Бунт в «Зеленой Речке» - Тим Уиллокс

Второй конец ремня был накинут на шею Терри, завалившегося за софу рядом с табуретом.

Он еще дышал; когда Клейн распустил стягивающую шею петлю, веки Терри задрожали. Затем он открыл глаза и пробормотал что-то сдавленным голосом. Клейн, не церемонясь, поставил его на ноги. Терри встал, пошатываясь. Рей под руку подтащил его к софе. Деннис со стоном грохнулся на нее и, свесив голову чуть не до колен, принялся массировать шею.

— Воды! — приказал Клейн.

Галиндес сбегал к бару и принес ему стакан воды. Терри протянул руку, слабым голосом хрипло каркнул:

— Спасибо…

Клейн плеснул ему прямо в лицо. Терри, отфыркиваясь, откинулся назад. Доктор вернул стакан Галиндесу.

— Какого черта, Клейн? — возмутился Терри. Сморгнув воду, он увидел стоявших посреди комнаты Стоукли и Эбботта. — Господи…

Клейн присел рядом с ним.

— Слушай, Терри, козел ты старый: если тебе невтерпеж покончить с собой, почему бы не пойти вместе с нами и не умереть как подобает мужчине, а?

В комнате повисло молчание. Присутствующих, похоже, покоробила слишком грубая метода Клейна. Галиндес принес еще стакан воды, но на этот раз вложил его прямо в руку Терри. Тот впервые удосужился взглянуть на сальвадорца.

— Мама дорогая, — сказал он. — А где Юл Бриннер и Стив Маккуин?

Клейн залез пальцами в нагрудный карман рубашки Терри и вытащил оттуда раздавленную пачку „Пэл Мэл“. Достав сигарету, он вставил ее в рот Денниса и дал тому прикурить от зажигалки, добытой в том же кармане. Терри жадно затянулся, закашлялся и снова затянулся.

— Спасибо, Клейн. — Деннис взглянул поверх плеча доктора на провисшие провода. — Понимаешь, я…

— У нас нет времени, Деннис, — перебил его Клейн. — У всех свои заскоки. Если позже ты все-таки решишь помереть, мы можем это для тебя устроить, а пока ты нужен нам куда больше, чем всякие там Юлы и Стивы.

— Ну-ну, продолжай… — Глаза Терри посветлели.

— Галиндес говорит, что где-то есть вспомогательный электрический генератор.

Терри мгновенно ожил.

— Да, дизельный. Это у юго-восточной стены, в той будке из красного кирпича между парикмахерской и гаражом. А что?

— Мы хотим, чтобы ты его запустил и отпер двери камер блока „С“.

— А этот блок все еще заперт?

Клейн кивнул.

— Ты же сам во время третьей переклички порезал кабели…

Терри затянулся сигаретой, глубокомысленно глядя в пространство.

— Что, хотите сыпануть Эгри перца под хвост? — поинтересовался он.

— Тогда у нас такая возможность появится, — подтвердил Галиндес.

— Ну да, как же, — с сарказмом подхватил Терри, — а от меня и требуется всего-то пойти к генератору, взломать замок, отсоединить кабель от административного здания и запустить турбину без прогрева. А потом сбегать к самим воротам блока „С“, причем вокруг будет светло как днем, и пробиться к распределительному щиту, чтобы отпереть клетки. Просто, как со стула свалиться.

— Не так давно ты уже падал с табуретки, — едко напомнил Стоукли.

— А этот здесь какого хрена делает? — поинтересовался Терри.

— Но можно сперва повернуть все выключатели на распределительном щите, — торопливо предложил Галиндес, — и двери разблокируются при запуске генератора.

— Неплохо соображаешь для мексиканца, — похвалил его Терри.

— Сколько времени это займет? — спросил Клейн.

Терри состроил гримасу и, наслаждаясь трудностью задачи и важностью собственной персоны, вытащил изо рта сигарету.

— Оба этапа работы трудны, как черт знает что. Придется перепробовать уйму проводов, прежде чем найдем нужный…

— Кроме тебя, с этим не справится никто, — польстил ему Клейн.

— Знаю я тебя, — огрызнулся Терри. — Так что, не считая пути туда-обратно, клади на все три-четыре часа — и то, если все пойдет гладко.

Клейн кивнул. Приличный промежуток времени, но терять им нечего.

— Так как мы решили, Деннис?

Терри пожал плечами.

— А что, мне больше и делать-то нечего… — Он сам себе улыбнулся. — Это будет моя последняя работа по обслуживанию „Речки“. — Уронив бычок на безукоризненно чистый серый ковер, Терри растер его каблуком. — А как я пройду мимо всех этих нигеров?

— Будешь немного повежливее, Стоукли приставит к тебе кого-нибудь из своих ребят, верно?

Джонсон угрюмо кивнул. Клейн встал с софы.

— Эгри убедил своих, что Стоукли убил Ларри Дюбуа, что и послужило поводом для всей заварухи.

— Лживая грязная гнида! — рявкнул Джонсон.

— Дюбуа убил Эгри, — сказал Терри. — Я видел это своими глазами. Он сумасшедший.

