Тибетский лабиринт (новая версия) - Константин Жемер

Вынужденная передышка привнесла в жизнь Германа и Евы счастье – здесь, в высокогорном палаточном лагере между ними произошло то, что отодвинуло на второй план все остальные помыслы. Обоих буквально бросило навстречу друг другу, как это иногда бывает, когда наполнявшая душу страсть перельётся через край. Три ночи подряд Ева украдкой приходила в палатку Крыжановского. Три ночи счастья! Последнюю, впрочем, у влюблённых частично отнял Шеффер, который ввалился около четырёх утра и объявил, что пора сниматься. Больше он ничего не сказал, хотя картину увидал избыточно красноречивую.

В путь двинулись ещё до рассвета. В горах дороги не бывают прямыми – петлять приходилось изрядно, но, сверяясь с компасом, Шеффер упрямо придерживался северного направления. На третьи сутки стало так холодно, что пришлось надевать зимнюю одежду.

К вечеру Шеффер получил по радио сообщение от Краузе о том, что ритуал в первом по списку монастыре Ганден прошёл успешно, и дал следующую информацию: «В первом узле иди из Сэра в Джоканг». Герман тщательно записал эту фразу в блокнот, а утром добавил к ней ещё одну: «Во втором узле иди из Джоканга в Поталу».

Весь следующий день ушёл на преодоление гигантских размеров глетчера. «Страны камней», как назвал эту распростёршуюся внизу уединённую долину Шеффер, достигли на закате дня двадцать первого июня.

Солнце стекало с небосвода, расплываясь желтым маревом над горизонтом. Снежные вершины впереди походили на маяки в море. Дул несильный ветер, в клочья разрывая редкие перистые облака.

– Профессор Кон утверждал, что здесь в это время года всегда светит солнце и не бывает облачности, – сказал Герману Шеффер. – Старик придавал данному обстоятельству очень большое значение. Не знаешь – почему?

Герман недоуменно пожал плечами. Панорамный вид на долину отчего-то напомнил ему британское мегалитическое сооружение Стоунхендж, которым так гордятся соотечественники Лили Беллоу. Расположение горных кряжей «Страны камней» подозрительно напоминало концентрические круги.

«Нет, не может быть, чтобы это было творением рук человеческих», – подумал он отстранённо.

Звук камнепада надменно прошествовал вдалеке от тропы, по которой начала спускаться экспедиция. Впереди каравана, гордо завязав хвост в «бублик», бежал Сахарок, будто и вправду указывал путь к потаённым местам.

– Поразительно неприветливые горы, – прошептала Ева, зябко кутаясь в меховую куртку. – Плохое место: такое впечатление, что создано оно не для людей.

– Похоже, ты права – люди здесь редкие гости, – согласился Герман. – И гости незваные.

Осторожно пробираясь меж гладкими, словно отшлифованными, скалами, всадники непрестанно вертят головами, словно ждут чего-то недоброго. Кристаллический сланец отливает на солнце бронзой. На вершине одной из скал виднеются руины древней крепости. Сколько веков прошло с тех пор, как её покинули обитатели? Пять, десять? А может, она здесь с начала времён? Ниже, в толще горы, прорыто множество пещер. В них и было решено заночевать. Идея принадлежала агпе, который уверил «коллег» в совершенной безопасности подобного ночлега.

В пещере оказался очень низкий потолок, на стенах нарос слой копоти толщиной в палец, а на полу валялись кости животных. Но зато они с Евой остались наедине. Плевать, какое им уготовано будущее – главное то, что здесь и сейчас…

«Стоп, прежде, чем идти вперёд, нужно покончить с прошлым!» – Герман слегка отстранился от любимой и с трудом выдавил из себя:

– Ева, ты должна знать, есть одна моя знакомая ещё с Москвы, оказавшаяся английской шпионкой. Никто не причинил мне столько зла, сколько эта женщина…

Он говорил долго, не поднимая глаз. Говорил обо всём, начиная с экспедиции в Лапландию и заканчивая встречей в Лхасе. Лишь об одном умолчал – о своей причастности к советской разведке. Зато о грозящей Еве опасности произнёс настоящую речь с должной степенью трагизма и патетики.

Ева не перебила ни разу, а когда Герман закончил, ласково провела рукой по его лбу и сказала:

– Твоё лицо всё время застилало облачко. Я гадала, что это такое, теперь знаю. Спасибо, что рассказал, а то я уже начала задумываться…, а обо мне не стоит беспокоиться, я умею за себя постоять. Ладно, хватит об этом, помни о морщинах.

– Как я могу не беспокоиться? Легко сказать…

– Неужели мы не найдём занятие интереснее беспокойства? Иди ко мне…

Вот такое вот милое и беззаботное существо, в чьих глазах немудрено утонуть даже такому крупному мужчине как профессор Герман Иванович Крыжановский со всеми его заботами и тревогами.

Увы, окончательно утонуть не позволили! У входа послышалось громкое топанье и голос руководителя экспедиции:

– Тук-тук-тук!

В следующий момент в пещере появился и сам Эрнст Шеффер.

– Получены все оставшиеся сообщения, – объявил он весело, передавая Герману записку, а затем добавил:

– Вы бы костёр зажгли, здесь можно. Пещера, костёр, рядом любимая женщина, а завтра – встреча с мечтой. Герман, ты счастливый человек!

– Может – с мечтой, а может – со смертью, как знать, – криво усмехнулся Крыжановский.

– Да будет тебе, все пути и так ведут к смерти! И даже если твой путь завершится в день Начала Чёрного солнцеворота, люди скажут: «Какая прекрасная смерть, он погиб, преследуя мечту!» Я желал бы себе подобной смерти. Выше голову, дружище! Выше голову!

Выдав столь бравурную тираду, охотник и пират вздёрнул вверх бороду и покинул приют влюблённых. А последние, вняв совету руководителя, отправились собирать топливо для костра.

Выйдя наружу, Герман вскинул голову и залюбовался видом вышних сфер. Вечерняя заря уже угасла. Небо являло взору сочные оттенки синего и чёрного цветов, из-за чего разительно напоминало бархатную подушку для хранения драгоценностей. И драгоценность на небесной подушке присутствовала – то встала над горизонтом первая – невероятно яркая – звезда.

Все влюблённые обожают звёздное небо, ведь грандиозность его так соответствует происходящему в душе…, но, когда в десятке шагов пыхтят и фыркают дурно пахнущие животные, которых развьючили на ночь, когда галдят монахи, затеявшие какую-то азартную игру вроде карт, то высокопарные, граничащие с откровением мысли не рождаются в душе.

Как выяснилось, хвороста и иного горючего материала в округе удручающе мало, поэтому профессор и его прекрасная ассистентка поспешили вернуться в пещеру, ибо знали иной – лучший – способ согреться.

Наутро Шеффер объявил, что к обеду рассчитывает достигнуть конечной цели экспедиции. Всеми овладело предельное нетерпение: завтрак и последовавшие сразу за ним сборы прошли незамеченными – время, до того удерживаемое чьей-то твердой рукой, вдруг понеслось вскачь, будто истеричная лошадка, напуганная внезапным выстрелом.