Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

Даже говори я громко – а я не делал этого, боясь, что меня услышит Чернее Ночи, – мой голос звучал бы сейчас испуганно и жалко. Мой же дрожащий полушепот тем более не мог нагнать на Псину ужаса. И когда она подчинилась моему приказу, в этом, конечно, была заслуга арбалета. А также – моих дрожащих рук. Которые могли в любой момент нажать на спусковую скобу, неважно, собирался я на самом деле стрелять или нет.

– Шон, мальчик мой! Прошу, выслушай меня, пожалуйста! – Нож выпал у Вездесущей из зубов, поле чего ее голос тоже вдруг задрожал, а глаза наполнились слезами. – Лучше и правда убей меня! Ведь если ты не отдашь мне Книгу Силы, мне так и так уготована смерть! И сейчас только ты решаешь, жить мне или умереть! На мне лежит огромная вина перед Плеядой, искупить которую я могу лишь принеся ей эту проклятую книгу. А срок, что дали мне на искупление, истекает уже скоро – в конце осени. Поэтому отныне ты мой судья и палач, Шон! Только ты и никто больше! Но ты же не хочешь мне гибели, правда? Неужели я тебя чем-то обидела? Вовсе нет! Как раз наоборот, это же я провела тебя в банк Штейрхоффа, куда вы без меня ни за что бы не попали! А за все, что случилось потом, я расплатилась сполна, разве не так?… Спаси меня, Шон! Я слишком молода, чтобы умирать! Мне еще хочется жить, выйти замуж, родить детей, увидеть собственных внуков! Не дай мне лишиться всего этого, мальчик! Прошу тебя!..

Встав на колени, она потупила взор и умоляюще сложила руки перед грудью. Ее плечи вздрагивали от плохо сдерживаемых рыданий, а по щекам продолжали катиться слезы.

Вне всяких сомнений Псина играла со мной, пытаясь разжалобить меня. И у нее это неплохо получалось! Еще немного, и я сам был готов расплакаться вместе с ней. Тем более, что на плотине должен был вот-вот умереть Баррелий – мой единственный друг, пусть даже сам он отказывался называть себя таковым. Мое сердце разрывалось от горя и жалости, и это было написано у меня на лице. Поэтому все мои мысли и чувства Вездесущая читала, будто открытую книгу.

Я бросил мимолетный взгляд назад, в слуховое окно. Трудно было понять, мертв ван Бьер или еще жив. Вирам-из-Канжира все еще стоял над ним с посохом на плече – кажется, они о чем-то говорили. Не иначе, «ученик» решил позлорадствовать над проигравшим бой «учителем». Или, наоборот, явил тому милость, дав сказать перед смертью то, о чем он не успел сказать Вираму. И мне тоже хотелось бы услышать последние слова Баррелия. Но ублюдочная Псина как нарочно отвлекала меня от этого судьбоносного события.

– Ну что ты хочешь, чтобы я сделала для тебя, Шон? – продолжала плакать канафирка. – Что, скажи? Я исполню любое твое желание! Любое, клянусь! Только отдай мне Книгу Силы и не лишай меня жизни!

«Уйди с глаз моих, канафирская шлюха – мне сейчас и без тебя тошно!» – хотел высказать я ей мое единственное в данный момент желание. И высказал бы, но тут меня словно взяли за грудки и хорошенько встряхнули. И вдобавок отхлестали по щекам – самое отвратительное, но весьма бодрящее ощущение из моего детства. Только что в голове у меня бушевал полнейший хаос, как вдруг мысли мои обрели кристальную ясность. А сам я – невиданную доселе решительность. И, наплевав на все наказы ван Бьера, стал действовать по своему усмотрению. Так, как считал правильным уже я, а не он.

– Да подавись ты, поганая тварь! – процедил я сквозь зубы. А затем подцепил ногой лежащую рядом Книгу Силы, но толкнул ее не Псине, а в сторону открытого лаза.

Вездесущая среагировала мгновенно. И попыталась поймать Книгу, когда та катилась мимо, но ей помешали сломанные ребра. Дернувшись, канафирка причинила себе боль и неуклюже плюхнулась на бок, не дотянувшись до цели. А книга докатилась до лаза, провалилась в него и грохнулась с высоты на пол мукомольной башни.

– Ах ты, мерзкий крысеныш! – прошипела Вездесущая, вмиг превратившись из плачущей страдалицы в более привычную мне, двуногую хищницу. Вот сейчас она точно могла бы пустить мне кровь, но ей было уже не до таких пустяков. Отныне никто не стоял между нею и Книгой Силы. И чтобы завладеть добычей, Вездесущей надо было лишь скатиться вниз по веревке.

Что она и сделала, сиганув в лаз и скрывшись с моих глаз так быстро, как только это у нее получилось.

– Не стоит благодарности! – проговорил я ей вслед. А затем повернулся к окну, вскинул арбалет и, взяв на прицел широкую спину Вирама-из-Канжира, нажал на спусковую скобу…

Глава 35

– Чтоб я сдох! – воскликнул лежащий на плотине ван Бьер, когда я, покинув свое убежище, спустился вниз и добежал до него. – Лопни мои глаза! Отвяньте у меня уши! Оторвись моя башка!..

