Коридор - Александр Плотников

– Капитан, – опять обратился второй пилот, – в четвертом падает давление масла.

Все левое крыло производило удручающее впечатление. Из покореженного третьего двигателя сочилась густая, черная гарь, сильно закоптившая после того, как в двигатель прекратилась подача топлива, и погасло пламя. Дальний же четвертый двигатель тоже начал постепенно выходить из строя, все интенсивней меняя тональность звука и грозя в скором времени закоптить, как заводская труба.

– Экипаж, слушать всем, – стараясь говорить спокойно, произнес капитан Джеферсон, – Мы уже потеряли один двигатель. Другой выйдет из строя в ближайшее время. Приказываю всем приготовиться к экстренной эвакуации. Надеюсь, мы дотянем до береговой линии.

– Радист, передай «Браво 8», что группа переходит к «Айдахо».

– Есть, сэр.

Чем ближе становился заветный берег, тем все сильнее четвертый двигатель терял свою мощь, заглушая своим скрежетом все вокруг. Пристально смотря на него, командир ждал, когда тот полыхнет так же, как и «третий», чтобы вовремя обесточить его.

– Билл, что же с нами будет? А если плен?

Капитан Джеферсон, обернувшись, посмотрел на своего второго пилота. В его глазах отчетливо читался страх.

– С нами все будет нормально, ведь мы американцы, – попытался спокойно произнести он. – Мы находимся под защитой Женевской конвенции.

Вторая пара не стала повторять ошибку Бренеке. При выходе из атаки, Хельмут устремился напролом, направив машину сквозь строй бомбардировщиков, застлавших все небо.

Идущая позади машина ведомого едва поспевала следом. Когда оба самолета вошли в зону действия бортовых пулеметов, американцы открыли шквальный огонь, поразив в равной степени обе машины, но не причинив при этом серьезного ущерба.

Когда первая очередь забарабанила по обшивке самолета, состояние отрешенности, в котором пребывал Карл, тут же улетучилось. Дернув штурвал в сторону, он выпал из строя, вмиг потеряв самолет Хельмута из поля зрения. Вокруг творилось что-то невообразимое. Все небо, где только хватало глаз, было застлано самолетами – бой был в самом разгаре. Истребители обеих противоборствующих сторон водили какой-то адский хоровод, стараясь метким огнем отправить противника к земле, которая ни для кого из них не была родной.

Только крепким усилием воли ему все же удалось взять себя в руки и развернуть машину в том направлении, где, как ему казалось, находился Хельмут. Глядя на творившуюся вокруг вакханалию, в голове тут же всплыли слова Бренеке, которые тот без конца твердил на каждом тактическом занятии: «Паника – самый опасный враг пилота в воздушном бою». И почти бессознательно он сначала про себя, а затем и вслух, еле слышно стал произносить заученные фразы.

Когда он проходил мимо очередной воздушной «своры», его внимание привлек одинокий фокер. Вывалившись из «круга»[44], машина, пересекая черным шлейфом синюю гладь неба, быстро пошла вниз, а следом за ней тут же устремились три П-47. С каждой секундой преследователи все быстрее настигали его и вскоре, открыв «кинжальный» огонь, почти в упор стали разносить израненный самолет в клочья. Первым не выдержало крыло, меткая очередь у основания с корнем вырвала его из искореженного фюзеляжа, после чего самолет, тут же завертевшись волчком, устремился в свое последнее пике.

– «Неужели и я вот так же???»

– Карл, Карл, где ты, черт побери? – прохрипел в наушниках голос Хельмута.

В эфире творилась полная неразбериха. Под стать бешеному накалу боя, сейчас в нем были слышны обезумевшие крики и призывы о помощи, вперемешку с радостными возгласами тех, кто заставлял противника на своей частоте вопить от страха и боли. Из-за всего этого, чтобы докричаться до своего ведомого, Хельмуту приходилось до упора напрягать голосовые связки, фактически перекрикивая всех остальных.

– Хельмут, я не слышу тебя. Где ты находишься?

– Я на северо-западе. Высота 3-1. У меня на хвосте два янки.

Карл бегло бросил взгляд на альтиметр, который показывал 4800, после чего, быстро оглядевшись по сторонам, наконец-то заметил машину Хельмута. Два П-47 изо всех пулеметов утюжили самолет ведущего, который, выполняя головокружительные «бочки », едва уворачивался от их огня.

