Странность - Нейтан Баллингруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дом вдовы Кесслер я отыскала только через пятнадцать минут. Пальцы у меня онемели, дышать было больно. Дверь, в которую я постучала, показалась мне далекой, словно я прикасалась к ней через слой изоляционного материала.
Когда дверь открылась, меня поприветствовало новое безумие.
– Заходи, девочка.
Вдова Кесслер отвернулась от двери, оставив ее открытой. Я торопливо зашла внутрь и закрыла ее за собой, чтобы в маленький домик вдовы не вторгался холодный воздух. Пузатая дровяная плита в кухонном уголке излучала тепло и служила единственным источником света. Я немедленно направилась к ней, даже не подумав спросить разрешения, и стала отогревать руки. Манеры остались в иной эпохе.
– Кажется, в наших отношениях прослеживается закономерность, – заметила она. – Ты приходишь сюда ночью в поисках прибежища, а я завариваю для тебя чай. – Именно этим она и занялась, подойдя к плите.
– Сегодня за мной хотя бы никто не гонится, – сказала я. И села за маленький стол. Мой взгляд притянула раскладушка в отделенной занавеской части дома. Ее передвинули, открыв ведущий в подвал люк. – А если вы разрешите мне остаться, я предпочла бы в этот раз не ночевать внизу.
Вдова Кесслер усмехнулась. Она наконец-то повернулась ко мне. Свет от плиты раскрашивал левую сторону ее лица оранжевым и черным. Укрытый тенью правый глаз горел, как зеленый уголек. Я сжалась, обхватив локти.
– В чем дело, Анабель? Ты что, боишься меня?
– Нет, – неуверенно ответила я.
– Не нужно. – Она подошла к стоявшему напротив меня стулу. За спиной у нее прыгали и плясали тени. – Всего этого бояться не нужно.
Я не знала, о каком «этом» она говорит, и в любом случае ей не верила. С моей точки зрения, причин бояться было множество. Даже больше, чем нам казалось.
– Ты нашла то, что искала?
– Нашла. – Я не знала, что еще тут можно было сказать.
– Тебе этого достаточно?
Ее вопрос застал меня врасплох.
– Не знаю. Я его еще не слушала. Но на самом деле он нужен не мне. Я вернула его ради папы.
– Как скажешь.
– Это правда. Как только он услышит ее голос, как только он сможет с ней поговорить, ему станет лучше. Он сделается таким, как раньше.
– Раньше чего? Убийства? Ограбления? Или Тишины?
Я не знала. В его падении было так много этапов. Когда он или хоть кто-нибудь из нас в последний раз чувствовал себя нормально? Когда мы в последний раз вспоминали, что это вообще значит? Заданный вдовой вопрос высветил все сомнения, которые я носила в себе, всю вину, которую я накопила, весь до сих пор неутоленный гнев.
Особенно гнев. Оставалось еще так много тех, кто не понес заслуженную кару.
Приготовив чай, вдова поставила на стол две кружки и села напротив меня. Чай был теплым и вкусным и напомнил мне о доме. Я вдруг ощутила бескрайнюю симпатию к вдове, несмотря на то что она пугала меня. Мне хотелось ее защитить. Как ей было не сделаться страшной, живя в этом ужасном месте, где тьма захлестывала ее, словно приливная волна?
– Тишина скоро закончится, – негромко сказала я. Я раскрывала доверенную мне тайну, но подозревала, что вдова не бросится сломя голову в Нью-Галвестон. Я хотела, чтобы она знала. Хотела снова зажечь свечу в ее мечтах.
Она озадаченно посмотрела на меня.
– Мы прилетели на «Фонарщике». На первом корабле. Это секрет. Но он отправляется на Землю.
Вдова приняла эту весть молча. Вместо того чтобы вспыхнуть возбуждением или недоверием, которых я ожидала, ее лицо омрачилось, а глаза уставились мимо меня.
– Быть может, вам скоро удастся вернуться, – продолжила я.
– Куда вернуться? – Она словно была где-то далеко от меня.
– На Землю, – сказала я. Это слово – два таких простых слога – казалось чужим, слетая с моих губ. Оно звучало как название воображаемого королевства, настолько же далекого от реальности, как Атлантида.
– Земля – это сон.
– Нет, это неправда, – ответила я, чувствуя, как пробуждается внутри странный ужас; мне в голову пришла иррациональная мысль, что, если я не возражу ей, ее слова станут правдой. Я, конечно же, помнила Землю, но лишь отдельными образами. Папа, ведущий нас по узкой тропе через густой аппалачский лес. Дом бабушки, темный и теплый, пахнущий мускатным орехом. Кресло-качалка у печи. Сосны под снегом. Все это существовало. Оно не было сном. – Не говорите так, миссис Кесслер. Вы же там родились. Вы прожили там большую часть жизни. Вы познакомились там с мужем. Неужели вы не хотите увидеть ее вновь?
– Захария, – проговорила вдова, ненадолго потерявшись в воспоминаниях. Она потянулась через стол и взяла меня за запястье. Прижала большой палец к моей ладони. Она пыталась создать ощущение близости, но у нее не получалось; она говорила с другой стороны невидимой мне пропасти. – Ты вырастешь в этом новом месте, и в том, что было странным для нас, для тебя не будет никакой тайны.
– Куда ведет тоннель в вашем подвале, миссис Кесслер? Кто там живет?
– Здесь нечего бояться, Анабель.
Я высвободила руку. Мной овладела внезапная усталость. Меня тревожила реакция вдовы, тревожила ее уклончивость, а перспектива возвращения домой угнетала. Несмотря на все случившееся, финал этой истории казался таким далеким. Мысль о том, чтобы присоединиться к вдове, ко всем жителям Дигтауна и раньше времени переселиться в собственную могилу, неожиданно показалась мне утешительной альтернативой.
– Можно я у вас переночую?
– Конечно, Анабель. Ложись на мою раскладушку.
– А как же вы? Где вы будете спать?
– На этот раз я уйду в подвал. – Она помолчала. – Тебя может разбудить шум. Не спускайся.
Это было последнее, что я хотела услышать. Но снаружи было слишком холодно, чтобы идти куда-то еще. Я застряла в ее доме и должна была пережить все, что могло здесь со мной случиться.
Я оставила чай недопитым и направилась прямиком к постели вдовы. После нескольких ночей в обогревательной палатке и в грохочущем холоде древнего космического корабля ее простая холщовая раскладушка казалась возмутительной роскошью. Мое тело висело над пустотой, как облачко, ему не приходилось иметь дело с твердой землей. Вдова закрыла заслонку плиты, и свет превратился в оранжевый контур, в узкие лучи, падающие на стены и потолок. Все остальное заполнила теплая темнота, и ко мне вновь вернулись разрозненные воспоминания о бабушкином доме. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула; у меня почти получилось ощутить запах мускатного ореха. Комната погрузилась в абсолютную тишину. Я почувствовала, как
