Серебряный адмирал - Владимир Шигин

— Но ведь Тромп в давнем конфликте с Рюйтером и отправлен навечно в отставку! — возразили было ему.

— Это сущая ерунда! — отмахнулся принц. — Из отставки мы его вернем. С Рюйтером я его надеюсь помирить. Папаша Рюйтер человек отходчивый и добряк по натуре. Сам же Тромп тоже, думаю, давно понял свою вину и постарается отныне ничего подобного не допускать. Положение нашего государства столь тяжелое, что мы должны использовать любой шанс его улучшить.

В том, что принц Оранский первым делом вернет все звания и должности Тромпу, придя к власти, мало кто сомневался. Все знали давнюю преданность семейства Тромпов Оранскому дому, а потому с интересом следили за интригой: осмелится ли принц убрать со своего поста Рюйтера и поставить на этот пост своего протеже Тромпа. В высшем руководстве флота принцу очень нужен был свой человек, а таковым мог быть для него только Корнелис Тромп. Принц, однако, взвесив все за и против, сделать столь радикальную рокировку не решился. При всем уважении флотской общественности к Тромпу авторитет папаши Рюйтера был неизмеримо выше, и его необоснованная отставка могла вызвать самые настоящие бунты на кораблях. В период весьма опасною положения страны и войны на море это было чрезвычайно опасно. К тому же Рюйтер уже прекрасно начал кампанию, и ему только не надо было мешать, ведь от его успехов зависел и успех самого принца. Кроме этого, сам Рюйтер, при всех его хороших отношениях с низвергнутым семейством Виттов, никогда политикой не занимался, а наоборот, стремился держаться от нее по возможности подальше. Не был он и врагом Оранского дома. Нынешний командующий был, прежде всего, профессионалом в своем деле, а это принца вполне устраивало. Поэтому принцу предстояло решить два вопроса: уговорить Тромпа снова пойти в подчинение к Рюйтеру и уговорить Рюйтера принять к себе Тромпа, после чего помирить обоих.

Начал принц Оранский, как и следовало ожидать, с уговоров Тромпа. Штатгальтер вернул ему звание лейтенант-адмирала, подписал грамоту о восстановлении всех заслуг и отличий. После некоторых раздумий Тромп, принимая во внимание надобность в нем принца и непростую ситуацию в стране, согласился подчиняться Рюйтеру. Как и предполагал Вильгельм Оранский, Рюйтер по своей душевной доброте ничего не имел против кандидатуры Тромпа на должность своего второго младшего флагмана.

— Только пусть уж на этот раз не своевольничает и во всем слушается меня! — попросил он передать свои пожелания штатгальтеру.

Вскоре оба адмирала прибыли лично к принцу Оранскому, где обещались взаимно забыть прошлые обиды и жить отныне в братской дружбе и уважении друг к другу. В присутствии штатгальтера Корнелис Тромп поклялся Рюйтеру, что будет отныне беспрекословно повиноваться всем его приказам.

— Я с открытым сердцем и чистой душой покоряюсь всем вашим условиям! — склонил он голову перед своим командующим.

Растроганный Рюйтер подошел и крепко обнял давнего недруга:

— Будем же мы теперь друзьями навечно!

Тогда же Корнелису Тромпу было официально возвращено звание лейтенант-адмирала Амстердамского адмиралтейства.

Прямо из приемной штатгальтера оба адмирала разъехались по адмиралтействам, чтобы ускорить вооружение кораблей, которые должны были, как обычно, собраться по весне в Текселе. Помимо боевого флота Рюйтер велел готовить на этот раз несколько десятков старых торговых кораблей, груженных по самый планширь булыжником. По замыслу командующего, эту флотилию «смертников» надо было затопить в устье Темзы и надолго парализовать весь английский флот, заперев его в реке. Но на этот раз лейтенант-адмиралу не повезло. Англичане опередили его: их флот вышел в море и соединился с французским гораздо раньше голландского. В этом вины командующего не было. Изнемогающая в неравной борьбе страна была просто не в состоянии готовиться к отражению агрессии на суше и на море одновременно. Когда отряд под началом Рюйтера с судами, предназначенными для затопления фарватера, подошел к Темзе, появился туман, висевший над морем больше суток, когда он исчез, впереди оказался целый частокол мачт, то был английский флот, уже вышедший из реки. Операция была сорвана, и Рюйтеру не оставалось теперь ничего иного, как, оторвавшись от неприятеля, поспешить домой. Едва сойдя с корабля, он начинает полным ходом готовиться к выводу главных сил флота. Еще весной Рюйтеру удалось вернуть большую часть отправленных на сухопутный фронт матросов обратно на корабли. Кроме этого, он забрал к себе много моряков с торговых судов, невзирая на все причитания и жалобы судовладельцев. По его же настоянию повсеместно были опубликованы правительственные воззвания, определявшие конкретные денежные награды за те или иные подвиги во время морских сражений. Это сразу же заинтересовало умеющих хорошо считать деньги матросов.

