Вепрь-2 - Константин Калбанов

Глянув на своих людей он только тяжко вздохнул. О лошадях сейчас проявляли заботу братья Горазда, ради такого дела оставившие все свои занятия, все же два десятка лошадей, это не баран чихнул, поди всех обиходь. Но вздыхать можно хоть до самой пасхи, а сначала дела, и без того крюк изрядный вышел, теперь нужно спешить в крепость, так что сначала нужно все закончить, а уж коли останется время, то и вздремнуть можно будет.

— Пивка, Добролюб?

— Спасибо, Беляна, но не время. Лучше холодного кваса.

— Холодный квас? Дак с мороза же, или хочешь чтобы хворь свалила?

— Пиво или что горячее сморит сразу, а мне недосуг. Принеси квасу.

— Хорошо.

— Так вот, Богдан, — когда отошла Беляна, продолжил Виктор, — в Звонград тебе все одно ехать, поэтому закажешь у Рукодела стволы минометные.

— Так ты же сказывал из металла ладить будем?

— Деревянные больше полусотни вряд ли выдержат, то так, да только их и бросить при случае не жалко, а то и вовсе порохом зарядить, да подорвать. Размеры у тебя есть, так что ему только изготовить.

— Понял. Сделаю.

— И еще, закажешь ему еще десятка три похожих стволов, только стенки в два раза тоньше, а сам ствол не больше локтя длинной.

— Ты бы объяснил, что удумал, чтобы я голову не ломал.

— Удумал я пушку смастерить. Вот гляди, делаем затравочное отверстие, заряжаем порохом и картечью. Крепим кремневый замок, к крючку вяжем бечевку и протягиваем ее на дорогу. Человек задевает веревочку, замок срабатывает и в ворога летит картечь.

— Не выдержит ствол-то. Картечь оно может и метнет, один раз, да только, разорвет его сразу и разметает по сторонам.

— Того и добиваюсь, одноразовая картечница получается. Нас поблизости не будет, пусть потом гадают, что это такое было.

— А отчего хочешь кремневый замок под то ладить?

— Ну не фитиль же.

— А что если колесико с кремнием. Кресала эти мы ладим легко, останется только пружинку приделать, да сторожок, все сами сладим из бронзы, детальки небольшие получаются, так что много не уйдет, только пружины придется закупить. Но на круг куда как дешевле выйдет, чем замок на то дело пускать.

— Уел старый.

— Скажешь тоже, старый. Я это…

— Говори, чего замолчал-то.

— Мы с Беляной венчаться хотим.

— Давно пора. Год она выдержала, у тебя тоже уж срок прошел. Не хмурься. Жизнь она продолжается и я рад, что хоть ты сердцем оттаял. Еще бы Горазда оженить и посадить каким делом заниматься.

— А сам?

— Зверь я, — сказал и вид сразу мрачный, словно вот прямо сейчас готов идти резать всех подряд.

— То не ты зверь, то он в тебе сидит, а прогнать его у тебя сил не достает. Нам с Гораздом помочь сумел, а на себя-то тебя и не хватает.

— Может и так. Ладно о том. Все ли понял?

— Все. На венчание-то приедешь?

— Нет. Не надо знать сторонним, что связывает нас многое. Боюсь я, что возжелав посчитаться с Вепрем, доберутся до вас.

Все же Виктор был сделан не из железа и повалился таки на лавку, успев строго настрого наказать, что как только какой караван подойдет или сумерки опустятся, чтобы его непременно разбудили. Так и поступили, нон и караван втягивался на подворье и уж смеркаться начало. Несмотря на это, Виктор позволил людям только поесть горячего, после чего погнал всех в путь, не забывая хоронить свое лицо, незачем посторонним видеть его, тем паче, что путь каравана лежал в сторону границы, а ну как весть дойдет до воеводы, ну его. То что в ночь выезжать придется его ничуть не смущало, чай невпервой, опять же земля укутана снегом и видно очень даже неплохо.

Градимир встретил десятника разведчиков с нескрываемым нетерпением. Больно долго те отсутствовали, по осени обернулись куда как быстрее. Но вот они въехали в ворота и в наличии все, видать обошлось. Добролюб едва спрыгнул из седла, как тут же был вызван к начальнику. Не сказать, что это добавило ему настроение, ночью разбушевалась таки метель и досталось им изрядно, но ничего не поделаешь, вольная она или невольная, служба есть служба.

Весть принесенная разведчиками, воеводу никак не порадовала, да и не могла порадовать. Если даже позабыть о том, что война она процветанию и спокойной жизни никак не способствует, то остается еще и тот момент, что командует он пограничной крепостью, выходит и врага ему встречать в числе первых. Обережную ворог никак не минует, из-за нее все затевается, как есть из-за нее.

— Ну что скажешь, Боян?

— А может он чего напутал? — Задумчиво глядя в угол горницы, проговорил заместитель воеводы.

— Сомнительно. Да и Великий князь, все одно это станет перепроверять не раз и не два, потому как по весне нужно будет исполчать армию и выдвигаться к рубежам, чтобы встретить Карлу, не то они тут такой разор учинят, куда там набегу, что два года назад был.

— То так. Выходит нужно готовить крепость и людей к осаде, по весне вряд ли будут кого менять, скорее уж еще усилят гарнизон.

— Пожалуй так и будет. Ты вот что, зятек… Позволь я обращусь к Миролюбу, чтобы тебя перевести в иное место. За Обережную и они и мы биться будем не щадя живота своего и крови здесь прольется изрядно.

— Почто так плохо обо мне думаешь? — Тут же вскинулся молодой человек.

— Вот же заладил. Да хорошо я о тебе думаю. Не раз видел в сече и сомнений по твоему поводу у меня нет нисколечко. Но ить и дочку вдовой не хочу видеть, тем паче, что уж и тяжелая она.

— Нешто думаешь, что усижу у бабьей юбки, когда ворог придет?

— Не думаю. Да только сдается мне, что там выжить будет куда как сподручнее, нежели здесь. Сомнительно мне, что Миролюб сумеет выстоять против такого ворога, слаба еще наша армия, чтобы в открытом бою противостоять гульдам, только числом и можем взять, а тут и у них число будет немалое. Так что будут и осада, и штурм, и ничего мы с тем поделать не сможем.

— Тогда тем паче я отсюда ни ногой и тебя прошу, не пиши Великому князю. В прошлый раз тебе с помощником не повезло, Бог даст, теперь полегче будет, если уж чего мудрого не насоветую, то стоять на стенах буду крепко. Опять же, случись что, коли при мне, то тяжко будет, но Смеяне в глаза смотреть буду прямо, а как я в ином месте буду, то порушится наша любовь.

А что тут возразишь, прав парень, как есть прав, ну а коли так… Никто их силком на службу не тянул, сами стезю свою выбрали. Никто не уговаривал Смеяну, остановить свои ясны очи на молодом Вяткине, сама возжелала за воя выйти. Зря Градимир затеял этот разговор, пустое это. Ну, так, значит так.

Устроившись поудобнее за столом, Смолин притянул к себе писчую бумагу и чернильницу с пером. Нужно было составлять грамотку для Великого князя, но о Бояне он твердо решил не писать, мало того, коли старший Вяткин постарается огородить сынка, Градимир решил все же оставить парня при себе. Как бы оно ни было, как бы тяжко не пришлось, была у него уверенность, что уж он-то лучше иных присмотрит за парнем, ить не врал, не усидит в тылу, напросится в действующую армию. Прав ли он, то рассудит время и война, чтоб ей…

Примечания

1

Бей, чего смотришь.