Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии - Сергей Серебряный

Раннее детство Видьядхара прошло в доме бабушки со стороны матери. В этом большом доме, как было принято в Индии, обитала большая семья, состоявшая из нескольких поколений кровных и «благоприобретенных» (через брачные и прочие союзы) родственников. О жизни этой своеобразной семейной общины дает представление роман В. С. Найпола «Дом для мистера Бисваса» (House for Mr. Biswas, 1961). Весь порядок жизни в этом доме, весь характер принятых в нем отношений несли на себе черты традиционного индийского уклада и социального обихода. Обитателями этого патриархального дома свято чтились обряды индуизма и ревностно соблюдались предписанные религией правила: утреннее омовение, вегетарианство, молитвы. Непонятная обстановка богослужения и не менее таинственный текст священных книг мало способствовали приобщению маленького Видьядхара к индуизму. Он не испытывал радости от участия в религиозных обрядах и упрямо отвергал любые попытки навязать ему участие в бессмысленных, на его взгляд, ритуалах.

Воспринимая индуизм лишь как связь с культурной традицией Индии, В. С. Найпол унаследовал присущее старшему поколению философское отношение к миру и его принцип мировосприятия[186]. Во многом это объясняется тем, что позиция касты[187], формирующей физический и психический склад личности, является результатом кармы[188], то есть приобретается фактом рождения. Поэтому, «даже если брахман не выполнял религиозные обязанности, предусмотренные для его варны, он уже по рождению принадлежал к высшей Варне и будет придерживаться ее ценностей»[189]. Судя по всему, В. С. Найпол не является исключением.

В первой половине прошлого века повседневную жизнь и действия членов любой индусской касты определял страх осквернения. К брахманам предъявлялись особенно строгие требования в отношении соблюдения «чистоты». Из-за этого только в узком кругу своих родственников Видьядхар мог найти себе друзей и товарищей, не боясь оскверниться и не рискуя нарушить правила межкастового общения. Принадлежность к касте высокорожденных требовала от него сохранения холодно-отчужденной дистанции с окружающим миром и людьми. Поэтому якобы свойственный В. С. Найполу снобизм, в котором писателя очень часто обвиняют вестиндские компатриоты, и аристократическое безразличие английского джентльмена, которое нередко отмечают многие западные исследователи (и не только они), являются не чем иным, как традиционным поведением брахмана. Эта дистанция, определив мировосприятие В. С. Найпола, сформировала, в свою очередь, особенности его творческой манеры. Писатель как бы «отстоит» от рисуемого им мира, оставляя за собой право критиковать и комментировать все как наблюдатель.

Когда Видьядхару исполнилось семь лет, семейство Найполов переехало в Порт-оф-Спейн — в то время административный центр британской колонии: «Мы были деревенщиной, индийцами, в культурном отношении — индуистами, и этот переезд …был чем-то вроде переселения из индуистской и индийской провинции в город, в котором жили белые, негры и мулаты»[190]. В Порт-оф-Спейне уже не было «высоких ворот из рифленого железа», которые отгораживали дом бабушки от тринидадского мира. И Видьядхар часами с наслаждением наблюдал за необычайно колоритной жизнью города, население которого сложилось из многочисленных национальных и этнических групп — каждая со своим культурным наследием…

Остров был открыт в 1498 г. Христофором Колумбом[191] и объявлен владением Испании. Тринидад и соседние острова стали служить перевалочной базой для парусников работорговцев и невольничьим рынком для обеих Америк. Хозяевами островов становились то испанцы, то голландцы, то французы. В конце XVIII в. Тринидад перешел в руки англичан, которые, присоединив к нему соседний остров Тобаго, сделали их частью Британской империи[192]. В период испанского господства индейцы — коренное население островов — были почти полностью истреблены, после чего для работы на плантациях стали ввозить рабов из Африки. После отмены рабства в 1834 г., когда бывшие рабы стали уходить с сахарных плантаций, англичанам понадобились новые рабочие руки. В мае 1845 г. на остров прибыло первое судно с переселенцами из Индии. За ними последовали очередные партии из Китая и других стран Азии. Постепенно Тринидад превратился в подлинный «плавильный котел наций», в котором и сейчас живут потомки индийцев, китайцев и чернокожих рабов, англичан и французов, американцев и канадцев, испанцев и португальцев, а также мулаты[193].

