Дамнат - Ростислав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Адриан! — Лив кинулась к решетке. Голос охрип. Болит горло. — Адриан, ты живой? Скажи что-нибудь!
Скрипнули ворота. Вошел Мирту, Живорь с мечом Капканщика на плече. Меч был ему явно великоват. Позади них шла женщина — на первый взгляд старая. Сгорбленная, с живописным узловатым, украшенном разноцветными лентами посохом в руке, чье навершие украшал человеческий череп. В черной нечёсаной гриве запутались цветы; колечки и монетки привязаны к тонким косичкам. Лицо густо вымазано белой пудрой, вокруг воспаленных синих глаз — небрежно нанесённая, местами отслаивающаяся охра. Одета в багровую накидку без рукавов, с широким декольте и глубокими разрезами по бокам, расшитую затейливым орнаментом, чем-то напоминавшим индарийскую вязь. Накидка почти не скрывала сочное упругое тело.
Ведьма подошла к клетке, присела.
— Подойди, — приказала она томным грудным голосом.
Лив отшатнулась.
— Не бойся меня. Я хочу лишь прикоснуться к тебе. — Ведьма прильнула к прутьям и теплая ладонь коснулась лица девушки. — Красивая. Она красивая, правда, Тверд?
Боровик послушно закивал. Живорь был невозмутим и неподвижен. Он развлекался тем, что втыкал меч в дощатый пол. В одну и ту же точку.
— Ну что же ты? — не переставая гладить ее, спросила ведьма. — Как тебя зовут?
Лив молчала.
— Как ее зовут, Тверд?
Боровик пожал плечами.
— Не знаю, госпожа. Не помнишь, Живорь? Она не сказала, как ее кличут? Нет?
Живорь никак не отреагировал. Меч ткнулся в сухую древесину.
— Она всевидящая, госпожа, — потоптавшись, сказал Боровик.
Лив присмотрелась к ведьме, стараясь не глядеть в глаза. За толстым слоем зловещего грима скрывалась красивая женщина. Трудно понять, сколько ей лет.
— Не молчи, пожалуйста, — повторила вопрос она. — Я прошу тебя. Скажи как тебя зовут?
Лив закрыла глаза.
— Почему ты молчишь?! — взорвалась ведьма и начала трясти клетку. — Почему ты молчишь, сука?! — последнюю фразу она прорычала. Лицо перекосилось от ярости, охра покрылась мелкими трещинками.
Бровик вздрогнул и попятился. Живорь никак не отреагировал. Меч застрял с углублении, и мальчик с усилием выдернул его. И снова воткнул. Туда же.
Хищно выгнувшись, ведьма стала обходить клетку.
— Тверд!
— Да, госпожа? — робко отозвался дед.
— Если она ничего не скажет, ты умрешь, — сказала она прежним зовущим успокаивающим голосом. Внезапные смены интонации откровенно пугали.
Дед вздрогнул и выронил посох. Опомнившись, поднял.
— А… э-э-э… — Мирту покрылся испариной. Заметил, что Живорь смотрит на него с интересом. — Уйди, бесеныш! Не до тебя!
Живорь не тронулся с места. Но меч завис в воздухе.
— Ну? Я хочу поговорить с ней. Она так прекрасна… — пальцы ведьмы, еле касаясь, провели по губам девушки, чуть задержавшись на маленьком шраме в углу рта.
Лив дала себе слово молчать. Будь что будет. Мирту нерешительно подошел к ведьме и что-то прошептал ей на ухо. Ведьма заметно оживилась, и грациозно подбежала к Адриану. Взметнулась накидка, обнажив покрытые татуировками стройные ноги.
Обняла его.
— Смотри! — сказала она, обращаясь к Лив. — Думаешь, он мертв? Нет. Он не мертв.
Ведьма потянула Адриана за подбородок и поцеловала. Поцелуй длился, казалось, бесконечно долго. Лив почувствовала холодок. И ревность.
