Онлайн Ведьма (СИ) - Шатил Дарья

— Ага.

— Забавно, — мама лишь едва улыбнулась уголками губ и тяжело вздохнула. — Потом погляжу его поточнее. Но пока одобряю.

— Это у меня правнучки скоро будут? — задала единственный волнующий её вопрос бабушка.

Мама ответила за меня:

— Нет, мам. Дрия не скоро родит, но правнучка у тебя точно будет.

Бабушка лишь горько вздохнула. Она, как и мама, обладала даром. Вот только силы свои никогда не применяла, разве что травами детей от простуды лечила, но не более того. Это только мама в нашей семье считала, что если уж ты обладаешь магическими способностями, то почему бы не получать с этого прибыль. Марфа Васильевна всегда говорила, что любой труд должен быть оплачен, и заниматься благотворительностью она не намерена. Позиция, которую лично мне было более чем легко понять. Ведь не пойду же я на работу, если мне не будут платить?

Папа сходил в мою машину за продуктами, а я в дом — за бокалами. Откупорив бутылку, мы расположились на веранде под укоризненный взгляд папы. Мы не напивались, а просто разделили одну бутылку на троих, оставив остальные до следующих праздников или же моих промахов — тут уж что раньше случится.

Дара на нашем сабантуе не было — он, видите ли, не хотел стать свидетелем семейного насилия, поэтому решил остаться в городской квартире. Но это даже хорошо, потому что в противном случае всё шампанское обосновалось бы в его желудке вместе с грилем. Хотя с мясом вопрос спорный — скорее мы бы под печальный взгляд бабушки подрались за последний кусок.

Той ночью гроза всё-таки разразилась, но не в нашей семье, а на улице, и залила грядки, которые мы благополучно забыли укрыть. А Психчинский под пьяное хихиканье таки обзавёлся прозвищем в моём списке контактов. И это, на удивление, была не очередная вариация на тему его фамилии. Теперь он значился как «Заочно Одобрен». Знал бы он, кем и каким способом, бежал бы от меня, не оглядываясь…

Глава 18.1 Загадка Ведьмы

Утром следующего дня я проснулась с лёгким похмельем. Ничего удивительного в этом не было, но подобное состояние я не люблю. Благо, ночевала я у мамы, так что с утра меня отпаивали антипохмельным чаем и кофе.

Сидели мы, как водится, на кухне. Большой такой кухне. В родительском доме все комнаты были большими, потому что Марфа Васильевна жила по принципу «маленькое – значит, ущербное». Внутри дом родителей представлял собой странное смешение вкусов и стилей — ни один дизайнер интерьеров подобную кашу-малашу не сварганил бы: здесь всё будто бы было слеплено из кусочков разных историй.

Кухня выдержана в прованском стиле с белыми филёнчатыми фасадами, безмерным количеством баночек и скляночек, цветочными шторами и так такими же накидками на стульях. Гостиная радовала глаз обилием дерева, меха и кожи, чем-то отдалённо напоминая швейцарское шале с нотками исконно русских матрёшек и серванта, доставшегося по наследству от кого-то из родственников. Спальни на втором этаже были совершенно обычные, чем-то смахивающие на чистые гостиничные номера. И только мамин кабинет делали по принципу «если эпатировать, то сразу и наверняка». Если можете представить домик бабы Яги, то примерно так и выглядел кабинет мамы — там даже пыль не смахивали никогда. А уж магический арсенал из травок и книжек там был такой, что хватило бы на целую библиотеку и класс ботаники.

В мамином арсенале также существовало много разных волшебных чаёчков, которые буквально помогали от всего. Вот только собирать травы для них, сушить и хранить — это настолько адское мероприятие, что, когда эта необходимость возникает, хочется сбежать куда-нибудь в Тимбукту.

Собственно, мама на выходных искала меня не потому, что она меня очень любит и скучает – нет, всё гораздо прозаичней. Приближается пора сбора трав, и ей нужна моя помощь. Именно об этом она рассказывала мне рано утром, стоя на кухне, пока бабушка готовила на всех завтрак. Готовила в нашей семье обычно именно бабушка, потому что ей это нравилось, а не потому что мы, такие изверги, используем труд престарелого человека. Василиса Николаевна была из тех людей, которым нравится заботиться об окружающих. В ней всегда было столько любви и заботы, что она буквально выплёскивала её на всех вокруг.