Не медля ни секунды, Карл завалил машину на крыло и под предельно допустимым углом атаки пошел на перехват. Скорость неумолимо стала расти и, вскоре перевалив отметку 690 километров, грозила вызвать неминуемое возмездие в виде флаттеров[45]. К счастью, в этот момент он приблизился на расстояние ведения огня и, целясь примерно на три корпуса вперед, нажал гашетку. Орудия извергли град свинца, и, несмотря на то, что упредительного огня не вышло, преследователи все же ретировались в разные стороны, видимо опасаясь, что Карл не сможет вывести машину из пике и протаранит оба их самолета.

Только на двух тысячах Карлу удалось выровнять машину. Чтобы погасить скорость, он, потянув штурвал на себя, начал набирать высоту. Из-за сильной перегрузки к голове тут же прилила кровь, а все тело до боли вжало в пилотское кресло. Когда же она ослабла, Карл оглядевшись по сторонам, быстро нашел самолет Хельмута. Тот, изловчившись, крепко сел на хвост одного из преследовавших его П-47, так что теперь, не теряя ни секунды, следовало поскорее идти на прикрытие, пока не появился второй американец.

Уже совсем было собравшись направить машину к своему ведущему, он неожиданно обернулся и с ужасом заметил, как ему в хвост заходят три «Тандерболта», которые, по-видимому, были теми же самыми, что недавно расправились с «Фокером».

Дернув штурвал в сторону, Карл завалил машину вправо, одновременно с этим выравнивая ее по горизонтали и не давая тем самым с набором высоты терять драгоценную скорость. После нескольких колебаний стрелка застыла на отметке 320 км/ч.

– Хельмут, Хельмут, – почти задыхаясь от волнения, прокричал Карл, – мне нужна помощь.

Но его крик так и остался не услышанным в общем водовороте возгласов и призывов о помощи, слышимых в эфире. Преследователи тем временем приблизились на предельно допустимое расстояние, и тот, что был ближе всех, открыл огонь.

Для любого пилота с двенадцатичасовым налетом, с трудом владеющим пилотажем вообще, не говоря о высшем, ничего не оставалось делать, как «встать в круг» и громко молить о помощи. Тогда появлялся шанс, что его кто-то услышит, придя на подмогу. Карл так и поступил.

– Хельмут, Хельмут! Где ты, Хельмут? Ну где же ты, когда нужен?

С перепугу он так мастерски водил своих преследователей по горизонтальной амплитуде, что ведущий по нему огонь самолет никак не мог ровно зайти в хвост, чтобы меткой очередью отправить экстренным рейсом на землю. Вместо этого тот бессмысленно расстреливал пространство позади него, попусту расходуя свой боекомплект. Заметив это, Карл нервно заулыбался. Но улыбка его больше походила на гримасу буйно помешанного, нежели то,

чем должна была быть по определению. Впрочем, на душе у него сейчас творилось именно то, что выражала мимика лица.

Безумно вращая головой на все 360 градусов, он умудрялся смотреть сразу во все стороны, моментально оценивая обстановку и принимая нужное решение. В очередной раз оглянувшись, он заметил, что единственный из трех самолетов, который вел по нему огонь, стрелял уже не из восьми пулеметов, а только из четырех. Это был хороший знак. – «Значит у него боеприпасы на исходе, и скоро их будет на одного меньше».

Словно в подтверждение его слов, самолет прекратил огонь и под довольные возгласы Карла, вышел из преследования. Но радость длилась недолго. Место выбывшего тут же занял следующий самолет, пилот которого оказался намного опытнее своего «торопливого» коллеги. Быстро сократив дистанцию до сотни метров, он совершил несколько пристрелочных выстрелов, после чего открыл огонь из всего имеющегося оружия.

Пули с пугающей регулярностью стали колотить по хвостовой части фюзеляжа, медленно подбираясь к бензобаку. Только от одной этой мысли Карла опять бросило в жар, и чтобы хоть как-то успокоиться, он вновь, как молитву начал бубнить под нос заученные фразы, бессмысленно повторяя: «Паника – самый большой враг пилота в бою. Паника – самый большой враг пилота в бою…»

– Правильные слова говоришь, Маер, – из ниоткуда отчетливо послышался голос в эфире. – А я-то думал, ты ничего не усвоил.

Карл, моментально узнав голос майора Бренеке, понял что «ЭТО» самое прекрасное, что когда-либо слышал в жизни. В следующий момент в бешеной лобовой атаке на неприятеля обрушился Шеф, длинной очередью поразив массивный двигатель «Тандерболта». От точного попадания в машине тут же заклинило винт, а из-под кожуха потянулся шлейф черного дыма.