Творческий путь Михаила Булгакова - Лидия Яновская

В поисках «источника» этого ножа И. Ф. Бэлза обратился к картине Леонардо да Винчи «Тайная вечеря», на которой в непосредственной, а может быть, и в многозначительной близости к Иуде изображен нож. И хотя Иуда у Леонардо да Винчи, немолодой и неприятный, нимало не похож на булгаковского Иуду из Кириафа и неизвестно, обратил ли внимание Булгаков на эту деталь — нож, кстати у Леонардо повернутый острием прочь от Иуды (в Италии Булгаков не был и оригинала «Тайной вечери» не видел никогда), И. Ф. Бэлза не сомневается, что в романе «Мастер и Маргарита» Иуду убивает «именно этот, леонардовский нож».

Основной аргумент, заставивший исследователя так далеко искать образец для смерти булгаковского Иуды, таков: «…Ни в одном из евангелий, ни в одном из теологических трудов, ни в научной библистике нельзя найти ни малейшего указания на то, что Иуда погиб от руки убийцы».[114]

Но и это не так. По крайней мере один автор предположил, что Иуда погиб от руки убийцы: «Может быть также, что ужасающая ненависть, нависшая над его головой, кончилась каким-нибудь актом насилия, в котором и усмотрели перст божий». Имя этого автора — Эрнест Ренан.

Явная уязвимость работы И. Ф. Бэлзы, а еще более заманчивость так и не разрешенного им вопроса об источниках «реалий» в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» вызвали ответную, полемическую статью на ту же тему Н. П. Утехина — «Мастер и Маргарита» М. Булгакова (об источниках действительных и мнимых)».

Увы, исходную ошибку И. Ф. Бэлзы Н. П. Утехин повторил, противопоставив своему оппоненту не архивные или биографические данные, а только логику и эрудицию, — правда, логику более последовательную и эрудицию еще более солидную.

К Эрнесту Ренану Н. П. Утехин отнесся благосклоннее, чем И. Ф. Бэлза. Книгу Ренана «Жизнь Иисуса» включил «в поле зрения Булгакова», даже процитировал так заинтересовавшее Булгакова место об этническом составе древней Галилеи, и это делает честь интуиции исследователя, ибо о сделанной Булгаковым выписке, о том, что эти строки действительно занимали писателя, Н. П. Утехин не знал.

Но интуиция не может заменить архив. И имя Ренана, так удачно введенное исследователем, тут же потонуло у него в потоке имен, ссылок и цитат. Умозрительно заключив, что «взыскательный к своему писательскому труду художник познакомился еще с десятками исторических трудов и литературных сочинений об интересовавшей его эпохе», исследователь попытался эти имена так же умозрительно прояснить. Эрудиция сыграла с исследователем жестокую шутку: в большинстве случаев эти имена, как и некоторые проблемы, о которых пишет Н. П. Утехин, к замыслу романа «Мастер и Маргарита» отношения не имеют. Булгаков все-таки не богословские вопросы решал, Булгаков решал свои — художественные — задачи.

Разбирая одно за другим положения своего оппонента, Н. П. Утехин не обошел «темы ножа» и предложил источники более близкие и, пожалуй, более надежные — русский фольклор, Пушкина, Гоголя, Достоевского…

Но надо ли непременно искать источник для любого образа Михаила Булгакова? И не предположить ли, что это булгаковский образ — нож, так внезапно, с остротой обреченности, откликающийся в совсем другом месте романа: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож».

«Тема ножа» — сугубо булгаковский образ — вспыхивает и в других произведениях писателя, в «Зойкиной квартире», например.

Как видим, разное освещение и разная оценка одного и того же мотива. И в убийстве Иуды — не только возмездие, но и ощущение неизбежности и слабый привкус горечи…

Работая над литературой для романа «Мастер и Маргарита», Булгаков делал выписки. Эти выписки сохранились.

В конце самой первой черновой тетради романа — десятка полтора совершенно целых листов, озаглавленных так: «Материалы». Эти листы заполнялись уже в процессе работы над романом. Кое-что записывалось прямо на полях текста, а многое — вот здесь, в конце тетради.

Страница с заголовком «О боге», оставшаяся, впрочем, пустой. Что-то писатель собирался прочесть, продумать, собирался сделать выписки. Но не сделал. Бога, как помнит читатель, среди персонажей романа нет.

Густо исписанные страницы с заглавием «О дьяволе». Здесь и на соседних листах выписки из энциклопедического словаря Брокгауза — Ефрона, из статей «Диавол», «Демон», «Демонология», «Демономания», «Шабаш ведьм» и других. Выписки из популярной (теперь сказали бы — научно-популярной) книги М. А. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (СПб, 1904), в которой описаны представления и обрядовые подробности, связанные с верованиями в дьявола, ведьм, колдунов и прочая.