Перед выходом в море Тромп дал званый ужин в салоне своего корабля для всех флагманов и капитанов. На самом почетном месте он усадил Рюйтера и во все продолжение вечера поднимал тосты за его здоровье. Это не прошло незамеченным. И все вздохнули с облегчением: два адмирала наконец-то окончательно помирились между собой.

Когда корабли Рюйтера покинули, наконец, Тексель, союзники уже вовсю крейсировали неподалеку от голландского побережья, поджидая противника. Во главе английского флота в этом году был принц Роберт, державший флаг на корабле «Ройял Шарль». Непосредственно принц вел главные силы кордебаталии, которые составляли эскадру красного флага. Французы во главе с графом д'Эстре, как и в прошлом году, составляли авангардную эскадру белого флага, а британский адмирал Спрагг со своими кораблями — арьергардию, шедшую в бой под синим флагом. Общий расклад сил в 1673 году был таков: английский флот состоял из шести десятков кораблей и трех десятков брандеров, французский — из тридцати кораблей и двадцати одного брандера; голландский же мог противопоставить им всего лишь пятьдесят два боевых корабля, двенадцать фрегатов, четырнадцать яхт и двадцать пять набитых порохом и смолой брандеров. Но несмотря на более чем ощутимый перевес неприятеля в силах, голландские офицеры и матросы в будущее смотрели с большим оптимизмом.

— С нами папа Рюйтер, а он один уже стоит целого флота! — говорили они, подбадривая друг друга.

Глава восьмая

Дело в Схуневельдском проливе

Противники обнаружили друг друга 2 июня 1673 года неподалеку от побережья Зеландии. Рюйтер, стоя на якорях, занимал к этому времени со своим флотом так называемую схуневельдскую позицию и, скучая, давно уже поджидал там неприятеля, а потому показавшиеся вдалеке паруса союзного флота для него неожиданностью не были. Опытный глаз лейтенант-адмирала сразу же отметил, что французы на этот раз не выведены в отдельную эскадру. Их корабли в общем строю были перемешаны с английскими под общим началом принца Руперта.

Англичане и французы, как никогда, ныне жаждали разбить голландцев в решительном генеральном сражении, чтобы затем, завоевав господство на море, высадить свои десантные корпуса на побережье Голландии и тем самым поставить Соединенные провинции на колени окончательно и бесповоротно. Однако для этого им надо было для начала победить самого Рюйтера.

У голландцев авангардом командовал Тромп, арьергардом— Банкерт, сам Рюйтер вел за собой центр.

День в день — в годовщину Солебейского боя, 7 июня — в два часа пополудни завязалась перестрелка между противоборствующими авангардами. Плохо зная местные воды и боясь многочисленных отмелей, союзники осторожничали. Для начала Руперт решил атаковать лишь мелкими судами. Но голландцы обороняться, несмотря на вдвое слабейшие силы, не собирались. Тромп, по своему обыкновению, первым решительно бросился на французские корабли. Храбро стоя на шканцах под шквальным огнем, он, срывая голос, кричал в рупор всего лишь одно слово:

— Aulofl Aulof! (К ветру! К ветру!)

Голландский авангард обрушил на французов столь яростный огонь, что те уже через какие-то четверть часа стали пятиться. Благодаря своему яростному нападению, Тромпу удалось почти сразу расстроить авангард союзников. Впрочем, даже потеряв строй, англичане и французы жестоко сопротивлялись.

Тем временем Рюйтер уже сошелся вплотную с принцем Рупертом, а Банкерт — с адмиралом Спрагге. Вскоре Рюйтер, а за ним и Банкерт, прорезали английский строй и подвергли его бешеной продольной бомбардировке.

На своих неизменных «Семи Провинциях» Рюйтер шел напролом, сметая все на своем пути. Когда какой-то английский корабль попытался преградить ему путь, лейтенант-адмирал даже удивился:

— Я вижу, что неприятель еще не совсем страшится «Семи Провинций»! Подвернем к нему под корму и вычистим его палубы нашими метелками!