Молодость века - Николай Равич

ПРОИСКИ АНГЛИЧАН В ТУРКЕСТАНЕ

О нашем приезде комендант крепости был извещен телеграммами из штаба Туркестанского фронта и Наркоминдела. Мы познакомились с несколькими старожилами крепости, в том числе с одним замечательным старым, усатым горнистом. Слушая их рассказы, я вспомнил свою последнюю беседу с начальником 4-го отдела штаба Туркфронта Дмитрием Романовичем Ипполитовым о действиях англичан в Туркестане.

Весной восемнадцатого года в Туркестан прибыла «военно-дипломатическая» миссия во главе с подполковником Д. М. Бейли в составе Л. Блейкера, бывшего английского консула в Кашгаре Д. Маккартнея и американского консула Тредуэлла под предлогом «оказания помощи». «Помощь» они оказали довольно быстро, создав контрреволюционную подпольную организацию под названием «Туркестанская военная организация». Одновременно английское правительство выделило специальную «военную миссию для Туркестана» во главе с генерал-майором сэром Вильхоридом Маллесоном, которая прибыла в Мешед. Англичане обещали русским офицерам, входившим в «Туркестанскую военную организацию», что, как только те поднимут восстание, англо-индийские войска перейдут границу, займут Ашхабад и двинутся в глубь Туркестана на помощь.

Выступление «Туркестанской военной организации» должно было произойти одновременно во всех крупных городах и узловых железнодорожных центрах и послужить сигналом для наступления английских и белых частей на Закаспийском, Семиреченском и Актюбинском фронтах, войск Дутова, эмира бухарского, хивинских и ферганских басмачей. Англичане не сомневались, что в случае реализации этого плана Советская власть в Туркестане падет.

Как только генерал Маллесон прибыл в Мешед, к нему выехал из Ашхабада представитель правых эсеров граф А. Доррер, и они наметили план захвата власти в Закаспийской области.

17 июня в Ашхабаде началось белогвардейское восстание под руководством эсеров, но оно было быстро подавлено. Однако прибывшие из Ташкента представители «Туркестанской военной организации» вместе с английскими агентами и эсерами быстро создали под видом «Союза фронтовиков» тайные боевые отряды.

ЦИК и Совнарком Туркестана послали в Закаспий чрезвычайного комиссара А. И. Фролова. Прибыв в Ашхабад и объявив город на осадном положении, Фролов издал приказ об обязательной сдаче оружия населением и уехал в Кизыл-Арват.

Оставшиеся на свободе руководители неудавшегося ашхабадского восстания эсеры Фунтиков, Доррер, Немцов и Дохов немедленно подняли новое восстание и, перерезав связь с Кизыл-Арватом, выслали туда отряд.

12 июля 1918 года мятежники окончательно захватили Ашхабад, а к 21-му — всю Закаспийскую область, за исключением Кушки. Эсеры создали «Закаспийское правительство» под председательством Фунтикова, в которое вошли граф Доррер, Немцов, Дохов, Архипов, Козлов.

Это «правительство» без суда расстреляло почти всех большевиков области, а также захваченного в плен народного комиссара труда Туркестана П. Г. Полторацкого.

Генерал Маллесон прибыл в Ашхабад и 19 августа от имени британского правительства заключил с «Закаспийским правительством» договор, по которому обеспечивал белогвардейцев оружием, снаряжением и дополнительными войсками; эсеры, со своей стороны, передавали англичанам запасы хлопка, нефти, среднеазиатскую железную дорогу и Красноводский порт.

Из Персии начали прибывать английские части. Первыми приняли участие в боях с советскими войсками 19-й Пенджабский батальон, Хемпширский полк, 28-й кавалерийский полк и 44-я батарея полевой артиллерии.

12 сентября в Красноводск, находившийся под контролем англичан, прибыл пароход «Туркмен» с 26-ю бакинскими комиссарами. По приказу английского коменданта Красноводска полковника Баттина они были заключены в тюрьму. Генерал Маллесон поручил капитану Тиг-Джонсу обсудить с эсерами и меньшевиками, из которых состояло «правительство» Фунтикова, организацию расправы над коммунистами. Под руководством Тиг-Джонса 26 бакинских комиссаров были зверски умерщвлены ночью в песках, в 207 верстах от Красноводска.

Вскоре после этого генерал Маллесон, выступая на одном банкете, сказал, что «британские представители явились добрыми вестниками, приблизившимися к русскому народу».

Такова была обстановка, когда в Ташкенте начались аресты членов «Туркестанской военной организации», которая должна была явиться главным козырем в игре англичан.

