Про жизнь и про любовь - Яна Завацкая

— Я просто не знаю… ну вот стою я в Медиане. Я про Твердь уже не говорю, на Тверди вообще смешно, вы же понимаете. А вот когда я в Медиане… я же убиваю своими руками, понимаете? Мне надо захотеть убить! Захотеть. Только тогда получится. Я долго училась, не могла. Нет, я знаю, что за этим - Бог. Что это Он создал Дейтрос для того, чтобы мы защитили Триму… Землю. Сохранили во всех мирах память о Христе. И я знаю, что была Божья воля на то, чтобы и я сама… лично стала гэйной. И защищала. И ведь наши способности… творить в Медиане - они же от Бога?

— Да, конечно, - сказал отец Райн, - безусловно. Дарайцы потому и лишены этих способностей, что отреклись от Бога окончательно. Внутренне. Понимаете, Ивик, были случаи, особенно на Триме, когда атеисты совершали вполне достойные дела или создавали настоящие произведения искусства, и при этом совсем не были христианами. И даже очень не любили христианство. Мы такие случаи знаем. Но в отношении дарайцев, можно, увы, сказать, что они сделали следующий шаг. Вы ведь помните, что Христос сказал: всякая хула простится человеку, а хула на Духа Святого - нет. Так вот, еще можно хулить христианство, но вот дарайцы замахнулись на большее, на Духа Святого.

— Ну вот, - продолжала Ивик, - Эти способности от Бога. И да, я понимаю, что в общем-то, это не моя заслуга, а Христа, что вот я могу… в Медиане что-то делать. Но… я ж не могу в тот момент думать об этом! Если я начну молиться или вообще думать о чем-то постороннем, меня убьют, понимаете? Даже молиться! Потому что мне надо там все время щит поддерживать, они же все время стреляют. Ну коротко очень можно молиться… но некогда. Выходит, что я сама все-таки это все делаю? А на Тверди, ну что, не Бог же стреляет из "Клосса"? Мы же сами это делаем. Своими руками!

Отец Райн мягко улыбнулся.

— Знаете, Ивик, вы слишком много размышляете обо всем этом. Есть вещи, которые можно понять только Духом Святым. Доверьтесь Господу! Доверьтесь. Он сделает все за вас, и гораздо лучше, чем вы можете себе представить…

Ивик вдруг почувствовала бесконечную внутреннюю усталость.

Наверное, он был прав. Все же священник. Только она давно уже, очень давно не могла доверять никому. А уж тем более - Богу, которого она не видела.

Но и объяснять это казалось ей сейчас невозможным. Она только кивнула и сказала, что постарается.

На второй день Рождества вечером сен опять собрался в спальне. Половина ребят уехала домой на каникулы, но оставшиеся почти все были здесь. Кроме Нэша и Даны. Скеро и Кор, который стал лучшим клористом в классе, вдвоем играли красивую печальную мелодию. Играл в основном Кор, Скеро лишь задавала ритм, а потом она запела своим низким, густым голосом.

…

Это была ее песня на стихи все того же Марро. Хорошая песня. И мелодия красивая. Какая же она все-таки талантливая, подумала Ивик, и тут же отметила про себя - но… Но когда поет кто-то другой, и сочиняет кто-то другой, эта мысль просто не приходит в голову. Какая разница, кто и насколько талантлив? Дело ведь не в авторе, дело в песне. Не для того ведь мы в конце концов сочиняем, чтобы нас кто-то хвалил - а для того, чтобы был результат… чтобы человек задумался, почувствовала что-то, чтобы тронуть чье-то сердце. Это как в Медиане - попробуй только думать не о том, что делаешь, а о себе, моментально сорвешься.

Но такое уж несчастье, когда Ивик слушала Скеро или читала отрывки из ее так и не законченных до сих пор романов - она могла восхищаться… именно самой Скеро… но вот до души ее все это как-то совершенно не доходило.

Но ведь до других доходит! - с тоской подумала Ивик. Другие ведь говорят, что песни Скеро или ее романы вполне трогают сердце, убеждают, увлекают… почему же у меня так? Неужели это зависть? А что такое зависть вообще? Это желание быть не собой, а другим человеком. Или желание зла. Но я, конечно, не желаю Скеро зла! И уж ни в коем случае мне не хотелось бы быть Скеро, писать, как Скеро… Тьфу ты.

Музыка замолкла, квиссаны нестройно зааплодировали. Вообще-то они это редко делали, в своей же компании. Но песня уж очень хорошая…

Колыхнулись серебристые гирлянды над дверью, бочком в раскрытую дверную щель проскользнула Дана. Ивик махнула ей рукой. Больше никто не обратил на Дану особого внимания. Скеро как раз говорила, держа в руке бокал с темно-вишневой жидкостью - шеманкой, подкрашенной вишневым сиропом.

— Все-таки классный у нас сен, правда, ребята? Вы мне все свои… правда, как братья. И сестры! Давайте выпьем за это! За нашу дружбу.

— Как нам хорошо вместе! - подхватила Рица, сидевшая рядом со старшей.

