Прямо к цели - Джеффри Арчер

После того как заседание правления закончилось, Бекки посвятила Чарли во все детали своего плана действий на предстоящем аукционе и даже заставила его посетить Сотби однажды утром с заданием приобрести три предмета из голландского столового серебра. Он выполнил указания жены, но в конечном итоге присовокупил к покупкам еще и георгианскую горчичницу, которая ему вовсе не нужна была.

— Иначе нельзя научиться этому, — заверила его Бекки. — Хорошо только, что там не выставлялся Рембрандт.

Она продолжала объяснять ему секреты аукционной продажи за ужином в тот вечер и делала это гораздо подробнее, чем для членов правления. Чарли узнал, что существуют различные сигналы, которые можно подавать аукционисту так, чтобы конкуренты не подозревали, от кого исходят предложения, а самому при этом знать, кто выступает против тебя.

— Но как может миссис Трентам не обнаружить тебя? — спросил Чарли, отрезая жене ломтик хлеба. — Ведь вас же останется всего двое на этом этапе.

— Может, если к тому моменту, когда в зале появлюсь я, вы выведете ее из равновесия, — сказала Бекки.

— Но правление согласилось, что тебе…

— Что мне будет позволено предложить один раз цену свыше пяти тысяч.

— Но…

— Никаких но, Чарли. — Бекки подложила мужу еще тушеной баранины. — Я хочу, чтобы во время аукциона ты был одет в своей лучший костюм и сидел в седьмом ряду с самым что ни на есть самодовольным видом. Затем для вида ты вступишь в игру и будешь торговаться до того момента, пока Не сделаешь одну заявку свыше трех тысяч фунтов. Когда миссис Трентам пойдет дальше, а она несомненно пойдет, ты должен встать и с потерянным видом у всех на глазах покинуть зал, в то время как я буду продолжать делать заявки.

— Неплохо, — отметил Чарли, подхватывая вилкой зеленый горошек из тарелки. — Но не разгадает ли миссис Трентам твой замысел?

— Ни в коем случае, — ответила Бекки. — Потому что я буду подавать аукционисту условные сигналы, которые она не только не поймет, но даже и не заметит.

— А мне они будут понятны?

— Да, конечно, — сказала Бекки, — потому что ты будешь точно знать, что означает моя уловка с очками.

— Уловка с очками? Но ты же не носишь очки.

— Я надену их в день аукциона, и, когда они будут на мне, ты будешь знать, что я продолжаю делать заявки. Если я сниму их, это значит, что я выхожу из игры. Так что, когда ты выйдешь из зала, аукционист, взглянув в мою сторону, будет видеть лишь то, что я все еще сижу в очках. Миссис Трентам, убедившись, что ты ушел, с радостью, как я подозреваю, отдаст инициативу любому другому, если будет уверена, что он не представляет тебя.

— Вы просто прелесть, миссис Трумпер, — проговорил Чарли, вставая, чтобы убрать посуду. — Но что, если она увидит, что ты разговариваешь с аукционистом, или, хуже того, раскроет твой сигнал еще до того, как Фотерджилл призовет сделать первое предложение цены?

— Это невозможно, — возразила Бекки. — Я обговорю сигнал с Фотерджиллом всего за минуту до начала аукциона. В любом случае, я буду делать это в момент твоего величественного появления в зале и всего лишь секунды спустя после того, как остальные члены правления усядутся сразу за ее спиной, поэтому она будет настолько отвлечена происходящим вокруг нее, что даже не заметит моего появления в зале.

— Я взял в жены очень умную женщину, — произнес Чарли.

— Ты не говорил ничего подобного, когда мы учились с тобой в начальной школе на Юбилейной улице.

Утром в день аукциона Чарли признался за завтраком, что очень нервничает, тогда как Бекки казалась совершенно спокойной, особенно после того, как Джоан сообщила своей хозяйке о том, что второй лакей услышал от повара, будто миссис Трентам не собиралась предлагать на аукционе больше четырех тысяч фунтов.

— Интересно… — проговорил Чарли.

— Не с умыслом ли она подсунула эти сведения повару? — предположила Бекки. — Это вполне возможно. В конце концов, хитрости ей тоже не занимать. Но, если мы будем твердо придерживаться нашего плана и помнить о том, что у каждого есть свой предел, у нас будет шанс побить ее.

