ответил администратор.
– А что такое? – насторажился Ляшко и бросил косой взгяд на администратора.
Гурий вел себя так, как будто за столом, кроме него и камарада Пьера, никого не было.
– Не успел, – повторил он.
– Да как же это, Исидор Кириллович! – с французским акцентом укорил Пьер.
– Да вот не успел! – оправдывался администратор.
– Надо информировать. Очень надо.
– Может вы скажете?
– Я?
– Ну, конечно, вы!
– А почему я?
– Ну не я же! Кто из нас профессор, черт возьми?!
– Профессор – я! Но сообщить должны вы!
– Я?
– Конечно, вы!
– Черт возьми! – воскликнул вконец запутавшийся директор. – Что такое? В чем дело?
– Андрей Тихонович, ничего страшного. – Гурий широко зевнул. – Главное, не впадать в панику. Черный Вихрь – болен! – Не может быть... – тоненько заскулил директор.
– Майн готт, Андрей Тихонович! – Гурий прищурился. -Можно подумать, что вам пятнадцать месяцев и четыре зуба! Вы, что младенец в люльке? Разуйте глаза, в конце концов! При вас же говорил камарад Пьер: "сюс-тасьон".
Лоб Ляшко заблестел, точно блин.
– Но...
Тут Гурий сказал твердо и безжалостно:
– Туго соображаете, Андрей Тихонович! Очень туго. Совсем, как Черный Вихрь!
– Спасибо!
– Пользуйтесь на здоровье. Поймите, что камарад Пьер профессор. И не по каким-нибудь там танцулькам, а профессор-ветеринар! Да, у него нет аккуратной профессорской бородки, но зато он коммунист! А коммунисты говорят только правду. Не мне вас учить.
– Хорошо, хорошо. А что, этот "сюссьон" опасный?
Пьер по-профессорски поднял голову и по-лекторски монотонно молвил:
– Я обнаружил у этого животного воспаление головного мозга и копыта левой передней ноги. Alea jakta est.
– Якта? – Директор, массируя дрожащими пальцами веки, покосился на опытного ветеринара. – Скажу по чести, ничего не понимаю!
– Это научное определение, – любезно разъяснил ветеринар. – Если вам интересно, расскажу подробнее.
– Конечно, конечно, профессор. Меня это жгуче беспокоит! – Это болезнь не то, чтобы заразная, но заразная.
– Заразная? – у директора задрожали губы.
Администратор легко улыбнулся.
– Андрей Тихонович, давайте сначала выслушаем профессора, а потом будем думать, как нам выйти из этого ЧП.
– Че пе... – пробормотал в ужасе Андрей Тихонович.
– ЧП! – равнодушно подтвердил администратор. – А чего не бывает? Мы же в Париже.
– ЧП! – с отчаяньем повторил директор.
– Успокойтесь, товарищ директор, – сказал администратор, сощурясь. – Я пока с вами. Не пропадем. Продолжайте, товарищ профессор.
– Болезнь эта эпидемическая, обусловленная спецмикроорганизмами, передающимися с пищей. Первые симптомы проявляются весной. Достигает своего развития в июне, другими словами, еще немного и у Черного Вихря будет паралич.
"Хорошо излагает!" – подумал Остап.
– Ну тогда его нужно изолировать! – рявкнул директор, но прибавил робко: – Может так? Исидор Кириллович?
– Изолировать... – Гурий вздохнул. – Куда вы его изолируете? – решительно спросил он. – Кому нужна зараза? Это же Париж! Цивилизация! И потом, он у нас по накладным проходит! Андрей Тихонович затрясся всем телом, глаза его наполнились слезами.
– А это все точно?.. – рассеянно проговорил он. -Паралич и все прочее?.. Эта "якта"?..
– Вы не верите профессору-коммунисту?! – ласково попенял ему администратор. – Участнику гражданской войны?
– А почему молчали ваши ветеринары? – степенно выделяя слова, поинтересовался камарад Пьер. – А, Андрей Тихонович?
– Наши вредители? – гневно ответил за Ляшко Гурий. -Они же только и думают, как подставить честнейшего директора Андрея Тихоновича! Лучше и не спрашивайте, товарищ Пьер! -Исидор Кириллович махнул рукой и, точно обиженный, отвернулся. – Да-а... – простонал Андрей Тихонович. – А ведь...
– Да не "да-а", а ситуация! – перебил его необычайным тоном безжалостный Гурий. – Си-ту-а-ция! Представляете, Андрей Тихонович, мы возвращаемся на завод, а все лошади сдохли!
– Почему же все?
– Зараза, Андрей Тихонович, она никого не щадит!
– Я пропал!
– Конечно, пропал! И я пропал. А что мы скажем товарищу Сталину?!. Давайте мыслить.
– Давайте.
– Истина в вине! – категорически бросил Гурий. – Так будем же ее искать!
Все трое выпили.
– Исидор Кириллович... – Ляшко немного помедлил и потом, после раздумья, с уважением прошептал: – Вы же администратор, вам и решать.
– А что если нам продать Черного Вихря? – вдруг предложил администратор.
Андрей Тихонович остолбенел.
– Продать?.. Исидор Кириллович, вы сказали продать?
– А что тут такого? – Гурий улыбнулся мефистофелевской улыбкой. – И накладные в порядке будут...
Услышав, что накладные будут в порядке, Андрей Тихонович оживился.
– И в самом деле! Это же мысль! Чего тут голову ломать! Нужно только хорошего покупателя найти!.. Хотя, кто же купит заразную лошадь?
– А вот хотя бы камарад Пьер!
Профессор не выдержал, отвернулся и начал тихо смеяться в кулак.
