Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья - Константин Колчигин

— Кидай со всеми! — отмахнулся я. — Освободятся — сами разберутся!

Возня заняла больше четверти часа, и, когда Огнев дал задний ход, высвобождая нос катера, я с некоторым беспокойством глянул на часы — светлого времени у суток нас оставалось не так и много… Мы выбрались из залива и вновь двинулись вдоль берега полным ходом — предстояло пройти что-то около десяти миль. Наш второй помощник, вновь вставший к штурвалу, через пару минут глянул на меня и с некоторым колебанием спросил:

— Приливы-то здесь высокие, Николай Александрович?

— В среднем около метра… Но очень неравномерные, — после небольшой паузы ответил я и с усмешкой глянул на собеседника. — Беспокоишься, Иван Ильич?

— Грех на душу брать не хочу, Николай Александрович, — чуть поморщившись, отозвался он. — Оно, конечно, понятно — бандиты… Ну да ладно: выберутся — их счастье!

Первое время мы шли на прежнем расстоянии от берега — около сотни метров, но минут через двадцать я распорядился подойти поближе, чтобы не обнаруживать себя прежде времени, когда откроется нужный нам залив. В куче сваленного снаряжения я выбрал пару подсумков с магазинами для автомата (каждый вмещал по три магазина) и укрепил их на поясе с двух сторон — не слишком, конечно, удобно, но оказаться безоружным против шести предполагаемых противников будет куда менее разумным делом. Выбрал также автомат, а потом проверил наличие патронов и в его магазине — пули были бронебойно-трассирующего действия (вершинка была окрашена в чёрный цвет с красным пояском).

— Действуем по прежней схеме, Иван Ильич! — строго сказал я Огневу, чтобы не выслушивать его возражений. — Высадишь меня в подходящем месте и отходишь — дальше я разберусь сам.

Второй помощник поморщился, качнул головой, но промолчал — мои приказы он не привык обсуждать. В это время перед нами неожиданно открылся залив (шли слишком близко от скалистого берега, который до последнего момента скрывал в него вход). Протяжённость залива оказалась больше, чем я предполагал — около полукилометра, и в глубине его можно было уже отсюда различить стоявшие на якорях видавший виды танкер длиной метров в сто с лишним, близкого к нему размерами сухогруза, находившегося несколько дальше, и часть корпуса полузатопленного судна правее (видны были лишь надстройки). Едва мы вышли на середину залива и повернули в сторону стоявших на якорях судов, как в носовой части катера послышалась целая серия сильных ударов.

— Зигзагами иди, Иван Ильич! — крикнул я, шагнув к выходу. — С нами здороваются! Придётся ответить на приветствие.

Стрельбу они, безусловно, затеяли раньше времени — расстояние ещё было на пределе дальности прямого выстрела из АКМ по надводной цели. Зато тяжёлый пулемёт имел совсем другие характеристики: после первой же очереди в сторону танкера огонь с него прекратился — надо полагать, что наши противники попрятались кто куда, не спеша указывать своё местоположение демаскирующим (трассирующими пулями) боекомплектом. Поджечь танкер я не опасался — это судно, в отличие от катера, имело двойные стальные борта (должно было иметь, конечно) и дополнительную защиту топливных цистерн. Через пару минут, постепенно снижая ход, мы подошли к носовой части танкера, и я, глянув на ржавую стальную раму якорного клюза, махнул Огневу рукой, чтобы он подошёл вплотную к борту танкера.