Аукцион, как было объявлено, должен был начаться в десять часов утра. За двадцать минут до начала торгов миссис Трентам вошла в зал и величественно прошествовала вдоль рядов. Она заняла место в центре третьего ряда, положив с одной стороны на соседнее место свою сумку, а с другой — каталог, чтобы никого не было рядом. Полковник и двое его коллег появились в наполовину заполненном зале в девять пятьдесят и, как им было предписано, заняли места прямо за спиной своей соперницы. Миссис Трентам, казалось, не проявила ни малейшего интереса к их присутствию. Спустя пять минут в зал вошел Чарли. Он прошелся по центральному проходу, приподнял шляпу перед знакомой дамой, пожал руку одному из своих постоянных покупателей и наконец уселся в конце седьмого ряда, продолжая шумно обсуждать со своим соседом поездку английской крикетной команды по Австралии, в который раз объясняя тому, что не приходится родственником выдающемуся австралийскому спортсмену, хотя и носит такую же фамилию. Минутная стрелка старинных часов за трибуной аукциониста медленно приближалась к назначенному часу.

Хотя зал был ненамного больше, чем холл в доме у Дафни на Итон-сквер, в нем каким-то образом удалось разместить около сотни стульев различных форм и размеров. Выгоревшее зеленое сукно, покрывавшее стены, хранило отметки в тех местах, где в прошлом, должно быть, висели картины, а ковер был настолько вытертым, что в некоторых местах сквозь него светились половицы. Все это заставило Чарли задуматься о том, что ремонт, который требовался, чтобы привести это здание в такое же состояние, в каком находились остальные его магазины, обойдется гораздо дороже, чем он ожидал.

Оглядевшись вокруг и прикинув, что теперь в зале находилось не меньше семидесяти человек, Чарли подумал о том, сколько из них пришло только для того, чтобы посмотреть спектакль, который будет разыгран между Трумперами и миссис Трентам, не будучи заинтересованными в самих торгах.

В первом ряду высилась туша Сида Рексала, представляющего торговый комитет. Восседая сразу на двух стульях со сложенными на груди руками, он пытался выглядеть значительным и сосредоточенным. Чарли подозревал, что дальше второй или третьей ставки он не пойдет. Вскоре в поле зрения оказалась миссис Трентам, сидевшая в третьем ряду и не сводившая глаз со старинных часов.

За две минуты до начала в зал проскользнула Бекки. Чарли сидел, как сжатая пружина, приготовившись в точности выполнить все ее указания. Он встал и нарочито небрежно направился к выходу. На этот раз миссис Трентам все же оглянулась, чтобы посмотреть, что делает Чарли. С невинным видом он взял в конце зала еще один экземпляр аукционной рекламы и ленивым шагом вернулся на свое место, остановившись по пути, чтобы переговорить с одним из владельцев магазинов, который, видимо, вырвался на часок, чтобы посмотреть торги.

Возвратившись на свое место, Чарли даже не взглянул в ту сторону, где, как ему было известно, укрылась его жена. Не стал он смотреть и на миссис Трентам, хотя и чувствовал на себе ее пристальный взгляд.

Когда часы пробили десять, мистер Фотерджилл — высокий, худощавый мужчина с гвоздикой в петлице и тщательно уложенными седыми локонами на голове — взошел по ступенькам на трибуну. Его возвышавшаяся над всеми фигура казалась Чарли весьма внушительной. Собравшись с мыслями, он положил руку на край трибуны и, подавшись к публике, взял молоток и сказал:

— Доброе утро, дамы и господа. — В зале наступила тишина. — Производится продажа собственности, известной как магазин под номером 1 по Челси-террас, со всем его оборудованием, принадлежностями и содержимым, которые были выставлены на обозрение публики последние две недели. Лицо, предложившее самую высокую цену, должно будет внести десять процентов сразу после аукциона и завершить выплату оставшейся части в течение трех месяцев. Таковы условия продажи, изложенные в предварительных документах, и я повторяю их лишь для того, чтобы не было непонимания.

Фотерджилл откашлялся, и Чарли почувствовал, что у него сильней забилось сердце. Он заметил, как полковник сжал руки в кулаки, когда Бекки достала из сумочки очки и положила их на колени.

— У меня есть начальное предложение в тысячу фунтов, — сообщил Фотерджилл притихшим участникам, многие из которых стояли вдоль стен, так как свободных мест в зале больше не было. Чарли не сводил с аукциониста глаз. Фотерджилл улыбнулся Рексалу, сидевшему со сложенными на груди руками в позе наивысшей решимости. — Будут ли предложения свыше одной тысячи?

— Одна тысяча и пять сотен, — проговорил Чарли чуть громче, чем было нужно. Те, кто не был посвящен в интригу, закрутили головами, чтобы узнать, кто сделал предложение. Некоторые повернулись к соседям и стали громко перешептываться.