Ливонская партия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Так или иначе, но пусть и не сразу, но отвлекшись на эту самую крыльчатку, Леонардо отошел от грез, опасно охвативших его. Иоанн уже видел эту слабость своего инженера. Он после этого на месяц легко мог выпасть из реальности. А ему это было совсем не нужно. Поэтому он продолжил его грузить и отпустил только через час. Когда увидел, что Леонардо окончательно отвлекся от той мимолетной идее-фикс, которая едва им не овладела…

[1] Здесь идет отсылка к фразе: «Киса, я хочу тебя спросить, как художник художника, ты рисовать умеешь?»

[2] Если быть точным, то не система, а логоэпистема — некая концепция, закрепленная через общественную и культурную память, на базе которой и выстраиваются формально не противоречащие ей системы и общественные институты. Пример других логоэпистем: «Свобода, равенство, братство» или «Вся власть советам».

[3]BLM — Black lives matter — «черные жизни важны» — общественное движение, утверждающее исключительную важность жизней именно чернокожих людей перед жизнями всех остальных, в особенности белых. То есть, это ни что иное, как самый обыкновенный расизм, который, как известно, проявляется через уничижение или возвеличивание каких-либо качеств человека на основе его расовых признаков.

[4] Вполне реальное утверждение, встречавшееся в трактатах некоторых средневековых медиков.

[5] Первый в истории анатомический театр был открыт в 1490 году. Публичные же вскрытия осуществлялись с конца XIV века, не взирая на запрет.

[6] В Древнем Риме лига это 1500 двойных шагов, то есть, примерно 2,3 км. В Средние века размер лиг начал увеличиваться. И уже в Новое время в колониальной Америке применялось 2 испанские лиги и три французские льё от 3,9 до 5,6 км. Морские лиги определялись как доли градуса земного меридиана, причем погрешность измерений вносила дополнительный разброс. Англо-американская сухопутная лига утвердилась в конце XVI века как три сухопутные мили или 4827 м, а морская была равна трем морским милям или 5556 м.

[7] Здесь Иоанн преувеличивает, потому что мифов с тех времен, когда человечество еще не знало кораблей или хотя бы лодок, до нас не дошло. Это слишком глубокая древность.

Глава 10

1479 года, 12 октября, Москва

В Москву прибыло посольство Святого Престола, а вместе с ним и король Польши Казимир с приличной свитой. Включающей, между прочим, его дочку Ядвигу. Формально она не была представлена как возможная невеста. Оно просто сопровождала отца. Но все всё поняли предельно однозначно.

В оригинальной истории эта девушка 1457-ого года рождения еще в 1474 году вышла замуж. А тут… не сложилось.

Там как было? Весной 1474 года Людвиг IX Богатый герцог Баварско-Ландсхутский прислал послов в Польшу. И сговорились они о том, чтобы отдать Ядвигу за сына Людвига, а также о выплате тридцати двух тысяч гульденов приданного. Но то, в оригинальной истории. А тут сговориться не смогли. Причиной было то, что Казимир лихорадочно искал ресурсы для проведения войны с Иоанном. И потребовал от Людвига выставить контингенты с обещанием выплатить ему какие-нибудь деньги в приданное только после войны. Тот вполне естественно отказался. Ввязываться в эту весьма неоднозначную авантюру герцог не захотел.

После 1476 года и катастрофического разгрома при Вильно ситуация усугубилась еще сильнее. Казимир оказался фактическим банкротом, который должен денег всем. И внутри страны, и снаружи. Его бы давно «раскулачили» тем или иным способом. Но с востока его подпирал «Северный лев» — крайне опасный персонаж. И вот с кем, с кем, а с Иоанном свет Иоанновичем связываться не хотел никто. Особенно после кампаний 1478 и 1479 годов. Да и показательная казнь работорговцев в Венеции заставила купцов и банкиров ОЧЕНЬ сильно напрячься. Это ведь что получалось? Король Руси и титулярный Император римлян мог достать кого угодно и где угодно? Ну так себе новость. Особенно для тех, кто финансировал военные кампании против него…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поэтому, узнав о ближайшем разводе Иоанна с Элеонорой Казимир решил действовать самым решительным образом, укрепляя свой союз с ним. Потому как ему теперь требовались лишь годы, чтобы выкарабкаться из той финансовой ямы, в которую он упал. Просто годы покоя. И чем больше, тем лучше. Король же Руси мог их ему обеспечить.

