Самый быстрый (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

«Ты ведь можешь их всех сейчас вырубить?» — уточнил Горин.

«Могу, — сказал я. — Но я без костюма, слишком долго ускоряться не получится. И… Они меня знают и ждали: значит, подготовились. Надо будет что-то придумать, что-то, чего я раньше точно не показывал».

«Значит придумаешь, Дима!» — рявкнул напарник, и, возможно, впервые его грубость принесла пользу и помогла собраться.

Нюхач, мерзко подхихикивая, словно гиена, аккуратно вдоль стены двинулся к Броненосцу. Почувствовал, гадина, что в безопасности.

«Надо было его прям там придушить», — не выдержал Горин.

«Кто же знал…»

«Мы должны были предугадать!»

Плана все еще не было, а ситуация приближалась к развязке. Нюхач пробрался дальше в гостиную и теперь откровенно выдохнул. Ехидна, широко улыбнувшись, обогнула диван и направилась ко мне. Я все еще протягивал ей пирамидку, и ядовитая девушка подалась вперед, непроизвольно сжав руки. Волнуется?

— Стой, — сказал я, и Ехидна замерла, медленно разжимая кулаки.

— Может быть, все же договоримся о гарантиях? Иначе, ты меня знаешь, я буду сражаться. Скорее всего, вы готовы, но… Я хорош, я смогу ранить или убить кого-то из вас. Тебя! Да, именно с тебя я и начну!

Если Ехидна такая самовлюбленная стерва, какой все время хотела казаться, она должна будет меня услышать.

«А если нет?» — спросил Горин.

«Тогда, возможно, мы с тобой кое в чем ошиблись!»

— Нет никаких гарантий… — лицо Ехидны исказила мучительная судорога, и на глаза почему-то навернулись слезы.

— Нет! — внезапно заорал Нюхач и бросился между мной и Ехидной. — Нет никаких гарантий! Ее заставили! Стрижевский, это не она-а-а…

Маленький и немного несуразный Нюхач был небольшого роста и слегка полноватый. Для игига это не было чем-то необычным, среди людей с искрой встречались и откровенные карлики, и страдающие ожирением толстяки. Но именно из-за внешности, а еще из-за суетливой манеры себя вести Нюхача порой не воспринимали всерьез. Нет, он был безусловно талантливым парнем с искрой улучшенного обоняния, помогал полиции раскрывать «глухари», как это называл Борис на полицейском жаргоне своего мира. Однако Нюхач не был бойцом, он не участвовал в операциях по захвату преступников, от него не было никакого толку во время падения осколка. Наверное, мы были все несправедливы к нему. Потому что только сейчас я понял, что именно он сделал. И какую заплатил цену.

На моих глазах его буквально перекосило: левая сторона лица съехала вниз, словно бы превратившись в театральную маску, которая одновременно и смеется, и плачет. Он что-то пролепетал, но речевой аппарат уже не работал, в нем что-то серьезно засбоило, и Нюхач медленно завалился набок.

Мама охнула, Лиза снова заплакала, а Ехидна отшатнулась назад. При этом я готов был поклясться, что она смотрела на умирающего ищейку с испугом. И ровно такое выражение лиц было у остальных — Ночного Мотылька и Броненосца. Страх, осознание чего-то неотвратимого… Чего?

«Инсульт… Значит, я ошибался», — Горин произнес то, что и я уже понял.

Бармен Саша Сафронов, его друг-администратор, чье имя я так и не запомнил, наемник Геккон из Афганистана. А теперь вот Нюхач, игиг торжокского филиала «Рускосмоса» и палочка-выручалочка местной полиции. Значит, если кто-то из моих бывших друзей и действовал по своей воле, то точно не он!

«Тогда, скорее всего, и остальные под внушением, — выпалил Горин. — Враг один, он прячется, он боится, нам надо только понять, кто из них!»

«Пора», — я ускорился.

Ветер ударил в красное, еще горящее после прошлого рывка лицо… Больно, но выхода нет. Другой возможности мне просто не предоставят. Или сейчас, или никогда. Тем более что я кое-что понял.