В этом особом мире, который возник на стыке культур с невероятным пересечением и смешением различных обычаев, нравов и систем ценностей, не имели значения традиционные классовые, этнические и религиозные ориентиры. В «беззаботном мультикультурном обществе»[194] ценилась в первую очередь человеческая оригинальность, личная независимость и терпимость… как к пороку, так и к добродетели. Островитяне, чтобы стать заметными в таком социуме, вели себя необычно и экстравагантно. Этим чудакам и оригиналам В. С. Найпол посвятит свой цикл рассказов «Улица Мигель» (Miguel Street, 1959).

При этом жители крохотного острова испытывали острый комплекс колониальной неполноценности. Изоляция от внешнего мира — наследие многовековой зависимости — породило повсеместно распространенное среди тринидадцев чувство «малости», заброшенности и неизбежной зависимости от более сильных: «Каждый ребенок знал, что мы лишь точка на географической карте мира, и поэтому нам было важно ощущать себя подданными Британской империи»[195]. Века жесточайшего угнетения и эксплуатации оставили неизгладимый след в исторической памяти людей, наложив свой отпечаток на их духовный мир. По мнению писателя, рабство породило сообщество людей, которых объединяла только принадлежность к Британской империи. Об этих людях, живущих без традиций и собственной системы ценностей, В. С. Найпол рассказал в романе «Ненастоящие» (Mimic Men) и повести «Флаг над островом» (A Flag on the Island), которые были опубликованы в 1967 г.

От Тринидада Видьядхару Найполу достался его безудержный индивидуализм: прозаик, отказываясь считать себя представителем чего бы то ни было (национальности, расы, веры и т. п.), всегда отстаивает право человека быть только самим собой. От острова писатель еще унаследовал ощущение невыносимого культурного удушья окраины мира — места, где можно только рождаться и умирать, так и не узнав настоящей жизни. Как большинство мальчишек Тринидада, получавших в школах и колледжах острова проимперское воспитание, Видьядхар грезил о Лондоне. Но это была мечта не столько по какому-то реальному городу — центру политической и экономической власти, сколько по какому-то несуществующему идеальному месту, по проекции всего лучшего, о чем он читал в книгах английских прозаиков. И вот это четкое разделение мира на «просвещенный центр» и «забитую пассивную периферию» навсегда определило систему координат В. С. Найпола.

В Порт-оф-Спейне он сначала был учеником государственной школы для мальчиков, а затем поступил в Королевский колледж. Уже в школе определились интересы и пристрастия будущего писателя. Его любимым предметом была английская литература, через которую он воспринял идеалы западной культуры. Вслед за этим увлечением пришла любовь к языку (кроме английского, Видьядхар изучал испанский и французский): «Наслаждение от изучения языка было таким же огромным, как и от чтения книг»[196]. И вот это бережное, любовное отношение В. С. Найпола к слову, его установка на язык потом перешли в его прозу, за изящной простотой которой всегда стоит напряженная, порой мучительная борьба со словом.

Честолюбивый юноша мечтал навсегда уехать из захолустного Тринидада и стать писателем. Он реализовал первую половину мечты с помощью стипендии, которой способного ученика наградило правительство Тринидада. Эта стипендия давала право на обучение в любом университете Великобритании. В. С. Найпол выбрал Оксфорд, чтобы продолжить изучение английского языка и литературы. В возрасте восемнадцати лет Видьядхар покинул Тринидад. Он поступил на отделение английской филологии («самый бесполезный факультет», по его более позднему признанию), из стен которого он вышел бакалавром гуманитарных наук.

Время, проведенное в университете, стало для В. С. Найпола очень трудным периодом. Он был совершенно одинок, и к тому же Великобритания или Англия[197], которую, как ему думалось, он знал, оказалась чужой и чуждой. Столицу Британской империи и ее колониальные окраины разделяла огромная пропасть, о которой не подозревал Видьядхар: «В теплых странах вся жизнь проходит на улице. Окна распахнуты, двери открыты. Люди сидят на верандах и в кафе. Вы знаете все о делах соседа, а он — о ваших …В Англии все происходит при закрытых дверях»[198].