Красивая, как ночь - Лиз Карлайл

Хелен посмотрела на нее и указала пальцем на заднюю стену церкви.

— Вон там. Мне кажется, она появилась из-за угла, прошла мимо этих могил и выскочила через калитку. Ту, в которую мы только что вошли. На ней было что-то зеленое, насколько я помню, и у нее были светло-рыжие волосы.

При упоминании о цвете волос девушки Кэтрин засмеялась и снова зашагала между могилами.

— Светло-рыжие? И что мне только иногда взбредет в голову! Мне вдруг показалось, что вы говорите о Кассандре. Ее часто можно было встретить здесь бродящей от могилы к могиле. Но конечно, это был кто-то из деревни.

— Понимаете, — неохотно сказала Хелен, — девушка, которую я видела, была из плоти и крови, а не привидение. В деревне я ни разу не видела никого, похожего на нее. И она была очень хорошо одета.

— Значит, это была девушка? — Кэтрин стала перевязывать ленты на шляпке.

— Молодая женщина, — уточнила Хелен.

Они подошли к могиле Рэндольфа. Присев, Кэтрин начала аккуратно смахивать опавшие листья с основания надгробия.

— Тогда мы можем успокаивать себя тем, что это была не Кассандра, вернувшаяся, чтобы не давать нам покоя, — тихо сказала она, глядя на Хелен с горькой улыбкой.

Любопытство взяло верх над здравым смыслом.

— Надеюсь, вы простите мою смелость, — произнесла Хелен, — но, судя по тому, что вы мне рассказали, миссис Ратледж была не из тех, кто любит бродить по кладбищу.

— А вот тут, моя дорогая, вы ошибаетесь. Кассандра бродила повсюду, день и ночь. Еще она часто ходила по лесу, по садам. А если Кэм тревожился или предлагал сопровождать ее, она жаловалась, что он ее подавляет, а Халкот — просто душит.

— На земле нет места прекраснее Халкота!

— Бедная Кассандра была мятущейся душой. Особенно после того, как изгнали ее воздыхателей. И она презирала моего брата за это. По правде говоря, я думаю, она его ненавидела.

— Но ведь у них был ребенок, — растерянно заметила Хелен. — Как она могла хотя бы не уважать, если не восхищаться человеком, который был таким идеальным отцом?

Кэтрин долго молчала, бесцельно поправляя шляпку. Потом она повернулась и как-то скованно пошла к могиле Кассандры Ратледж. Напряжение витало в воздухе, и Хелен словно приросла к земле у могилы Рэндольфа.

Наконец Кэтрин, по-прежнему не оборачиваясь, сказала:

— Хелен, похоже, вы не сумели разгадать нашу маленькую неприятную семейную тайну.

Она вдруг повернулась и сверкнула темными глазами, поразительно напомнив брата. Хелен молча покачала головой.

— Тогда я скажу вам, — хрипло ответила Кэтрин. — Судя по тому, что я видела, вы имеете право это знать.

— Нет, — прошептала Хелен, снова качая головой. — Ваши семейные дела не для моих ушей. Я всего лишь гувернантка.

Кэтрин засмеялась:

— О, не надо заблуждаться, Хелен. Вы никогда не были всего лишь гувернанткой. С самого первого дня, как вернулись сюда. — Прищурившись, она наклонилась к ней. — Я скажу вам. И к черту Кэма, если это ему не понравится. Ариана не дочь моего брата.

На миг Хелен показалось, что земля ушла у нее из-под ног, и она оперлась рукой о надгробный камень Рэндольфа.

— Не его дочь? Тогда… чья? Как… откуда у вас такая уверенность?

— Кэм уверен. Ариана физически не могла быть его дочерью. — Горькая улыбка вновь появилась на лице Кэтрин. — А насчет того, чья она дочь, полагаю, этого не знала даже сама Кассандра. Среди множества ее воздыхателей было несколько джентльменов, любой из которых вполне мог быть отцом девочки. Есть даже вероятность, хотя и незначительная, что она — дочь моего отца, хотя я сомневаюсь, что Кассандра настолько отчаялась. И Ариана еще слишком мала, поэтому гадать очень трудно.

Хелен наконец почувствовала, что кровь снова побежала по ее венам, но страшная правда не исчезла. Ариана не дочь Кэма. Мысль столь же чудовищная, сколь и трагичная. И все же об этом нельзя не думать, учитывая черты лица Арианы и цвет ее волос. Более того, Кэтрин уже не первый раз намекала на это.

— Кто еще знает? Такими секретами вряд ли можно разбрасываться.

— Я знала, что вы считаете именно так, иначе никогда бы не сказала вам, — произнесла Кэтрин, словно в оправдание. — А что касается того, кому это известно, то лишь мне. Другие, конечно, подозревают. И Кэм, возможно, расскажет Бентли, когда тот станет более серьезным.

— Тогда почему вы сказали мне? — спросила Хелен, совершенно запутавшись.

— Неужели вы действительно не понимаете? — спросила Кэтрин.

Не получив ответа, она пожала плечами, откинула голову и устремила взгляд в хмурое серое небо. Она вдруг показалась Хелен такой усталой, почти хрупкой, когда разглядывала голые ветки, раскачивавшиеся над ее головой. Опавшие листья шелестели у них под ногами на холодном ветру.

— Вы спросили, — наконец сказала Кэтрин, все еще глядя на ветки, — о том, как Кассандра могла не уважать человека за то, что он — хороший отец. Но теперь-то вы понимаете, каким адом была ее жизнь?

— Боюсь, я вас не понимаю, Кэтрин.

Кэтрин в упор посмотрела на нее.

— Вдумайтесь, Хелен. Она родила мужу чужого ребенка, возможно, назло ему. А он ничего не делает. Не ревнует, не наказывает, не упрекает. Он принимает ребенка как собственного и отдает ему всю свою любовь — любовь, добавлю я, которой он никогда не испытывал к жене. И завоевывать которую она считала ниже своего достоинства.

— Что вы говорите, Кэтрин?

— Ведь это справедливое наказание, правда? Видеть это каждый день? Знать, что так несправедливо поступила по отношению к мужу? И что он оказался выше этого? Думаю, в такой ситуации я тоже могла бы свести счеты с жизнью.

— Кэтрин! — прошептала Хелен. — Вы не должны так говорить! Я уверена, она этого не сделала. Это был несчастный случай. Несчастный случай! Кэм… лорд Трейхерн именно так сказал мне.

— Можете верить чему хотите, — ледяным тоном ответила Кэтрин. — Но серебряный подсвечник не так уж часто приносят в пустующий дом и бросают в кучу мусора.

Хелен не смогла подавить возглас ужаса:

— Но Ариана была там! Кассандра… она… она взяла ребенка с собой. Ни одна женщина не смогла бы этого сделать, даже будь она трижды безумна!

Кэтрин медленно перевела взгляд на могилу Кассандры Ратледж, очень долго молчала и наконец прошептала:

— Я замерзла, Хелен. И хотела бы вернуться в Халкот, если вы не против.

Ровно через две недели после своего отъезда, в серый и пронзительно холодный день, лорд Трейхерн и его наследник вернулись из Девона. Путь на север оказался тяжелым из-за приближающейся зимы, и, когда они повернули на длинную аллею к дому, все мысли Кэма были о Хелен и Ариане.

Последние двадцать миль пути он думал лишь об этом. Пока они ехали домой, становилось все холоднее, но, по правде говоря, его душа застыла от холода еще тогда, когда он покинул Хелен, и у него возникло совершенно нелепое представление, что он сумеет отогреться только рядом с Хелен.