Гнев пустынной кобры - Алексей Иольевич Витаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Доброе утро, господин офицер! – Толстый чайханщик наклонил к нему свою лоснящуюся улыбку.
– Доброе утро! Гренки, молоко, кофе, яичницу из трех яиц.
– Одно мгновение! – Чайханщик скрылся за тканью и кому-то быстро проговорил на турецком заказ.
– Эй, уважаемый! – Майор позвал чайханщика.
Посетители подняли головы. Но их интерес длился не более двух секунд.
– Да, господин майор!
– Скажите! – Майор говорил на турецком с едва уловимым акцентом. – Я провалялся на корабле с инфлюэнцей и ничего не знаю о последних событиях.
– О, да как вам сказать. В общем, ничего хорошего. Как давно вы заболели?
– Да десять дней точно!
– Ну тогда нужно начать с того, как кюмакам Шахин покарал неверных одного села. Они не хотели давать людей для амеле-тамбуру. – Чайханщик замялся. – Или не заплатили откупные. Одним словом, он их покарал, после того как они оказали сопротивление. Справедливый и мудрый визирь просто так никого бы не стал наказывать. Но эти собаки ушли в горы к партизану Василеосу Анфополусу. Люди говорят, – чайханщик, низко наклонившись, зашептал, – не обошлось без колдовских чар. Турецкий летчик попал под воздействие некоей Марии и стал воевать против нас. Мы понесли большие потери и вынуждены были отступить. Но ведь немецкие инженеры придумают, как сбить этот самолет?
– Придумают, – кивнул Бекманн. И бросил на стол монету.
– А здесь, в городе, произошло ограбление «Тукиш-тревел». Так до сих пор непонятно, кто эти грабители! Одни говорят, что видели, как из банка последним выходил разносчик с корзиной на голове, другие уверяют, что какой-то немецкий офицер гонялся за турецкими пехотинцами. Или они все вместе за кем-то гонялись. Поди там разбери.
– Разносчика допросили?
– Кого же допрашивать, господин майор? Его нашли мертвым неподалеку от гостиницы «Понт». Парень еще тот: сильно переживал по поводу своей заячьей губы, поэтому всегда носил на лице платок. Перед этим его видели. Он избил какую-то женщину, а та везла на телеге детей. Вроде их покалечили албанцы во время той операции кюмакама Шахина. Но не берусь утверждать.
Бекманн крутнул на столе вторую серебряную монету.
– И да, – тут же продолжил чайханщик, – кюмакам Шахин пошел за подкреплением, поскольку в Амисе дислоцируется целый полк, но оставил капрала Калыча защищать лагерь. Так вот, капрал пришел весь израненный с шестерыми солдатами. Весь их лагерь забросал минами тот летчик, что перебежал. Уж не знаю, правда или нет, но люди говорят, Калыч пообещал отомстить Шахину, поэтому обратился к албанцам. В ту же ночь особняк визиря подожгли. Сгорел дотла. Такой красавец! И куда Аллах смотрит!
– Продолжайте! – Бекманн достал третью монету.
– Карадюмак Шахин пришел в ярость и велел найти и казнить поджигателей. Сержант Бурхан Кучук и его жандармы быстро смекнули, что к чему, и схватили Калыча. В ту же ночь их расстреляли. А на завтра назначен большой пир по случаю, опять же, говорят, примирения албанца Гюрхана Далмы и кюмакама Шахина. На нем даже будет присутствовать сам санджак-бей Озтюрк Саид.
– Примирение – это правильный путь! – протянул майор, задумчиво глядя за плечо чайханщика.
– Вы о чем-то задумались, господин майор? – Чайханщик жалостливо повесил голову.
– Да. Интересная история!
– Примириться нужно обязательно, – закивал турок. – Мы одной веры с албанцами. Много веков вместе сражаемся против общего врага. И если, ийя-ллах, албанцы покинут нас, то мы сильно ослабеем. Их нужно удержать любой ценой.
– И последний вопрос. – В тонких сильных пальцах майора блеснула еще одна серебряная монета.
– Весь во внимании?
– Не приходилось ли вам видеть за последнее время странных людей в вашем заведении?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, может, необычное поведение? Или странность в одежде и во внешнем облике? Может, – Бекманн бросил взгляд на дорогу, по которой хромал старый мул, – животные?
Чайханщик задумался. И хлопнул себя по лбу.
– Вроде и странные, а вроде обычные. Но скорее первое. Заходил тут ко мне один немецкий майор в сопровождении двух пехотинцев. Вот и бакенбарды у него такие же, только один всегда отклеивался. – Чайханщик хохотнул. – А у вас настоящие?
– Можете подергать!
– Э, ну зачем же так, господин майор. Мне ли дергать за волосы иностранного гостя!
– Продолжайте.
– Ну да. Видок у них был, надо сказать, затрапезный. Пехотинцы чумазые и форма, как будто они в грязи вывалялись. Сам офицер тоже смешной – мало того что бакенбард отклеивался, так он вообще какой-то смуглый. Я даже, часом, подумал, уж не восточный ли он человек. И еще, – чайханщик опять захихикал, – коляска у них самая что ни на есть деревенская, вся грязью заляпана, и лошадь худая и не породистая. Вот не знаю: странно это или нет?
– Да в общем, ничего особенного! – Майор сделал вид, что не удивился. Но сам все больше приходил к мысли о том, что этих троих надо обязательно получше рассмотреть. Хотя! Ведь ничего не видел в ту ночь: ни лиц, ни одежды, ни фигур. Только голос, прохрипевший фразу: «Падайте. Вы сражены!»
– Значит, говорите, повозка деревенская?
– Да. Обычно господа иностранцы выбирают получше. Но потом они ко мне приезжали на другой коляске. И я подумал: наверно, ездили по делам на той деревенской, мало бывает!
– Вы совершенно правильно подумали. Скорее всего, офицер занимался на выезде какими-нибудь инженерными работами. А обратно добрался, что называется, на чем подвернулось. Вы не обратили внимания, какие у него были петлицы? – Бекманн отогнул воротник на кителе.
– Конечно, обратил. Я всегда обращаю на петлицы внимание. Очень ведь интересно, кто к нам и за какой надобностью приезжает. Вот в точности такие, как у вас.
– Угу, – протянул Бекманн. – Тогда точно ничего необычного. Это петлицы инженерных войск.
– Да-да, – закивал чайханщик.
– Наверно, мотались куда-нибудь за город по причине сооружений. – Сердце Бекманна екнуло. Из представителей инженерных войск он был единственным. Но турки об этом знать не могли.
– Само собой, господин майор! Но я с вами неприлично долго задержался. Мне пора.
– Последний вопрос?
– Какой? – Турок суетливо поглядывал на заведение, переминаясь с ноги на ногу.
– А где живет сейчас Карадюмак Шахин? Вы говорили, в отеле? А если точно?
– У меня нет времени, уважаемый господин. Нет времени.
Но в пальцах Бекманна сверкнула монета с изображением Мехмеда V, выпущенная в честь его восшествия на престол. Монета являла собой сплав золота самой высокой пробы
