Тайяна. Раскрыть крылья - Галина Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и плевать. Это твой родной и любимый человек, он рядом, а остальное – ветер. Всего лишь ветер.
Но однажды…
Мы, люди, существа хрупкие. И Аэлену умудрилось так просквозить на ветру, что она за малым не десять дней пролежала в горячке. Испуганная Витана металась между двумя кроватями, молясь, чтобы не умерла дочь и не заразилась мать. Хозяйка дала ей на это время отпуск, а другие мастерицы навестили женщин, переглянулись – и скинулись по монете.
Витана… Будет справедливо сказать, что все три женщины любили друг друга. Поэтому Витана поговорила с Тармой, бабушка и мать подумали – и решили на десять-пятнадцать дней отправить Аэлену на горячие источники. На большее денег не хватало, но десять дней Аэлена должна была прожить в маленьком городке, рядом с которым били целебные ключи. Подышать полезным воздухом, искупаться в лечебных озерах и ни о чем не думать.
Аэлена протестовала, предлагая потратить деньги на что-то полезное, но под давлением матери и бабушки дрогнула. Да и сил не было сопротивляться. Так что в один прекрасный день шатающуюся от слабости девушку запихнули в повозку – и караван тронулся в путь.
Пролетели шесть дней пути, и Аэлена оказалась в доме у тети Риши – милой дамы, которая сдавала комнаты приезжим. Увидев на пороге нечто среднее между тенью и скелетом, та только ахнула – и развила бурную деятельность.
Аэлена была накормлена, отмыта до скрипа и уложена спать. А назавтра ее поволокли на целебные источники и настрого приказали раньше обеда домой не возвращаться.
Аэлена так и поступила.
Купалась, обедала, опять приходила купаться – затем ужинать и спать. И этот режим пошел ей на пользу. Уже через три дня девушку неудержимо потянуло к кистям и краскам. Она подумала – и решила поискать хотя бы бумагу. Уголек очинить можно, а вот без бумаги… Краски дороги, да и есть дома, но так хотелось хоть что-то нарисовать!
Руки чесались!
Вот в лавке она и познакомилась с трайши Релишем Вильтеном.
Случайно, совершенно случайно. Она входила, он выходил, раскашлялся, его шатнуло от слабости, Аэлена подхватила молодого человека, чтобы тот не упал, – ну и слово за слово, они разговорились.
Вильтен, хоть и был высокородным трайши, оказался человеком совершенно иного склада, чем Диолат. Веселый, добрый, умный, вдохновенный художник – яблони на браслете точно были нарисованы его рукой. Аэлена считала, что его талант горел ярче, чем ее. Она-то себя сделала. Заставляла работать час за часом, день за днем, пока рука не начинала отваливаться от усталости, а Релиш…
Он просто касался кистью бумаги – и творил!
Вдохновенно!
Впрочем, были и у него свои беды. Аэлена спокойно рисовала портреты на заказ, решив окупить себе хотя бы дорогу. Отдыхающие были довольны и платили юной художнице. А вот Релиш так не мог.
Он рисовал только то, что хотел.
Есть вдохновение? Пишем!
Нет? Не пришло? Значит, в лапы к Раш и кисти и краски!
Он был Творцом, она – ремесленником, одаренным искрой и старательно раздувающим эту искорку.
Аэлена восторгалась им и училась! Приемам, технике… любовь?
Да не было никогда там любви! Не было и быть не могло! Было восхищение талантом и преклонение с одной стороны и понимание и сочувствие с другой. Не жалость, нет. Если бы Релиш хоть словом заикнулся, что может помочь Аэлене, дать ей денег или что-то в том же духе, – художница взвилась бы не хуже той паучихи и мигом поссорилась бы с другом. Трайши он там, не трайши, а гордость и у нее есть! Вот!
Релиш этой ошибки не совершил. Трайши и юная кана стали друзьями – и обещали не забывать друг друга. Аэлена часто писала другу, получала от него в ответ такие же письма, посылала ему свои рисунки и получала их обратно с приписками и исправлениями. Релиш был ненамного старше Аэлены, лет на пять. Он же, кстати, нашел ей первого клиента. Лойрио заказал портрет, остался доволен и тоже порекомендовал художницу своему знакомому.
Все было неплохо, кроме одного.
У Релиша Вильтена были больные легкие. Примерно половину года он обязан был проводить на источниках, иначе долго не прожил бы. Он знал об этом, знала и Аэлена, только вот их дружба была выше обстоятельств. Он не обращал внимания, что перед ним девчонка из бедной семьи, а ей было два раза наплевать, что он трайши – и болен. Не было в их отношениях места расчету. Два художника нашли друг друга – и раскрыли души. А вместе с ними у Аэлены прорезались крылья.