Разграфленный разворот с надписью «Иисус Христос». Одна колонка озаглавлена так: «По Эрнесту Ренану», другая: «По Ф. В. Фаррару», третья: «По другим источникам». И несколько свободных граф. Но выписки о Христе сделаны только из Фаррара и Ренана, остальные колонки пусты. Это реальные источники, которыми пользовался Булгаков на первых порах…

Несколько лет спустя. Тетрадь 1936 года. Роман почти окончен в том втором своем варианте, в котором уже есть и Мастер, и Маргарита. Уже написана, правда, отличающаяся от окончательной, но тем не менее прекрасная последняя глава «Последний полет» («Была полночь, когда снялись со скалы и полетели. Тут мастер увидел преображение. Скакавший рядом с ним Коровьев сорвал с носа пенсне и бросил его в лунное море. С головы слетела его кепка, исчез гнусный пиджачишка, дрянные брючонки. Луна лила бешеный свет, и теперь он заиграл на золотых застежках кафтана, на рукояти, на звездах шпор…»). В этой тетради, почти непосредственно вслед за главой о последнем полете, снова «материалы».

Длинный перечень растений и деревьев Иудеи: «Виноград, смоковница, фиговые и масличные деревья, ореховое и гранатовое дерево, кипарисы, пальмы, кедр, лавровые деревья, персиковые деревья». Чтобы в романе в конце концов кратко упомянуть «больное фиговое деревцо», под которым в главе «Казнь» находится Левий Матвей, «кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево» и просто «кипарисы и пальмы в саду».

Имена «казненных вместе с Иешуа — Гестас и Дисмас» со ссылкой на апокрифическое евангелие Никодима («Evang. Nicodemi», — отмечает Булгаков). Запись: «Иуда из Кириафа» (найдено наконец!). Расчеты, когда мог родиться Иешуа (у Булгакова он здесь моложе, чем по церковной традиции).

И такие: «Поле крови — Hakeldamma». «Голуби у Пилата. Мраморные колонны». Это выписки из книги Ф.-В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа»…

1938–1939 годы. Булгаков заканчивает роман, готовит его к перепечатке. Потом диктует. Правит… И параллельно делает записи в специально отведенной тетради. Она озаглавлена так: «Роман. Материалы».

Из записей этих видно, как подолгу стоит Булгаков у окна, наблюдая за луною — ночным светилом, светилом Воланда, так много места занимающим в романе. Зарисовывает. Отмечает: «В ночь с 10.IV на 11.IV 38 г. между часом и двумя ночи луна висит над Гагаринским и Афанасьевским высоко. Серебриста». «13-го мая в 10 ч. 15 м. позлащенная полная луна над Пречистенкой (видна из Нащокинского переулка). 18-го мая в 5 ч. утра, белая, уже ущербленная, беловатая, над Пречистенкой. В это время солнце уже золотит окна. Перламутровые облака над Арбатом».

Здесь же записи для Великого бала у Сатаны. Как могут выглядеть розы? Запись: «Стены роз молочно-белых, желтых, темно-красных, как венозная кровь, лилово-розовых и темнорозовых, пурпурных и светлорозовых». Может быть, писатель побывал в розарии? В романе «Мастер и Маргарита» будет строка: «В следующем зале не было колонн, вместо них стояли стены красных, розовых, молочно-белых роз…»

Данные о господине Жаке ле Кёр (1400–1456). («Господин Жак с супругой, — скажет Коровьев в романе. — Рекомендую вам, королева, один из интереснейших мужчин! Убежденный фальшивомонетчик, государственный изменник, но очень недурной алхимик…»)

Данные о графе Роберте Дэдли Лейгестере (1532–1588). («Граф Роберт, — шепнул Маргарите Коровьев, — по-прежнему интересен. Обратите внимание, как смешно, королева — обратный случай: этот был любовником королевы и отравил свою жену».) Название яда: «Аква Тофана», давшее толчок образу «госпожи Тофаны» на Великом бале у Сатаны.

Исторические выписки к образу Маргариты — о Маргарите Наваррской и Маргарите Валуа — из Брокгауза — Ефрона…

Но больше всего все-таки записей о древней Иудее.

На каком расстоянии от Ершалаима находилась предполагаемая Голгофа? «Будем считать, в расстоянии 10 стадий от Ершалаима», — записывает Булгаков. И отдельно, подчеркнув, с восклицательным знаком (т. е. проверить!): «Стадия!» И тут же результат сделанной проверки: «200 стадий = 36 километров».