Видя, что дело проваливается, руководитель этой организации, состоявший одновременно военным комиссаром Туркестанской Советской республики, авантюрист из бывших прапорщиков К. Осипов решил, не откладывая, поднять мятеж. Для руководства им 27 декабря был создан так называемый «временный комитет».

В ночь на 19 января 1919 года заговорщикам удалось заманить на территорию военного городка почти всех ответственных работников Туркестана во главе с председателем ТурЦИКа В. Д. Вотинцевым и председателем Совнаркома В. Д. Фигельским. Все они были расстреляны. К утру 19 января почти весь город был в руках мятежников. Однако ташкентские большевики сумели в этих, казалось бы, безнадежных условиях организовать рабочих, и к 21 января мятежники, основное ядро которых составляли эсеровские отряды и группы бывших офицеров, были разбиты, а сам Осипов со своим штабом бежал.

Это окончательно убедило англичан, что их ориентация на эсеровско-меньшевистскую контрреволюцию совсем непрочна. Собственно говоря, они это предвидели. Еще 1 января, то есть за восемнадцать дней до начала мятежа в Ташкенте, генерал Маллесон выразил сомнение в способности эсеро-меньшевистского правительства «осуществлять государственную власть». А после провала заговора Маллесон просто арестовал главу «признанного Великобританией правительства» Фунтикова, посадил его в тюрьму, взял власть в свои руки и ввел для населения настоящий колониальный режим. Руководство операциями на фронте было поручено бригадному генералу Битти. Маллесон выпустил множество денежных обязательств с текстом на английском и русском языках:

«Именем Великобританского правительства я обязуюсь заплатить через три месяца предъявителю сего пятьсот рублей. Генерал-майор Маллесон. Великобританская военная миссия».

Однако вскоре и английским войскам, и самому генералу Маллесону пришлось под ударами советских войск спешно удирать туда, откуда они пришли. Все, что мог сделать Маллесон, это уговорить генерала Деникина взять Закаспийскую область «под свою защиту». И уж, конечно, он не заплатил ни одной копейки по своим денежным обязательствам обманутому населению.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ПО ДОРОГАМ ВОСТОКА

ОТ КУШКИ ДО ГЕРАТА

У крыльца комендантского дома в Кушке стояло восемь коней. Это были настоящие маленькие арабские скакуны. Их уздечки и нахвостники так и сияли под серебряными бляхами и цепями. Рядом — взвод солдат и два офицера в странной желтой форме и круглых шапках, на которых блестели большие серебряные гербы: купол мечети, два знамени, снопы пшеницы и коран в середине.

Я и сопровождавшие меня красноармейцы поздоровались с афганцами, и все мы, усевшись на коней, двинулись к границе. Едва мы миновали последний советский пост и выехали по узкой дорожке в поле, усеянное кольями и рвами, как конь мой, завидев далеко впереди себя на горе табун кобылиц, закусил поводья, — он был без мундштуков, — и понесся к ним прямо по полю. У меня на пальцах от стянутых ремней показалась кровь. Поводья лопнули, подпруга тоже, и я слетел с лошади, застряв левой ногой в стремени и пытаясь упираться в землю руками, чтобы не удариться головой о камни. К счастью, стремя оторвалось, и меня, хотя и расшибленного до крови, подняли и пересадили на другого коня.

С тех пор я переменил много лошадей и много поездил на них по Востоку — в Афганистане, в Персии и в Турции, но это вступление на территорию «Высокого независимого Афганистана», так сказать, головой по земле, никогда не уйдет из моей памяти.

Чудесная это страна.

Пейзажи ее однообразны в своем великолепном разнообразии. Иногда мы продвигались среди снегов, покрывающих горные вершины, а иногда среди скал, под которыми беспорядочно расстилались леса.

Однажды, стоя на скале, я видел черных диких кошек — самца и самку. Это гладкие, блестящие, большие кошки, до смешного в похожие на городских котов — любителей погулять по крышам. Она каталась, мяукая и соблазняя его грациозными позами. Он стоял, подняв хвост трубой, смотрел на нее своими янтарными глазами и временами рычал от восхищения и страсти.

В другой раз на моих глазах стрелой по краю скалы над самой пропастью промчался джейран. Я подумал, что он это делает из удальства, от упоения избытка своих сил, но ошибся. Кондор черного цвета, с белым воротником и красной шеей, упал на него отвесно, как камень. Некоторое время джейран еще бежал по инерции с вцепившимся в него крылатым всадником; потом кондор начал взмахивать крыльями и, отделившись от земли, вместе с жертвой медленно поплыл в воздухе.