— Я так понимаю, она здесь не просто так? — кивнул Иоанн в сторону Ядвиги.

— Ты все правильно понимаешь, — несколько нервно улыбнулся Казимир.

— Я слышал, что Луи, Карл и Фридрих хотят тоже поучаствовать в этой матримониальной шахматной партии. Ты так уверен в своих силах?

— Они не смогут дать тебе то, что я.

— И что же это?

— Землю.

— Очень актуально, — чуть не расхохотался Иоанн. — Я и с той, которой владею, никак не могу разобраться. Людей толковых нет. А тут еще земли. Да и какую ты землю мне дашь? Левобережье Днепра.

— Да. Оно и так стоит на грани того, чтобы отойти к тебе по старинному праву отъезда.

— Те земли три года назад мои татары разорили почти до донышка. Там населения нет. Просто нет. С тем же успехом я мог тебе подарить свои владения за Уральском камнем. Ну а что? Они богаты лесом и пушниной. Камня много. Руд всяких. Одна беда — людей нет. Вообще. Там можно неделями ходить по округе и бить колотушкой в котелок, в поисках человека.

— Но Днепр тебе важен для торговли с Молдавией и Тавридой.

— Важен, — не стал отпираться Иоанн. — Но ведь мои корабли по нему и так плавают.

— Чем магнаты недовольны. КРАЙНЕ недовольны. Не тобой, а мной. Мне не простили поражение при Вильно и того унизительного мира, что я заключил с тобой. Плюс долг, который все спросят если не с меня, так с моего сына. Фламандцы и ломбардцы работают с магнатами и прочей шляхтой, покупая одного за другим. Все идет к тому, что меня…

— Я понял, — нахмурившись, произнес король.

— Сам понимаешь, покоя это тебе не добавит. В том числе и на реке.

— Если я ввяжусь в твои проблемы, то мне это тоже покоя не добавит.

— Если ты возьмешь мою дочь в жены, то это сильно охладит горячие головы. Ты ведь сам говорил, что тебе нужен покой для державы. Надолго такого шага не хватит, но лишний год-другой позволить продлить мир.

— Покой… — тихо произнес Иоанн. — Ты ведь знаешь, что мне не дают сидеть спокойно. Если бы этот придурок — ландмейстер — не полез в бочку со своими принципами, то я бы сидел в тишине и покое последние три года. Но нет. Тварь. Ни себе спокойной жизни не дал, ни окружающим.

— Это поэтому ты там в Ливонии устроил Содом и Гоморру?

— В том числе.

— Ну так что?

— Судя по всему Папа и Патриарх сговорились, — мрачно произнес Иоанн. — Они теперь уговаривают меня сообща, дабы я отправился в этот чертов крестовый поход. Дался он им?

— О! Я с удовольствием поучаствую. У меня масса охреневшей шляхты, которую я постараюсь отправить в далекие дали. Желательно без возврата. А передохнут они там или найдут себе новые наделы мне без разницы.

— Полагаю, что также думают многие правители Европы. Да и банды наемников, оставшиеся ныне не у дел.

— О да! У тебя ведь какая репутация в Европе? Как у нового Александра Македонского. Непобедимого полководца. По всей Польше, Богемии и отчасти Литве ксензы только и болтают на проповедях о том, что ежели даст Бог, ты поведешь воинство христово в крестовый поход, то разгромишь всех, кто станет на твоем пути.

— Так и болтают? — несколько раздраженно переспросил Иоанн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так и болтают.

— Балбесы… ой балбесы… — покачал головой наш герой. — Они ведь, наверное, по всей Европе о том говорят.

— Именно. Мои люди сказывали, что даже в Скотии и Гишпании редкая проповедь не касается тебя и крестового похода. Что после пары столетий провалов Всевышний послал воинству христову непобедимого полководца. И что если всем вместе выступить, то и славный град Константина, известный как Новый Рим, отбиться получится, и Гроб Господень, и даже Александрию — древнюю колыбель христианства.