Ребята одобрительно зашумели. Ивик посмотрела на свой пустой уже стакан. Ашен заботливо наливала шеманку Дане. Посмотрела на Ивик.

— А ты хочешь?

— Не… хватит уже мне.

В голове и правда слегка шумело. Неужели им всем и правда так хорошо вместе, подумала Ивик. И песня всем так понравилась. И сейчас вот они все смотрят друг на друга и чувствуют настоящую близость… любовь… глаза горят. А я… наверное, я моральный урод? Наверное, так. Вот даже иль Лик писал, что если ты не любишь своих близких в жизни, то и после смерти не сможешь встретить Бога… да, это еще в посланиях где-то было, кажется, Павла. Что-то о том, что если не любишь ближнего своего, которого видишь, то как ты можешь любить Бога, которого не видишь? И раз я не ощущаю этого чувства единства со всеми, раз мое сердце не чисто, значит…

— Слышите, девки, - шепнула Дана. Ее глаза тоже загорелись от алкоголя, - Мне сейчас Нэш сделал признание!

— Да ты что! - выдохнула Ивик. Они с Ашен уставились на Дану.

— Угу… я выхожу из туалета, и тут он. Сначала говорит, дай учебник по военной истории, мне реферат надо делать… ну мы пошли с ним в спальню. Я учебник нашла, он взял… ну чего-то там заговорил. Потом молчит. Потом меня за руку вот так взял и говорит "Дан, я тебя люблю".

— Ой… а ты чего?- спросила Ашен.

— А я так растерялась! Даже не знаю, что сказать.

— А ты-то как к нему? - поинтересовалась Ивик. Дана пожала плечами.

— Да никак… ну хороший парень в принципе.

— И чего он?

— Ну потом он это… в общем, он меня поцеловал.

— Ой! А ты что?

— А я потом вырвалась и убежала. Глупо как-то, да?

— А что здесь такого? - Ашен пожала плечами, - вот мы с Рейном…

— Не знаю. Но я его не люблю! - сказала Дана. В центре спальни уже ударили по струнам - в четыре клори, и дружно заорали развеселое - "Хэй, мамаша, не грусти!" Дане было явно не до того, а разговаривать под дружный ор оказалось проще.

Слава Богу, думала Ивик, что Дана не любит Нэша. Ей самой Нэш никогда не нравился, тоже из компании Скеро. Хотя Дане вроде и Скеро нравится… не поймешь тут ничего! Ашен между тем выпытывала подробности.

— А раньше? Раньше он к тебе приставал?

— Нет… ну смотрел иногда, - Дана пожала плечами, - словом, конечно, я чувствовала.

— Ой, ну и поцеловалась бы с ним, - сказала Ивик, - у тебя же никого нет.

Она нечаянно сказала то, что думала - о себе. У нее-то никогда никого и не будет. И вроде бы в зеркало смотришь - не уродка. Но почему-то никто ее не любит. Ну конечно, она не уродка, но разве такие девушки могут вызвать романтические чувства? У нее слишком широкое лицо. И сама она… нет, совсем не то, что Дана - тоненькая, большеглазая, прекрасная. Прекрати, велела себе Ивик. Нет, все-таки это зависть…

— Без любви? - Дана покачала головой.

— А ты вообще кого-нибудь любила? - спросила Ашен. Дана посмотрела на нее задумчиво, открыла рот, собираясь ответить, и тут глухо стукнули в дверь. Все разом повернулись, Ивик почувствовала, как сердце сжимается в ледяную точку, но тут же сообразила, что это не тревога, сирены нет, а она просто идиотка… кровь прилила к щекам, адреналиновая волна запоздало хлестнула по телу.

— Дэйм! - завопила Ашен, вскакивая. В дверях действительно стоял ее брат, Ивик поразилась, каким он стал высоким и взрослым. Дэйм сейчас на втором, последнем курсе разведшколы. Ашен тут же повисла у него на шее, чмокнула в щеку. Ивик и Дана тоже оказались рядом, они уже привыкли к Дэйму, они все были одна компания - трое девчонок, Дэйм и Рейн. Лицо гэйна показалось Ивик похудевшим и очень темным, и глаза - как черные провалы, но может быть, это от полумрака… нет, подумала Ивик, глядя на лицо Дэйма, нет. Темное предчувствие кольнуло в сердце.

— Давайте выйдем, девочки, - сказал Дэйм. Подруги последовали за ним. В коридоре гэйн остановился.

— Что-нибудь случилось? - спросила Дана странно звенящим голосом. Тоже почувствовала, отметила Ивик. Дэйм посмотрел на Дану. Потом на сестру.

— Ашен, - сказал он, - значит так, я…

Он замолчал. Опустил глаза. Ашен сделала шаг назад, к стене. Ухватилась за стену руками. Ивик вцепилась в запястье Даны. Они уже все поняли. Одно только - на кого выпало в этот раз? На кого? Мать Ашен или ее отец…

Дэйм набрал воздуха и выдохнул, глядя в жалобные глаза сестры.

— Рейн.

— Нет, - сразу же ответила Ашен, - нет.