— Не думаю, — возразил Клейн. — Чтобы поднять этот бунт, быть просто сумасшедшим недостаточно. Я не вижу в мятеже смысла. Эгри теряет от него больше, чем кто-либо другой: он напакостил самому себе.

Лицо Терри горько исказилось.

— Ага, и мне тоже…

— Имеешь хоть представление, зачем?

— Да все знают, что он взбесился из-за этой негритянской потаскухи.

— Это мало, — возразил Клейн. — Конечно, повод для того, чтобы убить Клодину, но для самоубийства маловато.

При слове „самоубийство“ лицо Терри побагровело.

— Сам его и спроси, — посоветовал он. — И раз уж зашел разговор о самоубийстве, объясни, какого черта ты здесь делаешь?

— Я иду в больницу.

— Не слишком ли ты далеко заходишь со своей клятвой Гиппократа?

— Грауэрхольц пытается туда вломиться. Эгри приказал ему перебить всех больных СПИДом.

Терри не понял:

— Ну и что?

— Генри убедил меня, что мы можем их остановить.

Деннис поднялся на ноги. Взглянув на Эбботта, молча стоявшего у двери, он перевел взгляд на свисавшее с потолка свидетельство своей неудачной попытки и уставился на Клейна.

— Ты прав, — согласился он. — Если уж кончать с собой, то лучше в компании с понимающими в этом толк.

Клейн пожал Терри руку:

— А вот ломать пластинки Дина Мартина не стоило, Деннис. Тебе никогда не удастся раздобыть эти записи на компакт-дисках.

— Да ладно… Может, я поменяю стиль.

Клейн взглянул прямо в воспаленные глаза Терри и кивнул. Затем отпустил его руку и пошел к двери. Здесь он обменялся рукопожатием со Стоукли Джонсоном.

— А Уилсону передай, чтобы он объявился к утру в блоке, — сказал Стоукли.

Клейн кивнул и ступил на лестницу.

— Удачи, Клейн! — пожелал Стоукли.

Клейн снова кивнул, не поворачивая головы, и спустился во мрак в сопровождении Эбботта и Галиндеса. В бойлерной он повернулся к Генри и сказал:

— Ну, Генри, теперь ваша очередь вести нас.

В теплой темноте повисло молчание, и Клейн внезапно подумал о том, что у него, по-видимому, не все дома: Эбботт, конечно, не слаб сердцем, но с головой у него…

Но тут Эбботт откликнулся своим новым, звучным голосом:

— Идите за мной.

И они с Галиндесом зашагали вслед за великаном по подземным тоннелям. Каждые несколько метров Клейн на секунду включал фонарик, чтобы убедиться, что Эбботт по-прежнему впереди. Пару раз на перекрестках подземных ходов, обсуждая дальнейшее направление движения, они слышали неясные голоса, доносившиеся издали. Эбботт вывел их еще к одной лестнице, ведущей вниз. По мере спуска воздух становился все более неподвижным и спертым. Стены были испещрены пятнами осклизлой плесени. На полпути вниз Клейн наступил на что-то мягкое: посветив под ноги фонарем, он обнаружил на ступеньке черную бейсбольную фуражку. Подняв ее, доктор убедился, что она чистая и сухая, следовательно, лежит здесь от силы пару часов. Спереди была нашита белая буква „X“.

— Генри, — прошептал Клейн. Гигант остановился. Клейн показал ему фуражку и сказал: — Здесь, внизу, кто-то есть… — Доктору страстно захотелось обладать голосовыми данными Стоукли Джонсона.

Эбботт взял у Клейна фуражку; казалрсь, его ничего не волновало. Голос великана был звучным, как никогда:

— Это единственный путь к „Речке“. Идем.

Они продолжали свой спуск по крутым скользким ступенькам. У подножия лестницы вонь, висящая в воздухе, стала невыносимой. Пища, подаваемая в тюремной столовой, стимулировала отталкивающий и стойкий запах изо рта, справиться с которым не могла даже неизменная изобретательность заключенных. А здесь, внизу, эта пища достигала своего последнего перевоплощения, источая вонь настолько же осязаемую, насколько и мерзкую. Клейн, задыхаясь, попытался было вдыхать воздух мелкими порциями через нос, чтобы побыстрее акклиматизироваться, но тщетно: горло изнутри покрылось толстой липкой пленкой дряни.

— О Господи! — выдохнул он, включая фонарь.

Они стояли на некоем подобии бетонного мола, примыкавшего справа к рабочей площадке с поддонами кирпичей, очистными фильтрами и связками прутьев с нарезкой на концах: при необходимости прутья свинчивались в одну длинную „удочку“. С заднего плана луч фонаря выхватил грубо сколоченный деревянный навес. Слева мол заканчивался тремя ступеньками, исчезающими во мраке. Эбботт забрал у Клейна фонарь и направил его на поток масляно поблескивающей, несущей клочья какой-то дряни, черной сточной воды. Поток неторопливо исчезал в глубине цилиндрического тоннеля около двух с половиной метров в диаметре. Желудок Клейна судорожно сжался при одной мысли о том, чтобы войти в эту реку по пояс.