Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Рейнольдс Аластер

– Разве я не это сказала только что?

Пушки не были похожи друг на друга, хотя во всех угадывался одинаковый конструкторский почерк. Орудие номер семнадцать выглядело как помесь проходческого щита девятнадцатого века с турбореактивным мотором: шестидесятиметровый аксиально симметричный цилиндр с выступами впереди: то ли резцы, то ли турбинные лопатки, но, скорее всего, ни то ни другое. Покрывал артсистему тусклый, местами поврежденный слой металла, отливавшего то бронзой, то зеленью в зависимости от угла, под каким падал свет. Из-за стабилизаторов и выступающих радиаторов казалось, что громадину пытались неуклюже разукрасить в стиле ар-деко.

– Если с этой штуковиной можно говорить, то почему бы не приказать, чтобы выползла из корабля и шарахнула по ингибиторам? – поинтересовалась Хоури.

– Надо же, а я и не знала, что все так просто, – криво усмехнулась Вольева. – Правда, есть ма-аленькая загвоздочка: капитан тоже имеет доступ к оружию. И заблокирует любую мою команду – у него-то административный доступ.

– Хм. И кто же тот гений, который додумался передать капитану все права?

– Этот гений перед тобой. В свое время я пыталась управлять всеми орудиями прямо из рубки. Тогда это казалось хорошей идеей.

– Беда с этими хорошими идеями – из-за них потом жутко болит задница.

– Твоя правда. – Голос Илиа стал сухим, деловым. – Ладно, дуй за мной и смотри в оба! Надо проверить блок.

– Приказ ясен!

Женщины полетели через склад, лавируя между креплениями монорельса.

Управляющий блок Вольева приварила к поверхности орудия номер семнадцать. Блок содержал маневровые движки, сканеры и системы управления. Илиа мало продвинулась в установлении контроля над содержимым этого трюма. Самые отзывчивые пушки были использованы у Цербера. В свое время она решила объединить управление всеми орудиями в единый узел, позволив доступ к нему человеку. Конечно, для контроля над всеми орудиями сразу требовались соответствующие мозговые имплантаты. Собственно, то решение и привело к нынешним архисложным проблемам.

– Блок выглядит нормально, – отметила Вольева. – Проверю-ка я системы, прозондирую…

– То есть разбудишь оружие?

– Да нет, просто шепну пару ласковых слов.

Вольева набрала команды на массивном терминале-браслете, наблюдая за бегущими перед глазами строчками данных.

– Я буду немножко занята, так что тебе стоит держать ухо востро на случай неприятностей. Поняла?

– Поняла. Э-э… Илиа?

– Да?

– Нужно решить насчет Торна.

Вольева не любила, когда ее отвлекают, особенно во время опасной работы.

– А что насчет Торна?

– Ну, ты же слышала: он хочет побывать на борту «Ностальгии».

– Я же сказала «нет». Тут и речи быть не может.

– Тогда мы вряд ли сможем рассчитывать на его помощь.

– А куда он денется? Заставим гада помогать нам!

Хоури вздохнула:

– Илиа, он не машина, в которую можно тыкать железом, пока не заработает. Административного доступа к нему нет. Торн – мыслящее существо, человек со своими страхами и сомнениями. Он очень дорожит своим делом и не станет рисковать, если подумает, что мы лжем или утаиваем важное. По его мнению, если мы говорим правду, нет причин отказывать ему в визите на корабль. Он же знает: способ попасть на корабль у нас есть. Вполне естественно, Торн хочет повидать землю обетованную, куда ему предстоит вести свою паству. И ему нужно знать причину эвакуации Ресургема.

Вольева уже преодолела поверхностный уровень коммуникации с программами оружия и теперь углублялась в ядро операционной системы. Пока все шло нормально, она не спровоцировала на враждебный отклик ни корабль, ни пушки. С другой стороны, самое сложное еще и не началось.

– Ничего естественного я в этом не вижу, – проворчала Илиа.

– Значит, ты вовсе не понимаешь человеческую натуру. Поверь, если он не увидит корабль, работать с нами не станет.

– А если увидит корабль, сделает то же, что и любой разумный человек: убежит подальше.

