Сказания и повести о Куликовской битве - Дмитрий Лихачев

Тут пришли к нему посланцы от игумена Сергия Радонежского с благословением и с таким письмом: «Да будет тебе помощником господь бог и пречистая богородица и святой чудотворец Петр». Прислана была ему просфора пречистой богородицы.* Съел великий князь тот святой хлеб, простер руки свои и воскликнул громким голосом: «Велико имя пресвятой троицы! Пресвятая госпожа богородица, помоги нам! Ее молитвами, Христе боже, и святого чудотворца Петра, и великого святителя Кип-риана митрополита, и преподобного игумена Сергия помилуй и спаси нас от этих басурман, ополчившихся на нас!».

И велел он полкам не спеша выступать. Воеводами передовых полков были Дмитрий Всеволодич и Владимир, брат его, а по правую руку встал Микула Васильевич, да князь Семен Иванович, да Семен Мелик со многими силами. И был уже шестой час дня. Сошлись они у устья Не-прядвы-реки, и внезапно татарское войско быстро спустилось с холма, но дальше не пошло и остановилось, ибо не было места, где бы развернуться. И так они встали стеной, опустив копья, и каждый положил свое копье на плечо впереди стоящего, передние немного, а задние во всю длину. А великий князь тоже со своим огромным войском русским сошел с другого холма навстречу им. И страшно было видеть, как две великие силы сходились на кровопролитие, на неминучую смерть: татарское войско, темнеющее во мраке, мрачное, и русская рать в светлых доспехах, как великая река, лилась, как море зыбилась, и солнце светло сияло над ними, испуская на них свои лучи, и они издали были видны как светильники.

А нечестивый царь Мамай с пятью главными князьями выехал на высокое место на холме и остановился там, чтобы видеть человеческое кровопролитие и смертоубийство.

И вот каждому настал жизненный предел и конец приблизился. И начали прежде съезжаться сторожевые полки русские с татарскими. Сам же великий князь сперва ездил в передовых полках, но спустя некоторое время возвратился в главный полк. И вот стали обе силы вместе сходиться: с той стороны огромная татарская сила, а отсюда сам великий князь Дмитрий Иванович со всеми русскими князьями. И было видно, что русское войско несказанно велико — было более четырехсот тысяч, конницы и пехоты. И татарское войско также было очень велико. И уже вплотную сошлись оба войска, как выехал из татарского полка богатырь, огромный, широкий в плечах, являя всем свою великую доблесть. И был он для всех так ужасен, что никто не смел против него выйти, и каждый говорил соседу, чтобы тот вышел, и никто не шел. Тогда инок Пересвет, славнейший из послушников преподобного игумена Сергия Радонежского, сказал великому князю и всем князьям: «Не тревожьтесь об этом. Велик бог наш и велика его сила. С божьей помощью и пречистой его матери и всех святых и преподобного игумена Сергия молитвами хочу я с ним встретиться». Этот Пересвет, когда еще был в миру, был славный богатырь, имел он великую силу и крепость, и превосходил всех своим ростом и дородством, и прекрасно разбирался в военном деле и искусстве. И он, как велел ему преподобный Сергий, возложил на себя святую схиму, ангельский образ, и, осенив себя крестным знамением и окропившись святой водой, испросил прощения у своего духовного отца, и у великого князя, и у всех князей, и у всего христианского войска, и у брата своего Ослябя. И все заплакали — великий князь, и все князья, и все войско — плачем великим и со слезами сказали: «Помоги ему, боже, молитвами пречистой твоей матери и всех святых, как некогда Давиду на Голиафа».* И вот инок Пересвет, послушник преподобного игумена Сергия, пошел против татарского богатыря Темир-мурзы,* и ударились они крепко, так громко и сильно, что земля содрогнулась, а оба они замертво упали на землю и тут приняли конец; также и кони их погибли вместе с ними.

И вот настал седьмой час. И сказал великий князь всем своим князьям и боярам и всему воинству: «Братья, лора нам испить чашу. И пусть это место станет нам могилой за имя Христово, за христианскую веру, за все православное христианство».

И вот сошлись обе великие силы на бой. И была крепкая битва и злая сеча, и кровь лилась как вода, и бесчисленное множество воинов с обеих сторон, с татарской и русской, пало мертвыми, и татарское тело падало на христианское, и христианское на татарское, и смешалась кровь татарская и христианская. А всюду лежало такое множество мертвых, что кони не могли ступать по мертвым. И погибали не только от оружия, но многие сами себя убивали, и под копытами конскими умирали, и задыхались от великой тесноты: ведь невозможно было вместиться на поле Куликовом между Доном и Мечей из-за множества сошедшихся войск.