Все это время я пытался придумать план, как обойти тех, кто знает, на что я способен и как меня остановить. Пытался придумать тайное оружие и только сейчас осознал, что оно всегда было со мной. Мои друзья, которые боролись, давая мне шанс… Они ведь знали о моей искре, знали не только мою силу, но и слабость. Однако Броненосец как стоял столбом, так и не сдвинулся с места, Ночной Мотылек словно и вовсе прикинулся ветошью где-то в углу. И Ехидна… Она ведь грозилась убить меня и всю мою семью, но дальше слов так и не дошла.

«Этого более чем достаточно, чтобы попытаться!» — мысли замедлились, словно плата за ускоренную работу мышц.

Вот только и мне придется потрудиться. Как бы ни сдерживали себя мои друзья, неизвестный кукловод просто не мог не поставить тут ловушек, чтобы сдержать мою искру. Я сделал только один шаг, когда вперед, обгоняя меня, полетел сброшенный с плеч пиджак.

Вжик! Как я и предполагал, меня хотели поймать прямо перед диваном, где сгрудились мои родные. Пиджак распался на две половинки, и я увидел тончайшую нить из высокопрочного сплава, протянувшуюся от одной стены до другой. Отлично, теперь мне достаточно вырубить одну из липучек, на которых она держится.

Рывок — я сбил со стены маленький прозрачный кругляшок, и смертоносная на большой скорости нить тут же спала. Медленно, как в кино, но уже абсолютно безопасно. Теперь можно двигаться дальше. Я вырубил Ехидну, затем Ночного Мотылька. Наручников у меня с собой не было, как и других игиговских приспособлений, поэтому пришлось воспользоваться подручными средствами и на всякий случай скрутить их обоих ремнями. Броненосцу они как бумага, так что даже не буду пробовать. С ним остается просто надеяться, что он не придет в себя слишком рано.

«Дима, у тебя кожа на руках пузырится!» — предупредил Горин, но я уже сделал все, что хотел, и замедлился.

— Как же удивительно устроены человеческие мозги, — едва я, кривясь от боли, успел осмотреть дело рук своих, вдруг пропел до боли знакомый голос. — Порой мы кого-то настолько любим, что готовы умереть за него. Как этот бедолага Нюхач.

По лестнице, ведущей на второй этаж, той самой, по которой мы много лет назад спасались от бандитов с Олей, спускалась Фортуна. В несерьезном розовом костюме, ослепительно белокурая и оттого кажущаяся совсем не опасной.

— Я всегда говорила, что лучше всего действовать самой, — покачала она головой. — Моя подруга Эльмира не даст соврать. Ведь двадцать лет назад именно сторонние исполнители запороли нам все. Она тебе не рассказывала?

Фортуна медленно и грациозно прошагала к дивану, встав за ним, как до этого стояла Ехидна. Теперь паззл в моей голове окончательно сложился. Оказывается, враг все это время был рядом! Не только сейчас, когда произошла атака на мой дом и моих родных, но и долгие годы перед этим. И теперь ее слова про то, что семья делает нас не только сильными, но и слабыми, обрели совсем другой смысл. Вот почему на кладбище появился Нюхач — Фортуна подозревала, что Стрижевский и есть Спринтер, и решила проверить. А заодно выманить меня без костюма и шансов на победу. Тонко! И вероломно.

— Ты и есть менталист, — выдавил я, глядя на нашу милую блондинку. — Ты все устроила.

— Да, мой дорогой Спринтер, — словно бы пропела Фортуна, и ее голос даже сейчас завораживал. — Видишь ли, мне пришлось устроить этот спектакль, чтобы выяснить, где находится та самая пирамидка из орихалка, и наконец-то ее заполучить. Ты ведь отдашь мне ее?

Она протянула руку в искрящейся розовой перчатке — белокурая красотка, умело успокаивающая заложников и уговаривающая террористов сдаться. Милая, сексапильная и… как оказалось, расчетливая, коварная и безжалостная.

— Если что, в доме не работает ничего из электроники, — вновь улыбнулась она. — Как ты наверняка догадался, Кулибин на моей стороне, это он постарался. Вот почему не сработал вызов «Защиты», теперь ты понимаешь, Стрижевский?

Она сказала это уже не мне, а отцу, который не выдержал и заскрежетал зубами. Все ясно — папа до последнего пытался спасти нашу семью, но Фортуна все предусмотрела. Разве только не учла, что Нюхач способен на такую любовь к Ехидне, что решил спасти ее ценой своей жизни. Опередил ее признание и принял последствия на себя.