СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ - Люда и Игорь Тимуриды

Почему-то от белобрысого донесся стон. Он плакал. Саня волком смотрела на меня, словно защищая его.

- Оно к лучшему, возможно, что мы попали в другие руки. Кому нужна такая мама, она словно скотину заклеймила нас медицинским клеймом с номером, как это можно было вообще додуматься, чем это было для нас! – зло сказала Юля, без стыда показывая на свою внутреннюю сторону бедра у самого схода ног. – Нянечка ее запомнила по этому ужасу! Подумать только, у меня номер... – она яростно выругалась.

- Да, у меня тоже эта тату есть, – вздохнула я. – Только я номер разглядеть не смогла... Она тусклая, да и слишком неудобно расположена, да и стыдно просить туда поглядеть другого человека... – смутилась я.

- Я могу посмотреть! – шутливо предложил один из бойцов.

Белобрысый, который сидел, сжав зубы, так глянул отчего-то на него, что тот прикусил язык. Я не обратила внимания. Меня занимало другое.

- Ты маму проверила, как меня, на анализ? – спросила я.

- Угу... – кивнула Юля. – Умудрилась взять... Если бы это был папаша, пришлось бы ему на основании этих данных платить алименты...

Я замолчала.

- А дальше ты знаешь... – сказала Юля. – Ты стала в результате ожога немного странной, и поэтому болталась непонятно где, часами застывая в этой чертовой малине-бильярдной. Ты стала играть, Иван полюбил тебя, такую одинокую, как своего ребенка. И втянул тебя, а значит и меня, в самое гадское преступное кубло той ушедшей страны, в самую гущу, верхушку криминального мира, которую и в тюрьмах то не сыщешь...

- Гад! – раздался чудовищный удар, треск и рев голоса. Я резко обернулась – кто-то, может белобрысый, разбил ударом руки вертолетную седушку, хоть это и невозможно. Лицо его было искажено болью, он приподнимался...

- Успокойтесь, девочки! – быстро сказал нам один из его бойцов, бывший рядом. – Это мы поспорили, а на него временами находит...

Я пожала плечами и замолчала.

Я просто молча смотрела в окно. Мне надо было подумать. Или просто постоять вот так. Чтоб сердце перестало биться как бешенное. Я называла это – подумать. Я просто стояла, стояла, и смотрела, смотрела... И молчала, молчала...

- Что больно? – услышала я, как боец белобрысого хлопнул того по спине. Странно, – подумала я. Лицо белобрысого было искажено страданием. Они вели беседу очень тихо, и я не слушала их, пропуская слова мимо сознания.

- Мммм... – тот застонал. – Ты не понимаешь, что это такое... Это же не вернуть никогда. Я не видел...

- Ты никогда не увидишь, как они шли в первый класс, кончали школу... – ухмыльнулся тот.

Белобрысый замахнулся на него. Они мне мешали, дурацкие люди. Мне хотелось побыть одной, просто побыть одной.

Я сама не понимала, что со мной происходит. В сердце была и тоска, и клубок непонятных терпких и невыносимых чувств, к которым я не привыкла.

- Куда мы летим? – спросила Юля. – Нас не собьют? Или мы летим в место, где нас никто не станет искать?

Я медленно глянула вниз в окно. Под нами была Москва.

Я вздрогнула.

- Да, они действительно не подумают, что мы сюда можем прилететь, ибо это значило бы нам самим лечь на гильотину... – я меланхолично стала тыкать пальцем в странный телефончик, что я отобрала из рук убитого человека, что командовал, – и поэтому не собьют нас?

- Что ты хочешь делать? – мрачно спросила Саня, отбирая у меня странную трубку и включая ее.

- Позвонить брату, чтобы он составил за меня завещание... – лениво сказала я.

Белобрысый отобрал аппаратик у Сани.

- Где он?

- В Германии временно... – равнодушно ответила я.

- Вот, бери! – белобрысый, странно глядящий на меня и на Юлю, включил аппаратик, что-то понабирал на нем, и протянул мне, странно пронзительно глядя в мои глаза.

- А говорили, связь не работает... – набрав номер и поднося к уху аппарат, разочаровано сказала я, поняв, что телефон отлично работает.

Напрасно я это сказала. Все мужчины в вертолете словно взорвались, хватаясь за свои телефоны и рации. И уже никого и ничего не видели.

– А я то, глупая, думала, что нас потому не сбили, что они и тут во всех диапазонах радио глушат, даже радиолокаторы... – в одиночестве продолжила я, и совсем расстроилась. Потому что похороны, оказывается, могли состояться в любую минуту, а со мной даже никто не поплакался.

Но меня никто не услышал. Они точно прозрели, что есть связь, будто я их ткнула носом. В то, что они должны были сделать сами. Даже белобрысый. Они выхватывали странные аппаратики, которые не были в продаже никогда и ни в одном магазине, нажимали странные коды, говорили странные цифры.