В себе и в маме подобной любви к другим я никогда не замечала. Вот только я уже трижды успела пожалеть о том, что брякнула вчера про Психчинского, а потом, будучи ещё и слегка не в адеквате после бокальчика шампанского, умудрилась сказать, как его зовут. Так что одним ухом я слушала мамины требования относительно сбора трав, а другим — вопросы о том, что Серёжа любит. Ещё и отвечать на них умудрялась, как на экзамене. У меня же в школе пунктик был по поводу оценок, так что готовилась я всегда хорошо и отвечала быстро, чётко и по факту. Ну а так как за последние несколько дней я знатно так разжилась фактами о Психе, то отвечать могла тоже слёту.

— Родители?

— На пенсии.

— Мама?

— Повар-кондитер. В школьной столовой работала.

— А папа?

— Милиционер.

— Знак зод—

— Дева!

— Вера?

— Не знаю. Наверное, христианин. Но, возможно, и атеист.

— Суп?

— Борщ. Со сметаной.

Бабушку мои ответы полностью устраивали. Мама же смотрела на это и лишь скупо ухмылялась – так, словно её улыбка стоила миллион долларов, а мы ей не заплатили ни цента. А когда бабушкин допрос с пристрастиями закончился, последовавший мамин вопрос поверг меня наповал:

— Дрия, ты его что, сталкирила?

— Нет, — неуверенно ответила я, только теперь осознав, насколько странным был диалог с бабушкой. Такой своеобразный блиц-опрос «Что мы знаем о Серёже?».

— И не угрожала?

— Мама! — воскликнула я, вскочив с места. — Какого ты обо мне мнения?

— Самого обычного, — ответила та, отхлебнув облепихового чая из фарфоровой чашки. У нас дома был один такой безумно дорогой сервиз, который маме подарил такой же безумно богатый и безумной благодарный клиент. Но чай из него пила только мама — у остальных рука не поднималась заваривать хоть что-то в этих расписных чашечках. — Просто хочу сразу исключить подобные варианты.

— Я за ним не бегала. Он за мной тоже, — процедила я.

— А с глазом тогда что? — спросила моя далеко не тактичная мамочка.

— Это несчастный случай! — всплеснула руками я.

— А у тебя все случаи несчастные.

— Потрясающе, — только и смогла выдать я и поспешила уйти из родительской кухни и дома в целом, пока мы не закусились с мамой по какой-нибудь совершенно безобидной фигне, как у нас это иногда бывало.

— После работы сразу домой, нам нужно собирать травы! — донеслось мне в спину, и я только тяжело вздохнула. Мамины командирские замашки и тот факт, что она даже не допускала мысли, что её могут ослушаться, поражал. Собственно, ослушаться мне совесть не позволила бы. Всё-таки маме нужно помогать.

Обидно, конечно, что Дара к сбору трав редко припахивали. Он всегда умудрялся свинтить куда-нибудь, прежде чем начиналась наша трудовая повинность: то в лагерь, то с друзьями на дачу, то на свадьбу друга в Тибет. И если вы подумали, что он реально летал в Тибет, то вы ошиблись. Так местные называли небольшую турбазу в лесу, где летом обитали странные аскеты, вечно познавшие дзен и находящиеся в поиске себе и единения с миром. А то, что у турбазы было юридическое название «Сосны», никого не интересовало. Кроме того раза, когда аскеты-умельцы подпилили конструкцию деревянной вывески, умудрившись букву «Ы» превратить в букву «И». Мы с братцем даже ездили фотографироваться с вывеской. Ну, знаете эти фотографии туристов с достопримечательностями на ладошке? Вот примерно так мы и фоткались. Правда, сделали ещё и парочку пафосных — для соц. сетей, — но брат их так и не выложил.

Выйдя из дома, я увидела папу, протирающего мне покрытые каплями росы стекла, и в носу защипало. Папа может и не был представителем мужской касты альфа-самцов, и кто-то вполне мог назвать его пресловутым словом «каблук». Вот только я никогда не смогла бы применить к нему этот эпитет. Пётр Добронравов был «самым-самым»: самым добрым, самым заботливым, самым ответственным и самым тёплым человеком, которого я когда-либо знала. Он всегда поддерживал нас. И единственный знал о моём маленьком увлечении. Конечно, я не посвящала его во все подробности — ему было достаточно знать, что у его дочери есть хобби, которое приносит ей удовольствие и вызывает улыбку.