Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2 - Ник Перумов

– Ну, давай, – снисходительно разрешил Этлау. – Думаешь оттянуть момент истины… но ничего, я подожду. Тем более что, боюсь, скоро у меня не будет возможности наслаждаться нашим с тобой общением.

Фесс решил пропустить угрозу мимо ушей.

– Будучи в Салладоре, я столкнулся… – И он принялся рассказывать Этлау об увиденном в подземельях старого дворца.

Инквизитор слушал с непроницаемым выражением. Непонятно было даже, заинтересовал ли его рассказ хоть в малейшей степени. Он не прерывал Фесса, не задавал вопросов – просто стоял, сплетя пальцы рук, и не шевелился, точно истукан.

– Ну что ж, – проговорил инквизитор, когда Фесс закончил. – Любопытно, некромант, любопытно. Я знал, что прошлое Эвиала темно и загадочно, что на его равнинах сменилось куда больше хозяев, чем мы, возможно, думаем… но какой же из этого следует вывод? Уж не предлагаешь ли ты мне поверить, что все события последних лет – это месть забытых теней из ещё более забытого прошлого? И что Сущность не имеет к этому, собственно говоря, никакого отношения?

– Нет, – сказал Фесс. – Просто ясно, что одной только зловредной Тьмой тут дело не обходится. Надо ещё подумать, кто дал исходный толчок Эвенгару Салладорскому, и не было ли все это…

– Хитроумной местью тех самых пятиногих призраков? – расхохотался Этлау. – Не смеши меня, некромант. Эвенгар Салладорский – величайший преступник в истории Эвиала, однако он не нуждается втакойзащите. Он был гением, этого никто не оспаривает – разумеется, из знающих людей. Именно через него Сущность отыскала первую дорожку в наш мир…

– Едва ли через него, – возразил Фесс. – Кто-то ведь поставил на Её пути те преграды, что до сих пор не дали захватить весь Эвиал. Кто-то стоял на Её пути.

– Неважно, – отмахнулся Этлау. – Призраки, дуотты и все прочее – не более, чем следствия. Сущность готовится к решающему прорыву, и я не исключаю, что прорыв этот произойдёт в самое ближайшее время. Не исключаю также – более того, склонен в этот верить, – что Она вынуждена так поступить. У меня нет данных, да и не может быть в подобных обстоятельствах. И время не позволяет неторопливо, аккуратно собрать всё, что нужно. Я вынужден рисковать, некромант, уповая на веру и Спасителя, что в силах наставить нас на путь истинный. Не думай, что я так просто отмахнусь от твоего рассказа о призраках. Нет, мы пошлём туда… соответствующую команду. Пусть разберутся. Поскольку те тени уже не только тихо-мирно дремлют в подземельях, а перешли к более дальним прогулкам, если можно так выразиться…

Этлау сделал паузу.

– Но главное сегодня не в этом. – Он в упор взглянул на Фесса. – Как я уже сказал, мне приходится рисковать. Поэтому я в третий и последний раз предлагаю тебе выбор – или ты рассказываешь нам всё, что можешь, всё, что поможет нам выстоять, или мне не останется ничего, как предать тебя казни, сопроводив это теми обрядами, что, по моему мнению, позволят нам, – он зловеще ухмыльнулся, – в полной мере использовать преимущества, проистекающие из этого процесса.

Похоже, что на сей раз Этлау не шутил. Совсем не шутил.

Инквизитор на самом деле готов был рисковать. И по-крупному. Но что же делать, как переубедить его, или на самом деле попробовать?

– Ну ладно, – сказал Фесс. – Деваться мне некуда…

– Очень верно замечено, – одобрительно кивнул Этлау.

– Поэтому придётся соглашаться.

– Исключительно правильное решение. – Этлау растянул губы в подобии любезной улыбки. – Не сомневался, что ты придёшь к нему, некромант. Ты не кажешься мне… фанатиком, навроде тех последователей Салладорца, что кончали с собой, только бы не угодить в плен…

Фесс постарался подпустить в голос побольше цинизма:

– Ты, инквизитор, поставив правильные вопросы, дал на них неверные ответы. Да, я хочу жить. И да, я постараюсь протянуть как можно дольше. Я не слишком надеюсь пережить гнев Тьмы, но несвершившееся не есть свершившееся, не так ли?

– Гм… когда стоишь на эшафоте, несвершившееся имеет обыкновение очень быстро и неприятно становиться свершившимся, – проворчал Этлау. – И, как правило, последствия оказываются необратимыми.

– Что ты от меня хочешь? – как бы со злобой прорычал Фесс. – Да, я не желаю тебе ничего говорить. Но подумал, что прежде чем ты перейдешь к пыткам – а что, если?.. Надежда, как известно, умирает последней.

Фесс тянул время, как мог – он понимал, что, перестав упорствовать, он дал Этлау надежду, но, с другой стороны, почему бы на самом деле не рассказать этому безумцу какой-нибудь подходящий к случаю бред? Например, отправить на другой конец мира, в Синь-И, за неким артефактом, только и могущим «безопасно убить» Разрушителя? И потом спокойно ждать случая, чуда, чего угодно, чтобы вырваться отсюда?

– Я готов тебя слушать, – сказал Этлау. – Только, во имя всего святого, если, конечно, у тебя есть таковое, не надо врать. Тебя это не спасёт.

– Это ещё почему? – как мог надменно поинтересовался Фесс. – Читай ты мысли, тебе не было б нужды прибегать к пыткам. Умей ты отличить правду от лжи, тебе не было б нужды предупреждать меня. Так что, инквизитор…

– Мощь Спасителя просветит меня! – зло прошипел Этлау, прищуриваясь и прожигая некроманта пристальным взглядом. – Я узнаю твою ложь, если будет на то воля Его! А я верю, что Он не может допустить падения Его мира во власть Сущности!

– Вера – дело хорошее, – глубокомысленно заметил некромант. – Не дерзну что-то возразить. Да пребудет каждый с мыслью своей. Слушай. Давным-давно, когда никакой Тьмы ещё не было и в помине, когда ещё одни лишь титаны владели Эвиалом, они, сокрушив тех самых пятиногов, о которых я говорил тебе, изготовили необыкновенно могущественный артефакт…

Этлау вздохнул.

– Неужели я так похож на идиота, некромант? Что ты пытаешься мне, как выражаются на рынке, впарить? Хочешь, чтобы я поверил в такую чушь? Не сомневаюсь, ты ещё предложишь мне организовать экспедицию за ним куда-нибудь на край мира, в Синь-И, например? Ты забываешь, что имеешь дело с инквизитором, мой милый. А я привык допрашивать и распознавать ложь не только посредством пыток. Ты разочаровываешь меня, некромант. Я понимаю, Сущность не прощает измен и колебаний, но надо было выбирать с самого начала. Попробуй ещё раз, только теперь уже без вранья.

Фесс помолчал, как бы колеблясь.

– У меня была мысль обмануть тебя, инквизитор, – кто это сказал, что откровенность обезоруживает? Но я на самом деле в безвыходном положении. Открыть тебе тайны Тьмы – страшный конец. Отмолчаться – умереть самому. Признаюсь – в данном случае несвершившееся как раз точно станет свершившимся, причем в наиболее болезненном варианте. Мы оба в тупике, инквизитор. И ты, и я.