— Хватит! — крикнула она, вцепившись в прутья. — Оставь его, проклятая!
Адриан закашлялся.
— Адриан! Адриан, милый мой! — Непослушные слезы покатились по щекам. — Оставь, не трогай его, стерва!
Ведьма улыбнулась.
— Ну вот. — Она нежно опустила охотника. Адриан обвел святилище бессмысленным взором и снова поник. — В твоей власти его жизнь, дорогая. Не противься! Скажи, как тебя зовут?
— Лив, — прохрипела девушка, с ненавистью взглянув на ведьму. «Я убью тебя, падаль, чего бы мне это ни стоило». — Меня зовут Лив.
— А я Тынге́т, дева Стылого Края. Мы подружимся с тобой, Лив, как ты думаешь?
Утром пришел Живорь с мятой жестяной миской. В ней была каша, судя по всему из кукурузной муки. Края миски покрылись коркой застарелой грязи. Мальчик уселся напротив, поджав ноги. Подвинул миску.
Лив нестерпимо хотелось по малой нужде.
— Слушай, бесеныш, — сказала она, стиснув зубы. Никогда не думала, что можно так сильно ненавидеть ребенка. — Мне надо в уборную. Понимаешь?
Молчание. Живорь смотрел на нее. Ей стало жутко. Было что-то нечеловеческое в этом взгляде.
— Мне надо в уборную, сукин ты сын! Понимаешь, или нет? Писать хочу, тварь!
Только сейчас Лив обратила внимание, что мальчик ни разу не мигнул. Он ближе подвинул завтрак.
— Не буду я есть! — Лив пнула тарелку. Густая каша комком плюхнулась рядом с Живорем. Он не обратил на еду внимания.
Лив терпела изо всех сил. Мелкий выродок словно чувствовал, что с ней происходит. Наблюдал. Спустя несколько бесконечно долгих минут он, наконец, ушел. Опрокинутая тарелка так осталась лежать. На кашу уже слетелись мухи.
Девушке пришлось справлять нужду прямо в клетке. Теперь к трупной вони прибавился запах мочи.
Только сейчас она заметила, что Адриана нет. И внезапно ей овладел жуткий страх. Страх смешанный с исступленной ненавистью, отчаянием, болью. В какой-то момент Лив поймала себя на мысли, что готова вцепиться в прутья зубами.
Лив проснулась ночью от зуда. Ее покусали комары и блохи.
Единственная свеча у клетки рассеивала тьму. Тынгет сидела рядом, в простом ситцевом платье, расшитом типично веханскими узорами. Лицо все так же скрыто толстым слоем белого грима, только без охры. Под левым глазом — черная полоса в виде слезы. Позади нее — коренастый мужик с холщовой сумкой на плече. Рот завязан платком, глаза… обычные, серые. Взгляд недоверчивый, настороженный. В руках мужик держал ржавые кандалы для рук и шеи.
— Мы пойдем гулять, — сказала Тынгет так, словно говорила с закадычной подругой.
— Дай мне пить… — прохрипела Лив, остервенело расчесывая укусы.
Тынгет щелкнула пальцами. Прибежала полная нескладная баба в просторной хламиде с кувшином и кружкой. Глаза тоже синие, а выражение лица глуповатое. Под хламидой что-то позвякивало.
— Пей. — Тынгет с интересом наблюдала за пленницей. Лив, уже поднося кружку ко рту, засомневалась. Ведьма улыбнулась, обнажив черные как смоль зубы. Но жажда пересилила и девушка выпила. Холодная, как лед, вода обожгла горло.
— Пошли, ибо сегодня полнолуние, — сказала Тынгет и мягко, слегка пританцовывая, выпорхнула из… сарая? Храма?
Ворха — так звали мужика, или Дубовый Пень, как назвала его Лив, — отпер клетку, сковал ей руки и шею, потянул за цепь. Сделав шаг, Лив упала. Ноги подкосились. Ослабела. Подошла Тынгет, и заботливо помогла девушке встать. От нее пахло дымом,
