Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Запри дверь! Запри этого монстра, немедленно!

Курт Бремен пинком захлопнул дверь камеры, и тюремщик дрожащими руками повернул в замке ключ, снова закрывая Кажетана.

— Кровь Урсана, — выдохнул Пашенко, кашляя от вони, сочащейся из темницы. — Никогда не видел ничего подобного.

Перед глазами Каспара все кружилось, все чувства его вибрировали от только что увиденного кошмара, кожа съежилась от близости создания, несомненно, отмеченного силами Тьмы. А он-то думал, что утверждение Кажетана там, на холме у его родового поместья, что он — порождение Хаоса, всего лишь галлюцинация сумасшедшего.

Теперь Каспар знал, что это не так.

Не сказав больше ни слова, он с Бременом покинул застенки чекистов.

Каспар и Бремен вернулись в посольство в молчании, все еще потрясенные тем, чему они стали свидетелями. К тому времени, как они добрались до теплого дома, было уже темно, и луна стояла высоко в небе. Один из стражников у ворот показал на приемную, в которой гости обычно дожидались аудиенции посла, и предупредил:

— Кое-кто желает видеть вас, посол.

Каспар был не в настроении принимать в этот час посетителей, поэтому он буркнул:

— Скажи им, что я…

Но слова застряли у него в горле, а сердце заскакало бешеным галопом, когда он увидел троих, сидящих в приемной.

Первым был знакомый убийца с холодными глазами; второго, взъерошенного и помятого, он видел впервые, но третий…

— Добрый вечер, посол, — поздоровался Василий Чекатило.

Глава 4

Каспар не мог поверить, что Чекатило осмелился сунуть нос в его посольство, — на миг он даже окаменел, шокированный тем, что тот на самом деле разыскал его после событий последних нескольких дней. Наемник Чекатило, Режек, напряженный как натянутая струна, стоял рядом с хозяином, одной рукой сжимая эфес своего меча, а другой — засаленный ворот мужчины, воняющего грязью, — всклокоченного, какого-то дикого на вид.

Прежде чем было произнесено следующее слово, Каспар выхватил из-за пояса пистолет, взвел большим пальцем кремниевый замок и прицелился в голову Чекатило.

— Каспар, нет! — крикнул Бремен, увидев, что Режек отпустил своего пленника и стремительно бросился вперед.

Меч убийцы вылетел из ножен с проворством атакующей змеи. Бремен тоже обнажил меч, но клинок Режека застыл у горла посла прежде, чем оружие рыцаря покинуло ножны.

— На твоем месте я бы опустил пистолет, — сказал разбойник.

Бремен замахнулся, готовый пронзить сердце наемника.

— Если ты прольешь хоть каплю крови посла, я убью тебя на месте.

Режек хищно улыбнулся — так могла бы улыбнуться гадюка.

— Это пытались сделать люди и половчее тебя, рыцарь.

Каспар чувствовал прижавшееся к плоти стальное острие и подсчитывал свои шансы спустить курок и избежать смертельного удара. Он понимал, что намерения Режека неколебимы, и знал, что не успеет выстрелить до того, как убийца перережет ему глотку.

Чекатило брезгливо отвернулся от разворачивающейся перед ним драмы, и палец Каспара напрягся на курке. Как легко было бы сейчас пристрелить подонка, который причинил Кислеву столько вреда. Мысленно он увидел прямой путь пули, раздробленный череп Чекатило и содрогнулся, обнаружив, что хочет нажать на курок. Командуя в бою, он убивал неприятеля, потому что ему приказали, потому что так велел его император. И когда он дрался с курганскими конниками на занесенной снегом равнине возле фамильного поместья Кажетана, он убивал их, потому что они пытались убить его.

Но сейчас он хотел пристрелить того, кто не стремился покончить с ним и кого ему не приказывали предать смерти.

— Не можешь, да? — сказал Чекатило, не оборачиваясь. — Ты не можешь хладнокровно убить меня. Это не в твоем характере.

— Нет, — выдохнул Каспар и опустил руку. — Потому что я лучше, чем ты, Чекатило. Я презираю тебя и не стану таким, как ты.

— Разумно, — заметил Режек.

— Убери свой меч от его шеи, ублюдок, — прошипел Бремен.

Режек улыбнулся, отвел клинок, неуловимым движением спрятал его в ножны и отступил от посла. Курт Бремен поспешно шагнул вперед, становясь между Каспаром и Режеком, заслоняя собой посла. Затем рыцарь потянулся к пистолету Каспара и осторожно опустил кремень.

Услышав щелчок, Чекатило повернулся и улыбнулся Каспару:

— Теперь, когда необходимая демонстрация храбрости состоялась, может, мы все-таки поговорим, а?