- 984-396, – кричал в трубку белобрысый, сразу забыв про печаль. Он еще что-то орал про форс-мажорные обстоятельства, рекомендовал посмотреть СNN…

- И двенадцатый канал... – тихо добавил корреспондент.

Я наблюдала за всеми.

- Ты уже перекачал информацию? – спросил корреспондента белобрысый, обернувшись к нему и закрыв трубку. – Как только понял, что вышли?

Корреспондент кивнул.

- Уже показывают... Такие кадры в Америке с такими персонажами пускают в эфир прямо... – он замолк. – А камера сама связывается с базой при разрыве, если не блокировать специальной кнопкой...

Белобрысый отвернулся и что-то быстро тараторил своему собеседнику.

- Посмотри сам, чтоб понять что произошло... – бросил белобрысый зло. – Мы оттуда чудом вылезли живыми, и у меня к тебе еще куча вопросов...

Судя по звукам, которые я слышала вокруг у телефонов, с той стороны трубок кино по телевизору уже смотрели. Или прямо сейчас смотрели.

- Я тебе подтверждаю лицо, которое встречает, он сказал код... – кричал белобрысый в трубку, очевидно, комментируя кино по телевизору. И слыша его звуки экрана даже в трубке.

Судя по тому, как звучала для меня матерно трубка белобрысого, генерал оценил виденное и персонажей.

Из трубки белобрысого донесся дикий крик. Очевидно, он оценил и сюжет.

Юля тихо села рядом со мной.

- Ты уверена, что не нужно пришить их всех? – тихо спросила она меня. – Они странные и опасные, а белобрысый так вообще псих, он так себя вел!

Уловивший это белобрысый так сверкнул на нас глазами, что, почему-то, мы обе послушно уселись рядочком, точно маленькие дочки.

Я уронила голову на руки.

- Что там такое показывают, что они все стали на уши? – спросила Юля. – В трубках сплошная матерщина и приказы...

- А у нас тут в вертолете и телевизор есть... – отозвался один из спокойных бойцов из глубины вертолета. – Плазменная панель, правда, я не знаю, где она включается...

Юля, на правах “хозяйки”, подошла и включила его.

- Я тут уже была раз... – сказала она успокаивающе бойцам.

Я же уже сидела так же, только в руке был пистолет с глушителем, направленный на нее.

- Успокойся! – резко сказала она мне. – У меня тут не спрятано оружие... И вообще, когда ты его вынула?!

- И вообще ты вынула что-то из сиденья, когда ударилась об него, вложив в карман, я не заметила какой пистолет... – буркнула равнодушно я, не опустив свой пистолет.

- Ты же не смотрела! – возмущенно сказала Юля. – У тебя что, глаза на затылке!

Пока она возмущалась и оглядывалась на меня, один из бойцов белобрысого с той его зверской реакцией защелкнул у нее на руках наручники, пока другой держал ее на мушке.

- Это что вы меня лапаете? – завопила Юля, не ожидавшая нападения с обеих сторон со стороны бойцов, когда ее пристегнули к трубе.

- Незачем пихать себе куда не надо всякую гадость... – буркнула я. – Саня, обыщи ее, у нее что-то у ноги опять примотано.

- Этого растяпу-генерала, который бросил оружие на сиденье, я б убила... – в сердцах сказала Саня, отнимая у Юли пистолет генерала и зловеще глядя на молодого генерала, ожесточенно беседующего о чем-то по телефону.

- Да, занимательная картинка... – вдруг сказал один из бойцов, глядя на плазменный экран встроенного телевизора.

- Отойдите, я еще этого не видел... – мрачно сказал белобрысый, подойдя с телефоном прямо к экрану.

Но, приблизившись к экрану, он отшатнулся.

- О, Боже!

- Это что, боевик? – ехидно поинтересовалась Юля. А потом вдруг замолкла: – Похоже на документальную запись... Операторы поставили бы поэффектнее... – наконец сказала она. – Как страшно бьет тот пулемет, какая-то дьявольщина.

Я молчала.

А Юля вдруг дернулась, забыв, что прикована.

- Обождите, я уже видела сегодня эти машины и этих людей! – закричала она. – Это же запись убийства! Кто-то адски безжалостно уничтожает их...

Я мельком подняла глаза. Там что-то ухало. Потом крупным планом корреспондент показал людей у самолета, их лица каждого, а потом снова взял бой с максимальным приближением.

- О Боже... – тихо сказала Юля.

Я взглянула на экран.

Крупным планом показали Саню сбоку, с перекошенным лицом непрерывно строчившую по машинам из пулемета.

- Она же не целится с такого расстояния! – удивленно воскликнул белобрысый.

- Спасибо, Саня, – тихо сказала я, ибо было видно, что она просто отвлекает их.