– Так ведь мы не покажем места, где трансформация зашла далеко, ограничимся нормальными частями, – вполне возможно, он не испугается и согласится помогать.

Вольева вздохнула. Кажется, дело зашло уже слишком далеко. Наверняка Ана уже, как с нею бывает, все обдумала, приняла решение и теперь будет упорствовать до последнего.

– Он все равно может заподозрить неладное.

– Если правильно себя поведем, не заподозрит. Можно замаскировать трансформацию в небольшой части корабля, достаточной, чтобы создать видимость обстоятельной экскурсии. Сделать вид, что мы ничего не скрываем.

– А ингибиторы?

– Рано или поздно про ингибиторов узнают все. Пусть Торн узнает раньше других.

– И что тогда? Он задаст пару вопросов, сделает простые выводы и поймет, с кем имеет дело.

– Илиа, пойми, нам стоит быть пооткровенней с ним.

Вольева разозлилась, и не только потому, что оружие не откликнулось на очередную команду.

– А может, ты пытаешься притащить его сюда, потому что тебе просто этого хочется? Хоури, подумай хорошенько. От твоего ответа зависит наша дружба.

– Сам по себе Торн ничего для меня не значит. Но это наиболее подходящая фигура для наших планов.

Вольева попробовала сформулировать запрос по-другому. Затаив дыхание, ждала – и оружие откликнулось. Из прежнего опыта Илиа знала: пара-тройка неправильных обращений – и пушки наглухо отключатся или отреагируют агрессивно. Но в этот раз получилось. На гладкой поверхности обозначились щели, крышка скользнула вбок. Открылся проход со стенами, заполненными приборами, светящимися тускло-зеленым.

– Я полезла, – объявила Вольева. – Будь начеку.

Она включила движки, пронеслась вдоль корпуса, затормозила и, толкнув себя точным импульсом, залетела внутрь. Остановилась, упершись ногами в стену. Коридор был достаточно просторным, чтобы громоздкий скафандр со множеством обвесов не цеплялся за стены даже при разворотах.

Не в первый раз Вольева задумалась о том, из какой темной прорвы явилась эта компания монстров. Конечно, пушки созданы людьми, но по разрушительной мощи они далеко превосходят все прочие человеческие изобретения. Века назад, еще до того, как Вольева присоединилась к команде «Ностальгии по бесконечности», был обнаружен тайный склад на безымянном укрепленном астероиде, обращавшемся вокруг безымянной же звезды. Возможно, тщательное исследование и позволило бы установить, кто сделал оружие – или хотя бы владел им прежде. Но не было времени разбираться. Ультра перетащили пушки на борт и удрали, не дожидаясь, когда оглушенные защитные системы астероида придут в себя.

Само собой, Вольева догадывалась, кто мог сделать эти артсистемы. Скорее всего, сочленители. Но разве они бы выпустили такое оружие из рук? И почему не попытались вернуть назад принадлежащее им по праву?

Впрочем, думать об этом – напрасная трата времени. Арсенал уже не один век находится на борту «Ностальгии». Вряд ли кто-нибудь явится за ним.

Она повернулась, рассматривая приборы на стене. Все открыто взору: индикаторы, провода, панели управления, реле, штуковины непонятного предназначения. И уже ощущалось серьезное неудобство. Оружие фокусировало магнитное поле в мозгу, порождая беспричинный страх.

Но Илиа бывала внутри пушек и раньше. И привыкла к их реакции.

Она один за другим снимала модули, подвешенные к раме с реактивными двигателями, и крепила их к стене клейкими подушечками. Из модулей, часть которых сделала сама, вытянула разноцветные провода, соединила с орудийной аппаратурой.

– Илиа, как ты? – спросила Ана.

– Пока неплохо. Ей не нравится, что я здесь, но выкинуть не может, я же дала правильные коды доступа.

– Уже начала страхом давить?

– К сожалению, да…

На мгновение рассудок захлестнула волна животного, совершенно первобытного ужаса – словно ткнули электродом в мозг, будя древнейшие инстинкты.

– Ана, давай поговорим попозже. Хочется поскорей тут управиться.