Каспар подошел к длинному серванту и осторожно, бережно, словно хрупкую посуду, опустил пистолет, чувствуя, как напряжение медленно покидает его тело. Сердце гремело, едва не раскалывая грудь толчками, и он возблагодарил Сигмара, что не стал тем, кого ненавидел больше всего на свете: хладнокровным убийцей.

— Почему ты здесь, Чекатило?

— По той же причине, по которой ты хотел убить меня сегодня, — ответил Чекатило, усаживаясь в одно из больших кожаных кресел в приемной.

Грязнуля, которого привели бандиты, всхлипнул, когда великан-кислевит прошел мимо него, и сжался в комочек.

Чекатило подергал висящие кончики своих усов и продолжил:

— Кто-то напал на меня, и теперь я хочу ответить им тем же.

— А при чем тут я? — спросил Каспар.

— А при том, что я думаю, что тот, кто пытался пришить меня, и тот, кто стрелял в тебя на Урском проспекте и убил одного из твоих рыцарей, — одно и то же лицо. В Кислеве происходит нечто, о чем ничего не знаешь не только ты, но даже я. Возможно, мы могли бы помочь друг другу:

— Почему ты думаешь, что я стану в чем-то помогать тебе? — рассмеялся Каспар. — Мне противны ты и твоя порода.

— Это неважно, имперец. — Чекатило небрежно махнул рукой.

— Неужто?

— Нет, важно то, что у нас с тобой общий враг. Как я сказал, те, кто пытались убить тебя, пытались убить и меня. Старики Кислева говорят «Враг моего врага — мой друг».

— Я никогда не стану твоим другом, Чекатило.

— Я это знаю, но мы ведь можем какое-то время не быть врагами, а?

Каспар взвесил слова Чекатило, борясь со своей неприязнью к этому жирному мошеннику и не давая ей затмить здравые рассуждения. Если то, что говорит Чекатило, правда, тогда он лишь поставит под угрозу себя и других, отвергнув предложенное сотрудничество. А после тех ужасов, что случились с Софьей и вот теперь — с Павлом, он не желал рисковать снова. Посол осторожно кивнул и спросил:

— А чего будет стоить мне эта помощь?

— Ничего, — ответил Чекатило. — Ты помогаешь мне, я — тебе.

— Каспар, нет, этому человеку нельзя доверять, — запротестовал Курт Бремен.

— Твой рыцарь говорит правду, ты не обязан мне верить, но я не лгу.

— Что ж, если предположить, что ты искренен, — сказал Каспар, решив пока игнорировать Бремена, — как ты думаешь, кто организовал эти нападения?

— Я не знаю, но думаю вот что: в тот день, когда в мой бордель сбежались все крысы Кислева, в тебя стреляли из ружья, которое пробивает стены и убивает сквозь толстые бревна. В тот же день. Я не верю в случайные совпадения, имперец.

Чекатило потянулся к растрепанному человеку, которого Режек уже поставил на колени, поднялся и за шкирку вздернул вонючего плаксу. В суматохе событий Каспар почти забыл о присутствии в комнате этого жалкого представителя рода человеческого.

Он был высок, но сильно сутулился, словно долгие годы провел, наклонившись вперед. На нем была лишь грязная заскорузлая спецовка, и Каспар видел, что человек этот пребывает в полнейшем ужасе — лицо его беспрестанно кривили мелкие судороги. Волосы и борода — длинные, неухоженные; взгляд мечется по углам комнаты, словно человек боится, что что-то может оттуда выскочить.

— Кто это? — спросил Каспар.

— Этот жалкий тип — Николай Писанка, — представил «гостя» Чекатило, — и я только что выудил его из Лубянки.

Каспар знал о зловещей Лубянке, темном здании у восточной стены Кислева, бывшем когда-то госпиталем, а теперь ставшем свалкой умирающих, увечных, больных и безумных. Черные, лишенные окон стены Лубянки несли на себе чудовищный вес кошмаров, и Каспар сам при виде этого строения ощущал безымянный ужас.

— Николай был крысоловом, он работал в канализации и домах богатых и могущественных людей. Я щедро плачу крысоловам за ту информацию, которую они добывают и приносят мне. Очень выгодно порой — знать то, что они сообщают.

Поскуливающий человек вздрогнул при звуке своего имени, глаза его наполнились слезами. Он заерзал, пытаясь разорвать хватку Чекатило, но сил у него, видимо, не осталось, так что крысолов быстро прекратил извиваться.

— Что с ним случилось?

— В этом я не слишком уверен, — признался Чекатило, — он все время бредит, кричит о крысах, идущих убить нас всех. Я видел много крысоловов, свихнувшихся в канализации, большинство из них ненавидели крыс, но Николай, если увидит сейчас хоть одну, заорет так, что разорвет себе легкие.