Закинув за спину автомат, я дождался, когда нос катера почти на минимальном ходе скользнёт вдоль проржавевшего почти до дыр борта, подпрыгнул и ухватился за одну из ветхих скоб, служащих для крепления якоря по-походному. Дважды переступив по гнущимся под моим весом скобам и придерживаясь за якорную цепь, я дотянулся до верхней части фальшборта, ухватился за неё и вскарабкался на бак, который заметно возвышался над средней палубой. Моё появление здесь не осталось незамеченным — с кормовой надстройки началась стрельба, и я мгновенно укрылся за барабаном мощной носовой лебёдки. Осмотревшись, я обнаружил позади себя люк с низким комингсом и толкнул каблуком рычаг его замка. Поддался он не сразу — с третьей или четвёртой попытки, и я, продолжая скрываться за лебёдкой, откинул тяжёлую крышку люка, глянул вниз — в подпалубные помещения вела вертикальная лестница, и быстро спустился туда. Двухметровой ширины коридор, расположенный вдоль левого борта судна, уходил во мрак — подпалубные помещения танкера, среднюю часть которого при полной нагрузке нередко заливает даже умеренной волной, должны быть герметичны и не иметь световых люков. Что касается электричества, то оно здесь, без сомнения, было (новоявленные хозяева не могли не пользоваться дизель-генераторами), но для меня свет пока ещё никто включать не пожелал, и пришлось очень осторожно двигаться в темноте. Длилось, впрочем, это не слишком долго — не прошёл я и двух десятков шагов, как из глубины коридора ударила автоматная очередь. Били наугад — разглядеть во мраке что-либо было невозможно, и я сильно сомневался, что у моих противников имелись прицелы ночного видения и инфракрасные прожекторы. Прижавшись к стене, я пробрался вперёд ещё на несколько метров и обнаружил в переборке дверной проём. Заслонка поддалась не сразу — почти полминуты я искал задвижку и лишь потом, приоткрыв дверь (заходить в отсек не стал), остановился чуть в стороне от насквозь простреливающегося прохода. В глубине коридора послышался невнятный шепот и тихие шаги — выждав мгновение, я чуть выдвинулся из-за косяка и ударил длинной очередью, веером выпустив почти полмагазина. Где-то в темноте послышался истошный вопль, закончившийся протяжным стоном, и что-то со стуком упало на антифрикционное покрытие пола. В ответ началась сумасшедшая стрельба — били сразу в несколько автоматных стволов до полного истощения магазинов, так что весь коридор осветился вспышками выстрелов, а слепящие малиновые росчерки ломались то тут, то там — пули так и рикошетировали от стальных стен и потолка. Потом что-то упало на прорезиновое покрытие пола и с едва слышным (после массированной стрельбы) рокотом покатилось в мою сторону… Гадать, что это я не стал, а сразу скрылся в тесном помещении и плотно прикрыл за собой стальную заслонку. Прошла секунда, другая, третья — проклятая граната всё никак не взрывалась, но любопытствовать, почему возникла такая задержка, я не спешил. Наконец грохнуло где-то за несколько метров до двери — почти на десятой секунде и, надо признать, такое случилось впервые в моей богатой на подобные события жизни. Я подождал ещё немного и, приоткрыв дверь, услышал осторожные шаги уже со стороны носа — меня обошли по другим проходам. Значения это особого не имело — теперь, ведя огонь впотьмах, мои противники могли запросто попасть друг в друга. Стараясь не слишком высовываться из-за дверных косяков, я дал короткую очередь в тех противников, что были впереди меня, а через пару секунд — в тех, что оказались позади. На этот раз мне не ответили — по всей видимости, они не были идиотами и боялись побить своих. Выглядывать я больше не стал и, плотно прикрыв дверь, осторожно провёл рукой в перчатке по ближайшему предмету напротив неё и тут же обнаружил толстый трубопровод, а сразу за ним какой-то массивный агрегат — возможно, один из насосов для перекачки нефтепродуктов. Здесь можно было протиснуться в глубину помещения, и я, пробравшись мимо огромного электродвигателя (или чего-то сходного с ним по форме), оказался во внутреннем проходе, который, видимо, размещался прямо над грузовыми танками — если они здесь проходили в один ряд, конечно. За переборкой опять грохнуло — взорвалась очередная граната, через несколько секунд последовало еще два взрыва. Похоже, что я поспешил с выводами, наделив своих противников умом — затевать гранатный бой на борту нефтеналивного судна было просто сумасшествием. Переборки старого танкера, впрочем, пока ещё держались, но, разумеется, долго такое продолжаться не могло и мне не следовало слишком затягивать опасную игру…

Сделав десятка два бесшумных шагов, я различил слабый свет чуть впереди себя и справа — здесь теперь обозначились едва различимые очертания поперечного прохода. Миновав очередной громоздкий (в тусклом свете за ним можно было различить общие очертания устройства) агрегат, я увидел справа, метрах в трёх от себя, два небольших ручных фонаря, лежащих на полу и дающих слабый синеватый свет, в отблесках которого можно было различить двоих людей, стоящих с автоматами по обе стороны раскрытой двери и тихо переговаривающихся, а также третьего (этот был виден лучше всех — фонари лежали у его ног), сидевшего на полу, прислонившись спиной к решётке, закрывавшей очередной насос, и пытавшегося очень неумело перебинтовать бедро (сквозь марлю проступало тёмное пятно).

Медлить я не стал: вытянул из подсумка тяжёлый автоматный магазин и бросил его прямо в дверной проём. «Рожок» от АКМ с грохотом ударился о стальную переборку, отскочил от неё и с не меньшим шумом свалился на пол в проходе, не так давно покинутом мною. Оба стоявших у двери человека без раздумий вскинули автоматы и дали не глядя по хорошей очереди (по десять — пятнадцать выстрелов) куда-то в бортовой коридор. Сделав в этом жутком грохоте несколько стремительных шагов, я сходу ударил того, что был справа прикладом автомата в затылок (он так и вылетел в коридор и, кажется, даже ткнулся лбом в переборку, прежде, чем свалиться на пол), а второму удар пришёлся в скулу — этот успел обернуться, после чего он ударился ещё затылком об стальной косяк, а потом мешком рухнул мне под ноги. Сидевший на полу раненный за эти секунды неловко схватился за лежащий рядом автомат, и я, как бы неприятно это ни было, двинул его сапогом по физиономии… Потом в наступившей тишине я подождал немного и, не услышав ничего подозрительного, потратил пару минут, чтобы пристегнуть бандитов наручниками к прочному основанию решёток. Затем, отбросив подальше их оружие (у двоих пришлось вынуть из наплечной кобуры по девятимиллиметровому пистолету системы Беретта — весьма даже совершенного оружия с самовзводным ударно-спусковым механизмом и вместительным магазином с двухрядным расположением патронов), я снова прислушался, помедлил немного и, прихватив оба фонарика и сунув их в отделение правого подсумка, бесшумно двинулся в обратный путь — где-то неподалёку бродили в поисках меня ещё два-три человека.