И тут русская пешая рать сломилась, как деревья, как скошенная трава полегла. И было страшно это видеть. Но христианское войско билось, не слабея. Но из-за грехов наших позволил бог — и начали татары одолевать, и уже многие из сановитых великих князей, и бояр, и воевод, как деревья, склонились к земле. Даже самого великого князя Дмитрия Ивановича с коня сбили. Он сел на другого коня. Татары же и с того коня сбили его и тяжело ранили. С большим трудом добрался он от побоища к дубраве, вошел под только что срубленное многоветвенное, обильное листвой дерево и, скрывшись там, лег на землю.

И начали татары одолевать. И подсекли великий стяг великого князя, и его любимого наперсника Михаила Андреевича Бренка убили, и многих князей, и бояр, и воевод, и слуг перебили.

А когда прошел восьмой час и настал девятый, татары одолевали всюду. А в то время в дубраве с тайным засадным полком стоял князь Владимир Андреевич, внук Иванов, правнук Данилов, праправнук Александров, двоюродный брат великого князя Дмитрия Ивановича, а с ним отборное войско с мудрым и храбрым воеводой Дмитрием Боброком Во-лынцем. Плакали они горько, видя, что христианское войско избито и уже только редкие воины блуждают по полю боя. И сказал князь Владимир Андреевич Дмитрию Волынцу: «Что, брат, пользы от нашего стояния; какая им от нас помощь? Кому же нам помогать, ведь все христианские полки лежат мертвые?». И сказал великий и мудрый воевода и удалой богатырь Дмитрий Боброк Волынец: «Велика беда, князь! За наши грехи пришел на нас гнев божий. И не время нам выйти против супостатов. Потерпим же еще, воссылая молитвы к богу в сокрушении сердца, и он низвергнет наших врагов». И князь Владимир Андреевич заплакал и, воздев руки к небу, молился со слезами господу богу и пречистой богородице и всем святым. А когда хотели они выступить против врагов, то дул им в лицо большой ветер и сильно бил, препятствуя этому. И Дмитрий Боброк Волынец сказал: «Никто пусть не выходит на бой ни в коем случае, господь нам возбраняет». И это повергло всех в плач и слезы, и все плакали и со слезами молились господу богу, и пречистой богородице, и всем святым. И сам Дмитрий Боброк Волынец горько плакал и пролил много слез. И уже когда кончался девятый час, внезапно потянул ветер сзади, понуждая их выйти против татар. Тогда Дмитрий Боброк Волынец сказал князю Владимиру Андреевичу: «Господин наш князь, час пришел, время приблизилось). Также и ко всему войску сказал: «Государи, отцы, братья, дети, други! Идите на подвиг, пришел нам добрый час! Сила святого духа помогает нам >. И так все вышли с яростью и праведным гневом на неверных, на своих противников, и врагов.

И тогда помощью божией и пречистой его матери в великий страх и ужас впали нечестивые измаильтяне; устрашенные невидимой божественной силой, они воскликнули: «Увы нам! Увы нам! Христиане превзошли нас мудростью, лучших и удалых князей и воевод сохранили они в тайне, свежие силы против нас уготовили. Наши же руки ослабели, и плечи устали, и колени оцепенели, и кони наш очень устали, и оружие наше выпало из рук. Кто может против них устоять? Горе тебе, великий Мамай! Вознесся ты гордостью своей до облаков, сошел безумием своим до ада и всех нас погубил понапрасну». И побежали татарские полки, а христианские полки гнались за ними, били и секли.

Когда Мамай увидел, что новые неутомленные христианские полки вышли против его татар, то милостью божьей и пречистой его матери, проявившейся на православном христианстве, показалось ему и татарам его, будто из дубравы вышли христианские полки в десятки и сотни тысяч, и никто из татар не смог выступить против них. И побежал Мамай с князьями 'Своими и небольшой дружиной. И много татар погибло от рук христианского воинства, помощью божией матери и великого чудотворца Петра, другие утонули в реке. Гнали их до реки до Мечи. А княжеские полки гнались за татарами до самых станов их и захватили много богатства и всякого имущества. И вернулись обратно христианские воины, и увидели, что всюду мертвые лежали. И такова была победа и помощь божия, и чудеса и знамения божией матери, и великого чудотворца Петра, и преподобного игумена Сергия, и святых страстотерпцев Бориса и Глеба, и всех святых, и родительская молитва православных христиан, что даже там, куда не доходили христианские полки, и там лежали мертвые татары, убитые невидимою божией силой и пречистой его матери и святых его.