Звездочка - Елена Лагутина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она теперь угрожала ему, он не сомневался.
Облизнув губы, которые стали сухими и горячими, точно кабинет превратился в пустыню, он сказал:
— Сегодня уже не получится. Поздно…
— Кто же спорит? Как вам угодно… Завтра. В десять утра. У меня. Вы помните еще, где я живу?
Он ответил, что помнит.
Положив трубку, он долгое время сидел, уставившись в одну точку, пытаясь унять дрожь в руках. «Просто не мой день…»
Послышались быстрые шаги, хлопнула дверь — это вернулся Миша.
— Ну вот и гонец, — усмехнулся он.
Виктор теперь смотрел на него с благодарностью.
— Сейчас, я только позвоню жене…
Он набрал номер. Рита взяла трубку почти сразу.
— Рита?
— Да…
Странно, удивился он, ее голос сейчас так нежен. Надо же было этой гюрзе Татьяне Абрамовне появиться именно теперь…
— Рита, я сегодня приду поздно. Не жди меня, милая. Ложись…
— Жаль, — искренне вздохнула она. — Я хотела…
— Что?
Надежда вспыхнула в его сердце. Он понял, что если она скажет хотя бы: «Я хотела поговорить с тобой», — он пошлет Мишу с его водкой подальше. Он плюнет на угрозы Татьяны Абрамовны… Он сам все расскажет ей.
И тогда бояться будет нечего.
— Так, ничего, — выдохнула Рита. — Это можно сделать и позже…
— Да, конечно, — отозвался он эхом. — Позже так позже. Спокойной ночи, милая. Поцелуй мальчиков.
— Непременно.
Она повесила трубку.
Он некоторое время еще прижимал трубку к уху, как если бы там сохранялось Ритино дыхание, потом осторожно положил ее на место.
— Ну? Ты наконец-то освободился? — весело подмигнул ему Миша.
— Кажется, освободился, — ответил Виктор.
Рита повесила трубку.
«Так всегда, — подумала она. — Всегда… Как только ты твердо решаешь изменить что-то в своей жизни, ни черта не выходит!
А ведь нам с тобой нужно поговорить, Витька, — с горечью подумала она. — Я так долго уходила от разговоров — мама права. Дальше так продолжаться не может. Мы оба просто обязаны найти выход из этой тупиковой ситуации…»
Она подумала, что и к лучшему, что Амира пригласила их на свою премьеру. Может быть, она вспомнит там себя, прежнюю. И тогда уж точно ей хватит мужества сказать все, что она думает.
Во-первых, она устроится на работу.
— И не надо возражать, — прошептала она, представив перед собой Витьку. — Никакой это не позор для мужа, а нормальное положение вещей… Ведь ты не хочешь, чтобы я с каждым днем все больше и больше превращалась в бесформенную тупицу… Я прекрасно понимаю, что не смогу заработать тех денег, которые научился зарабатывать ты. Но дело не в них… Дело во мне. Я хочу вернуться на радио, вот и все… Может быть, я просто ищу исходную точку. Кто спорит? Может быть, я просто хочу начать все сначала. А там посмотрим… Потом я все-таки должна серьезно подумать и поговорить с Сергеем и снова подумать. Если бы ты был на самом деле плохим человеком или каким-нибудь недоразвитым гоблином, я просто ушла бы и ничего тебе не объяснила. Но видишь, я пытаюсь что-то изменить…
Она так увлеклась разговором с самой собой, что почти отчетливо представила себе, что он и в самом деле сидит напротив нее и слушает ее, немного склонив голову набок — внимательно, впитывая каждое ее слово, как губка. Как будто он долго ждал этого…
Или — она ждала?
Ее щеки раскраснелись, глаза горели.
Она даже взмахнула рукой:
— Ты должен меня понять. Я и так много наделала глупостей, и мне надоело, что за мои глупости расплачиваются другие. Слушай же — рядом со мной был человек. Может быть, он был далек от совершенства. Он и правда был странным. Но мне этот человек казался лучшим из всех… Сначала я держалась изо всех сил за свою несчастную первую любовь и потом пыталась внушить себе, что видела в этом человеке лишь отражение той своей любви… Поэтому я поверила той женщине. Понимаешь, я привыкла быть несчастной. А тут случилась беда с Машкой. Эта женщина сказала мне, что он убийца. Я даже не выслушала его, потому что два лица я пыталась совместить в одно. Знаешь, даже потом, когда этого маньяка поймали и я увидела, что этот тип совершенно не похож на Сережу, я все равно долгое время не могла отделаться от преследовавшего меня ощущения их сходства… Мы бываем такими глупыми!
Она передохнула, закуривая сигарету.
«Боже, — подумалось ей. — Какой идиотизм. Сижу и разговариваю по душам сама с собой… Но что же делать, если больше мне не с кем об этом поговорить?»
— Поэтому я вышла за тебя замуж, — упрямо продолжала она. — Совсем не потому, что ты был богатым. Просто я хотела убежать от самой себя. С твоей помощью… Тогда я была несчастна, а несчастные люди иногда становятся эгоистами… Прости, я не подумала о тебе. Я не подумала о Римме. Я думала только о том, что мне надо убежать. А как — не важно… Инстинкт самосохранения…
Она затушила сигарету, прикуривая новую.
— Может быть, я так и плыла бы по небу в облаке лжи, — прошептала она. — Но я его встретила. И поняла, что… я не могу без него.
Она встала.
— Все, — надо кончать, — пробормотала она, смахивая злые слезы.
Надо отвлечься.
Она включила тихонько радиоприемник. Поставила чайник.
И застыла.
Тихий голос пел «Звездочку».
Рита вспомнила — однажды, вернувшись с работы, она услышала, как Сережа с Ником распевали ее на два голоса.
Это была старая песня, еще из детства. Но сейчас, перепетая заново БГ, она звучала по-иному. Без того надрыва, и оттого более печальная…
— «Поздно мы с тобой поняли, что вдвоем вдвойне веселей даже проплывать по небу, а не то что жить на земле…»
Рита стояла, смотря в заплаканное от дождя окно, и, стиснув руки, впервые за долгое время молилась.
— Сделай что-нибудь, Господи, — просила она. — Да, во всем виновата только я. Но Ты ведь можешь все исправить… Как же мы много бед натворили — без Твоего присмотра!
Глава четвертая
ОТКРОВЕННЫЕ ПРИЗНАНИЯ
Марине было страшно.
Снова ее муж задерживался. Последнее время все чаще и чаще — до утра…
Она встала с кровати, подошла к Ольге. Та спала, разметав руки. Слава Богу, она выздоровела, но до сих пор Марина боялась за нее.
Кончились одни напасти — начались другие… Каждый раз, когда ей сообщали, что Ваську видели с изящной длинноногой блондинкой, сердце Марины сжималось. Больше всего она боялась, что он уйдет. Не потому боялась, что «останется без средств к существованию».
Нет. Теперь она начинала понимать Римму.
«Это все расплата, — усмехнулась она невесело. — Говорят же, что за совершенное зло непременно бывает расплата».