Ага, теперь-то он без опаски выкрикивал такое, ведь негодяй, который мог бы оторвать ему башку, сам только что отдал Гному свою душу! А тот крутой парень, который всадил негодяю стрелу между лопаток, до сих пор отказывался в это поверить. Отказывался, хотя убедительное свидетельство этому валялось прямо у его ног.

– Эй, Большая Небесная Задница, надеюсь, ты это не проморгала?! – продолжал ругаться Баррелий. Очевидно, он тоже с трудом верил в то, что сейчас видел. – Этот сопливый дрищ… этот вчерашний молокосос Шон, мать его, Гилберт только что сдал экзамен, который я задолжал его папашке! И как сдал, закопай меня Гном! Ухлопал не полудохлого бродягу и даже не браннера, а самого кригарийца! Видывал ли кто в мире более идиотскую и нелепую смерть?

– Вирам же сказал, что он больше не кригариец! – попытался я вставить хоть слово в этот поток восторженной брани.

– Поспорь еще со мной, щенок… извини – парень! – Монах погрозил мне кулаком. Само собой, в шутку. – Мало ли что там наболтал этот курсоский пес! Ты сам видел, чего он стоил в бою. А уж я-то не просто видел, но и… А-а-а-а, чтоб меня! Проклятый канафирец!

И он схватился за сломанную ногу, о которой, похоже, вспомнил только сейчас.

– Ты как вообще? Жить будешь? – поинтересовался я, приближаясь к корчившемуся от боли ван Бьеру. Лежащий ничком, труп Чернее Ночи я обошел по самому краю плотины. Глупая предосторожность, согласен. Однако я и вправду боялся, что он лишь притворяется мертвым, пусть даже торчащий у него из спины, арбалетный болт вроде бы должен был меня успокаивать.

– Будь спокоен: как-нибудь постараюсь теперь не окочуриться, – заверил меня Баррелий. – Лекарь из Фирбура уехал вместе с беженцами, но знахарка, к счастью, осталась. Гверрна говорила, что она – ее подруга, поэтому доползу до нее, авось, она меня починит.

– Я могу тебе помочь?

– Хм… Не откажусь, а то ходок я теперь, сам понимаешь, никудышный… А ты сам-то как? То, что бледновато выглядишь, это нормально. Главное, в обморок не грохнись, а то будем мы тут с тобой валяться до завтрашнего утра.

– Да вроде бы не должен. – Я пожал плечами. Меня все еще трясло, но блевать не тянуло и голова не кружилась.

– Ну раз так, значит, дуй на сеновал, найди там длинную веревку и две жерди. Такие, чтобы доставали тебе до груди. И прихвати из дома мою сумку с зельями. Прежде чем я поползу в Фирбур, надо кое-что сделать, чтобы по дороге я не орал от боли и сам в обморок не падал. Только ты поторопись, парень! А то, чувствую, у меня жар начинается – видимо, скоро я начну плохо соображать и горячку пороть…

Бегать по мельнице пришлось с оглядкой. Я опасался, что где-то здесь все еще ошивается Псина. Хотя опасался, скорее всего, напрасно. Она получила то, за чем охотилась, и мы для нее больше не представляли угрозу. Даже не покалечь Чернее Ночи Баррелия, нам все равно было не настичь Вездесущую. Тем более, что мы понятия не имели, в каком направлении она скрылась.

– Она забрала ее, – признался я ван Бьеру после того, как принес все, что он просил, и взялся помогать ему мастерить шину для сломанной ноги.

– Кто «она» и что она забрала? – не понял он. Наглотавшись каких-то зелий из своей сумки, кригариец стал похож на пьяного. Но зато теперь его лицо меньше кривилось от боли и немного порозовело.

– Псина забрала у меня Книгу Силы, – уточнил я. – Извини.

– Вот те раз! – От такой новости монах даже выронил из рук веревку, которой он скреплял свою шину. – И почему ты не застрелил эту стерву?

– У меня был только один заряженный арбалет. Второго ты мне не дал.

– Но ведь я ясно сказал, зачем именно я тебе его дал. Почему ты меня ослушался? Ты же, помнится, поклялся мне, что будешь беспрекословно выполнять все мои приказы!

– Какого Гнома, Баррелий! – возмутился я. – Вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я не дал твоему «ученику» разбить тебе башку, ты начинаешь меня в чем-то упрекать! Ты дал мне арбалет, чтобы я мог себя защитить, верно? Что я и сделал, убив врага, который пугал меня больше всего! А от Псины я просто откупился, ведь драться с ней у меня все равно не хватило бы сил. И вообще поимел бы совесть! Я ведь не упрекаю тебя в том, что тогда, во дворце, ты вернулся за мной и спас мне жизнь! Хотя ты мог бы просто скрыться под шумок, дав мне умереть, и никто тебя потом ни в чем не попрекнул бы! Вот и я сделал для тебя то же самое – пришел на подмогу, когда тебе стало вконец дерьмово! Это ты научил меня поступать так! Ты и никто иной! Поэтому обвиняй в том, что я сегодня натворил, себя и только себя! И уж точно не меня… учитель!