Шерлок Холмс: повести, рассказы - Артур Конан Дойль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Следы?
– Следы.
– Мужские или женские?
Доктор Мортимер как-то странно посмотрел на нас и ответил почти шепотом:
– Мистер Холмс, это были отпечатки лап огромной собаки!
Глава III
Задача
Признаюсь, что при этих словах мороз пробежал у меня по коже. Судя по тому, как дрожал голос у доктора, он сам был глубоко взволнован своим рассказом. Холмс подался всем телом вперед, и в глазах у него вспыхнули сухие, колючие искорки – верный признак проснувшегося интереса.
– Вы сами их видели?
– Точно так же, как вижу вас.
– И ничего об этом не сказали!
– А зачем?
– Неужели, кроме вас, их никто не видел?
– Они были шагах в тридцати от тела, и на них, вероятно, просто не обратили внимания. Я бы сам ничего не заметил, если б не вспомнил легенду.
– На болотах, должно быть, много овчарок?
– Разумеется. Но это была не овчарка.
– Вы говорите, что следы очень большие?
– Огромные.
– Но к телу сэра Чарльза они не приближались?
– Нет.
– Какая тогда стояла погода?
– Сырая, холодная.
– Но дождя не было?
– Нет.
– А что представляет собой эта аллея?
– По бокам высокая зеленая изгородь из тесно сросшихся старых тисов. Посередине – дорожка футов восьми в ширину.
– А между кустарником и дорожкой есть что-нибудь?
– Да, по обе стороны идет полоска дерна около шести футов в ширину.
– Если я правильно вас понял, в аллее есть калитка?
– Да, и эта калитка ведет на болота.
– А других выходов туда нет?
– Нет.
– Следовательно, в тисовую аллею можно попасть или прямо из дома, или через калитку, которая ведет на болота?
– Есть еще один выход – через беседку в дальнем конце.
– Сэр Чарльз дошел туда?
– Нет, он лежал шагах в пятидесяти от нее.
– Теперь, доктор Мортимер, будьте добры ответить мне на один очень важный вопрос: замеченные вами следы были не на траве, а на дорожке?
– На траве следов обычно не видно.
– Они были на той же стороне дорожки, где калитка?
– Да, на самом краю, ближе к калитке.
– Чрезвычайно интересно! Еще один вопрос: калитка была закрыта?
– Не только закрыта, но и заперта на висячий замок.
– Какой она вышины?
– Фута четыре.
– Значит, через нее можно перелезть?
– Да.
– А около самой калитки было что-нибудь обнаружено?
– Нет, ничего особенного.
– Боже мой! Неужели там не посмотрели?
– Нет, я сам смотрел.
– И ничего не нашли?
– Там трудно было что-нибудь разобрать. Сэр Чарльз, по-видимому, простоял у калитки минут пять-десять.
– Почему вы так думаете?
– Потому что пепел дважды упал с его сигары.
– Превосходно! Вот такой помощник нам под стать! Правда, Уотсон? Ну, а следы?
– Гравий был испещрен его следами. Других я не заметил.
Шерлок Холмс нетерпеливо ударил себя ладонью по колену.
– Ах, если б я сам там был! – воскликнул он. – Это, по-видимому, чрезвычайно интересное дело. Какие богатые возможности для серьезного научного расследования! Гравий – это такая страница, на которой я мог бы столько всего прочесть! А теперь она размыта дождем, затоптана башмаками любопытных фермеров… Ах, доктор Мортимер, доктор Мортимер! Почему же вы меня сразу не позвали? Какой грех на вашей совести!
– Я не мог обратиться к вам, мистер Холмс: ведь тогда мне пришлось бы предать гласности все эти факты, а я уже объяснил, что меня удерживало от такого шага. Кроме того, кроме того…
– Что же вы колеблетесь?
– Есть некая область, где бессилен самый проницательный и самый опытный сыщик.
– Вы намекаете, что мы имеем дело со сверхъестественной силой?
– Я этого не говорю.
– Не «говорю», но «думаю»?
– С тех пор как произошло это несчастье, мистер Холмс, мне рассказали несколько случаев, которые трудно связать с естественным ходом вещей.
– Например?
– Я выяснил, что кое-кто из местных жителей еще до трагической смерти сэра Чарльза видел на болотах некое странное существо, в точности соответствующее описаниям баскервильского демона и не похожее ни на какое другое животное, известное науке. Все видевшие его утверждали в один голос: это страшный светящийся призрак непомерной величины. Я опросил этих людей. Их было трое: наш сосед, человек весьма трезвых взглядов на вещи, здешний кузнец и один фермер. Все они рассказывают о чудовищном привидении, почти слово в слово повторяя описание того пса, о котором говорится в легенде. Верьте мне, мистер Холмс: во всей нашей округе царит ужас, выходить на болото ночью никто не отваживается, разве только самые отчаянные смельчаки.
