«Если», 2011 № 02 - Журнал «Если»

По озеру пробежала рябь. В зарослях тростника в конце небольшого пляжа негромко крякнула утка, предупреждая товарок. Сидевший на бревне человек повернулся.

— Таувус, — воскликнул он, откладывая полевой бинокль и поднимаясь на ноги с широкой приветственной улыбкой. — Таувус, мой дорогой друг. Сколько лет, сколько зим!

Схожесть обоих мгновенно отметил бы любой сторонний наблюдатель. Одна и та же легкая балетная осанка, те же самые высокие скулы и орлиный нос, такая же густая грива седых волос. Однако человек, находившийся у воды, был одет просто — в белую рубашку и белые брюки, в то время как на Таувусе оставался великолепный Плащ с его текучими узорами и беспокойными глазками. И Таувус застыл на месте, в то время как собеседник вытянул вперед руки, словно ожидая, что друг упадет в его объятия.

Таувус не сдвинулся с места и не нагнулся.

— Ты говорил, что являешься самим Фаббро, — проговорил он. — Так, во всяком случае, я слышал.

Собеседник кивнул.

— Ну да. Конечно, в известном смысле я являюсь копией Фаббро, как и ты, поскольку эта оболочка представляет собой лишь аналог того тела, в котором Фаббро был рожден. Однако оригинальный Фаббро перестал существовать, когда я обрел бытие, поэтому история моей жизни никогда и не отклонялась от его истории, в отличие от твоей судьбы, и события ее развивались в том же линейном порядке, в единой последовательности. Поэтому ты прав: я Фаббро. Во мне находится все то, что осталось от Фаббро, и я наконец вступил в собственное создание. Это показалось мне справедливым — теперь, когда и Эсперина, и я приближаемся к своему концу.

Таувус на мгновение задумался. Он хотел спросить о мире, находящемся вне Эсперины, о просторной и древней Вселенной, где Фаббро родился и вырос. Ибо, кроме детства Фаббро, Таувус не мог припомнить никакого другого детства, не знал он и другой юности, кроме юности Фаббро. Он испытывал естественное любопытство, желание узнать, как там идут дела, услышать известия о людях из прошлого Фаббро: друзьях, коллегах, любовниках и любовницах, детях (действительных биологических детях, порожденных телом Фаббро, а не его умом).

«А не отвлекают ли тебя попусту эти воспоминания? — спросил Плащ через кожу. — Вся эта ерунда — его забота, а не твоя».

Таувус кивнул.

«Да, — безмолвно согласился он, — и расспрашивать, значит, только воду мутить. Это лишь затруднит наши споры о мирах и владении ими.

Он посмотрел Фаббро в лицо:

— Зачем ты явился в Эсперину? Мы отказались от твоего мира, и ты, в свой черед, отдал этот мир в наши руки. Ты не имеешь права вторгаться сюда, вмешиваться, подрывать мой авторитет, авторитет Пятерых.

Их стало Пятеро, а не Шестеро, после того как Кассандру уничтожили во время Хромовых войн. Фаббро улыбнулся:

— А не сами ли вы подорвали его? Постоянными войнами, неурожаями и эпидемиями…

— Это уже наше дело.

— Возможно, — проговорил Фаббро. — Но должен сказать в собственное оправдание: с тех пор как я появился в этом мире, старался не путаться под ногами.

— Но ты дал знать, что находишься здесь. Этого было довольно. Фаббро покачал головой, взвешивая слова.

— Довольно? Ты действительно так считаешь? Если мое появление в Эсперине действительно имело последствия, значит, здесь должен существовать оставленный мною след, так сказать, проделанная мною дыра… В любом другом случае я остаюсь всего лишь поселившимся в горах безвредным старикашкой.

Он снова опустился на бревно.

— Садись рядом, Таувус. — Он похлопал по дереву. — Это мое любимое место… парадное место, моя зрительская трибуна. Здесь всегда что-нибудь происходит. День. Ночь. Вечер. Утро. Солнце. Дождь. Здесь всегда можно увидеть что-то новенькое.

— Для того, кому хватает овец и уток, — усмехнулся Таувус, не думая садиться.

Фаббро внимательно взглянул на него. И по прошествии нескольких секунд улыбнулся.

— Ну и Плащ ты себе завел, — заметил он.

Многие из павлиньих глазков повернулись к нему с вопросом. Другие принялись оглядываться по сторонам с новой энергией, явно подозревая какой-нибудь подвох.

— Я слышал, — продолжил Фаббро, — что он способен защищать тебя, делать невидимым, менять твой облик и даже позволяет тебе перепрыгивать с планеты на планету. Мне рассказывали, что этот Плащ может предупреждать тебя об опасности, привлекать твое внимание к тем предметам, с которыми следует познакомиться поближе. Он готов дать тебе совет — и возможно, делает это в данный момент.

«Он пытается рассердить тебя, — безмолвно шепнул Плащ. — Ты просил предупреждать о таких случаях».

— Не смотри на меня свысока, Фаббро, — проговорил Таувус. — Я действительно твоя копия, но не ребенок. И тебе известно, что для того, чтобы создать Плащ, мне пришлось в точности понять алгоритм, на котором основана Эсперина, так что теперь, как ты понимаешь, ее закон известен мне не хуже, чем тебе.

Фаббро кивнул:

— Да, конечно. Меня просто изумило, насколько по-разному мы воспользовались этим пониманием. Я употребил его на то, чтобы создать мир более гуманный, чем мой собственный… Мир, внутри которого ограниченное время могут процветать бесчисленные жизни, прославляя свое бытие. Ты же поспешил выделить себя из всего окружения, изолироваться, завернуться в свой собственный индивидуальный мирок.

— Я мог бы без труда, подобно тебе, создать еще один полный мир, столь же совершенный, как Эсперина. Но мое творение должно существовать в рамках этой реальности — в определенных тобою рамках — и потому останется частью Эсперины, даже если будет равно ей или превзойдет в совершенстве. Неужели тебя удивляет, что я предпочел найти способ изолировать себя от него?

Фаббро не ответил. Он чуть пожал плечами, а потом посмотрел на озеро.

— Я пришел сюда не ради извинений, — продолжил Таувус. — Надеюсь, ты это понимаешь. Я не сожалею о собственном бунте.

Фаббро повернулся к собеседнику.

— Не волнуйся, пожалуйста: я знаю, зачем ты пришел. Ты ведь хочешь уничтожить меня. И, конечно же, ты действительно способен уничтожить меня теперь, когда я нахожусь здесь, в Эсперине, так как ты сумел вместе с остальными распылить вашу сестру Кассандру, когда она попыталась воспрепятствовать твоим амбициям. Решив погубить ее, ты нашел способ временно модифицировать часть оригинального алгоритма, защищавшего вас семерых от физического вреда. Предполагаю, что ты пришел сюда с оружием, работающим по тому же принципу. И оно, конечно, упрятано где-то в Плаще.

«Знание не спасет его», — шепнул Плащ сквозь кожу Таувуса.

Одна утка поднялась с воды — меньше остальных и по-другому окрашенная, с рыжей головкой над черными перьями. Подобрав с бревна бинокль, Фаббро проводил птицу взглядом, потом положил его обратно и вновь обратился к своему непокорному созданию.