Семь шагов до тебя - Ева Ночь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Думала, не усну, но уснула очень быстро.
А утром меня ждали хризантемы и розы. Большой букет с открыткой и бархатным длинным футляром.
Глава 44
«С добрым утром» – слишком лаконично, чтобы прочитать хоть что-нибудь между строк. Да я и не хотела.
Розы пахли тонко, волнующе, а резкий запах хризантем – та самая горечь полыни, что болью отзывалась в сердце. Смесь удовольствия и боли. Обещание изысканности и отрезвляющее дыхание ушедшей осени, не дающей соскользнуть в марево грёз.
Цветы я выбрасывать не стала. Слишком красивые и свежие. Вынесла их вон из комнаты, чтобы не прижимать к себе, не вдыхать отравленный несбыточными надеждами воздух.
Футляр открывать не стала. Занесла и положила его на стол в кабинете Неймана.
Я осталась одна. Когда проснулась, Неймана и след простыл. Может, у него были дела, а может, он давал мне возможность прийти в себя. Но одиночество не тяготило, было желанным.
Я прислушивалась к себе. Злилась? Уже нет. Готова была простить? Тоже нет. Умом понимала: мы друг другу никто, но, как я ни давила в себе все чувства, внутри засело ощущение чего-то недоговоренного, тайного. То чего я никак не могла прочесть, потому что Нейман так и оставался для меня некоей туманностью, что полностью скрывала все его мысли, эмоции и поступки.
Вечером я закрылась в своей комнате, чтобы не столкнуться с Нейманом. Я запретила себе прислушиваться к его шагам. Запретила сидеть, затаив дыхание. Пораньше легла в кровать и уснула. Это был единственный выход не изменить себе.
Утром меня ждали другой букет, записка и бархатный футляр.
«Ты такая настоящая, когда спишь».
Значит ли это, что всё остальное время я фальшивая? Я поймала себя на том, что спорю с ним мысленно. Букет я снова вынесла и поставила рядом со вчерашним. Футляр отнесла в кабинет. Положила рядом с братом-близнецом. Он не видел? Или не тронул драгоценности специально?
«Тильда тебе передавала привет. Хочешь, в субботу поедем за город?» – день третий. Сегодня только розы – белоснежные, строгие, изысканные. Мы так и не пересекаемся. Но вчера я слышала, как он пришёл. Как подходил к моей двери. Стоял. Долго. Но так и не вошёл, не заглянул. А может, сделал это, когда я уснула – не знаю.
Третья коробочка отправляется ему на стол. Я хочу увидеть Мотю, но нет желания разговаривать с Нейманом.
В этот день я решила съездить в салон, сходить в кофейню на углу – я иногда там бывала.
– А не положено! – показывает зубы Дан. – Сиди в клетке!
И я трусливо прячусь в недрах квартиры. Я ещё и пленница к тому же. Дан запросто мог и посвоевольничать. Но то, что он лично на страже, тревожит меня. Для этого достаточно было простой охраны. Или я чего-то не понимаю?..
Ужинала я в одиночестве. Одиночество уже тяготило. Мне нечем заняться. У меня даже нет ноутбука. Есть только кухня, телевизор, и я пытаюсь сериалами задавить внутреннюю пустоту.
Этой ночью Нейман вошёл в мою комнату. Вернулся очень поздно. Спать я не могла. Лежала в кровати без сна, прислушиваясь к тишине. Может, было бы проще, если бы я могла поплакать. Но даже если б могла, лить слёзы не выход.
Кровать прогнулась под его весом. Я затаила дыхание, прикидываясь спящей. Старалась дышать ровно. Как хорошо, что я лежу спиной к двери.
Я ждала чего угодно. Прикосновений. Разговора. Но только не того, что он будет сидеть тихо и неподвижно. Долго. Я считала секунды про себя и сбивалась. Начинала снова и опять сбивалась.
Внутри натянулись невидимые нити. Тронь – разлетятся, ранят, издавая диссонансные звуки.
Я ждала чего угодно, но только не того, что, спустя вечность, Нейман поправит одеяло. Натянет его мне на плечи. Лёгкие, почти невесомые действия. Кажется, он так ко мне и не прикоснулся.
Не знаю, что тому виной, а только я расслабилась и уснула почти сразу, как только за ним закрылась дверь. Будто ослабли натянутые до предела нити, получили свободу, согретые его маленькой заботой.
«Я могу съездить с тобой по магазинам или куда ты хотела, сегодня после обеда. Один звонок, Ника» – день четвёртый.
Краска бросается мне в лицо. Щеки пылают. Дан всё же сказал, что я пыталась выйти. Значит Нейман намеренно меня изолировал.
– Не дождёшься! – буркнула в сердцах. – Сам себе звони, Нейман!
Он принёс мне тюльпаны. Учитывая, что уже зима пришла, смотрятся они экзотично и пахнут весной. Это снова всколыхнуло во мне воспоминания. Бабушка любила выращивать цветы и дома на подоконниках, и на клумбах. Тюльпаны расцветали у нас в конце февраля – на её день рождения.
Может, поэтому так тяжело было с ними расстаться. Глупость какая. Ведь я не выбрасывала цветы. Всего лишь ставила в другую комнату. Горничная, что приходила убирать, меняла воду. Тихая пугливая лань, что боялась раскрыть рот. Я почти серьёзно думала, что она глухонемая. Со мной она не разговаривала.
На столе у Неймана уже выставка футляров. И ни в один я так и не заглянула. Поймала себя на мысли, что от скуки готова засунуть нос в каждую из них, чтобы посмотреть, что этот мужчина с таким упорством таскает для меня. Но делать этого я, конечно, не стала.
В эту ночь он пошёл дальше. Лёг рядом. Кровать большая. И три человека легко могут легко поместиться. Но я ведь не рассчитывала, что он возьмёт и обнаглеет настолько, а то бы предварительно отодвинулась подальше к стенке. Делать это демонстративно, когда я притворяюсь, что сплю, я не решаюсь. Лежу тихо. А он рядом. Не прикасаясь.
Вытянулся, руки за голову положил. Я слышу его лёгкий выдох. Он умеет застывать надолго. Лежит неподвижно. Тихое дыхание да слегка прогнутый матрас. А так – словно и нет его.