– И вы, человек науки, верите, что это явление сверхъестественное?
– Я сам не знаю, чему верить.
Холмс пожал плечами.
– До сих пор моя сыскная деятельность протекала в пределах этого мира, – сказал он. – Я борюсь со злом по мере своих скромных сил и возможностей, но восставать против самого прародителя зла будет, пожалуй, чересчур самонадеянно с моей стороны. Однако вы не станете отрицать, что следы на гравии – вещь весьма реальная?
– Собаке, о которой говорится в предании, нельзя отказать в реальности, если она смогла загрызть человека. И все же в ней было что-то демоническое.
– Я вижу, вы окончательно перешли на сторону мистиков, доктор Мортимер. Тогда скажите мне вот что. Если вы стали на такую точку зрения, зачем вам понадобился я? Вы говорите мне, что расследовать обстоятельства смерти сэра Чарльза бесполезно, и в то же время просите меня взяться за это.
– Я ни о чем таком вас не просил.
– Тогда чем же я могу помочь вам?
– Советом. Скажите мне, как я должен поступить с сэром Генри Баскервилем, который приедет на вокзал Ватерлоо, – доктор Мортимер посмотрел на часы, – ровно через час с четвертью?
– Это и есть наследник?
– Да. После смерти сэра Чарльза мы навели о нем справки и выяснили, что он ведет хозяйство у себя на ферме, в Канаде. Судя от отзывам, это прекрасный, достойнейший молодой человек. Я сейчас говорю не как врач, а как доверенное лицо и душеприказчик сэра Чарльза.
– Других претендентов на наследство нет?
– Нет. Единственный другой родственник, о котором нам удалось кое-что узнать, это Роджер Баскервиль, младший брат несчастного сэра Чарльза. Всех братьев было трое. Средний, умерший в молодых годах, – отец этого Генри. Младший, Роджер, считался в семье паршивой овцой. Он унаследовал баскервилевскую деспотичность и был как две капли воды похож на фамильный портрет того самого Гуго Баскервиля. В Англии Роджер не ужился и был вынужден скрыться в Центральную Америку, где и умер в 1876 году от желтой лихорадки. Генри – последний отпрыск рода Баскервилей. Через час пять минут я должен буду встретить его на вокзале Ватерлоо. Он известил меня телеграммой, что сегодня утром приезжает в Саутгемптон. Так вот, мистер Холмс, посоветуйте, как мне с ним быть?
– А почему бы ему не уехать сразу в свое родовое поместье?
– Да, такое решение напрашивается само собой. Но вспомните, что все Баскервили, которые жили там, кончали трагически. Я уверен, будь у сэра Чарльза возможность поговорить со мной перед смертью, он запретил бы мне привозить последнего отпрыска древнего рода в это страшное место. И в то же время нельзя отрицать, что благоденствие всей нашей унылой, нищей округи зависит от того, согласится сэр Генри жить в своем поместье или нет. Если Баскервиль-холл будет пустовать, все начинания сэра Чарльза пойдут прахом. Я боюсь, как бы моя личная заинтересованность в наших местных делах не взяла надо мной верх, и поэтому обращаюсь за советом к вам.
Холмс задумался.
– В двух словах дело обстоит так, – сказал он наконец. – Вы считаете, что некая злая сила делает Дартмур небезопасным для Баскервилей. Правильно я вас понял?
– Во всяком случае, некоторые данные для таких опасений имеются.
– Так. Но если ваша теория о сверхъестественных силах правильна, то они могут погубить этого молодого человека не только в Девоншире, но и в Лондоне. Трудно представить себе дьявола с такой узкоместной властью. Ведь это не какой-нибудь член приходского управления.
– Если б вам пришлось столкнуться со всем этим самому, мистер Холмс, вы бы не стали так шутить. Значит, по-вашему, молодому человеку безразлично, где быть – в Лондоне или Девоншире? Он приезжает через пятьдесят минут. Посоветуйте, что мне делать?
– Я советую вам, сэр, позвать кеб, взять с собой своего спаниеля, который скребется у входной двери, и ехать на вокзал встречать сэра Генри Баскервиля.
– А потом?
– Потом вы будете ждать, пока я обдумаю дальнейший план действий, а до тех пор ничего ему не говорите.
– Сколько вам