Она стала знаменитой, вышла замуж, но друга не забыла. И по-прежнему писала ему, виделась, когда приезжала в столицу, благо Алинар не ревновал жену, прекрасно понимая, что Аэлена любит только его. Да и хотели бы они с Релишем – давно бы уже были вместе, он бы и рядом с Аэленой не появился.
А примерно года три-четыре назад…
Релиш влюбился.
Девушке было всего восемнадцать. Чистая, красивая, добрая, нежная… они стали бы замечательной парой. И именно для нее был заказан браслет. Релиш прислал Аэлене миниатюру с лицом любимой, и лара – к тому времени она уже вышла замуж – от всей души порадовалась за друга. Обещала быть на свадьбе и требовала, чтобы ей доверили рисовать детей.
Алинар знал о переписке жены, но ничего плохого в этом не видел. И даже не лез в это.
К чему?
У каждого человека должно быть что-то свое, то, что недоступно семье… и это – правильно. Если ты будешь всегда открыт, рано или поздно весы качнутся в другую сторону. Даже от самых родных и близких можно устать. И – упасть. Или сбросить эту ношу с плеч.
Но это философия, а сейчас было важно другое.
Релиш, как трайши, обязан был представить невесту ко двору. Ненадолго. Но и этого хватило.
Витана тоже знала о дружбе дочери с трайши – и поэтому, получив письмо от матери, Аэлена рысью помчалась в столицу.
Гарт смутно припоминал что-то такое, но…
Аэлена застала черного от горя Релиша на кладбище и услышала всю историю. Увы, не новую, хоть и не ставшую от этого приятнее или веселее. Представить невесту ко двору можно. Только вот как отогнать от нее сердцеедов?
Один из них – Аэлена и Релиш так и не узнали, кто именно, – добился успеха. Несчастная девочка влюбилась настолько, что отдалась негодяю. Потом поняла, что беременна, заметалась, кинулась к знахарке…
Кому-то в такой ситуации… везет? Сказать так язык не поворачивался. Скорее, у кого-то такая ситуация обходится без тяжелых последствий. Женщины выживают и клянутся впредь не совершать таких ошибок.
А вот невесте Релиша не повезло. Девушка умерла. То ли сердце было слабое, то ли кровотечение открылось…
Жениху оставалось только плакать на могиле.
Аэлена провела в столице почти месяц. Кое-как она добилась того, что Релиш пришел в себя. Но…
Рана была слишком глубока. Ему не хотелось – ничего.
Мстить?
Кому и за что? Неизвестному соблазнителю за то, что он оказался, видимо, лучше? Но любимую не воскресить. Можно залить улицы кровью, но нельзя вернуть ушедших.
Рисовать?
Руки не поднимались.
Жить – и то не хотелось. И Аэлена была тут бессильна. Обратная сторона обостренного таланта – такая же открытая к переживаниям душа. Слишком силен был удар. Слишком жесток. И трайши сломался. Они с Аэленой по-прежнему переписывались, она приезжала к нему, но… болезнь начала прогрессировать стремительно. Релиш просто не хотел жить, что бы ни говорила и ни делала Аэлена. Он убивал себя.
Недавно художник умер.
– Я что-то слышал, – задумался Гарт. – Но не знал…
– И никто не знал. Велика ли радость такое на люди выносить? – огрызнулась Аэлена.
Тайяна слушала молча.
– Видимо, поэтому никто и не выкупал комплект. Велика ли радость – такое в дом нести? – подвел итог Рошер.
– Бедняга, – вздохнул Гарт. – Но я бы все равно нашел того ублюдка и ноги ему выдернул.
– Кому? Релиш ничего не знал. И никто не знал. Девушка тщательно скрыла все следы…
– Все она скрыть не могла. Оказались бы мы с Яной там – обязательно нашли бы подонка! – уверенно заявил Рошер. – Глядишь, и твой друг бы жив остался.
– Я даже на похороны не поехала.
– Почему? – Искренне удивился Гарт.
– Ты, наверное, не помнишь. У детей как раз была ветрянка, вот и…
– А, ну да. Лин мне жаловался, что один больной ребенок – это кошмар. Но трое…
– Как мы с ума не сошли? Но я хотела бы съездить к Релишу. Сейчас вот закончится этот кошмар…
– Это было очень давно? – Яна чувствовала что-то такое… словно тень зверя между деревьев.
Запах?
Звук?
Ощущение?
Это не описать. Но в воздухе словно натянутая струна звенела.
– Нет. Месяца два-три тому…
– Аэлена, вы были друзьями?
– Да.
– И только?
– Да.
– Релиш был богат?
– Ты видела цветы. Его работы ценились на вес золота. А такая работа…
– А кому Релиш завещал свои деньги?
– Не знаю… меня это не волнует. Есть, наверное, у него какие-то родственники. – Аэлена была абсолютно искренна в этот момент. – А что?
