Безжалостный - Дин Кунц

– Разделяться – это ужасно. Когда ты собираешься в дом Лэндалфа?

– Через час станет темно, так что ехать сейчас смысла нет. Я хочу подождать до утра.

– Мы поедем с тобой. Мы не будем прятаться, как мыши.

– Ты все время простояла у окна?

– Не все время. Я поработала с ноутбуком, потом почувствовала клаустрофобию, потом к клаустрофобии добавилось нарушение ориентации и, наконец, тошнота. Мне, конечно, не стало так плохо, как в тот раз, когда мы застряли в лифте с Хадом Джеклайтом, но близко к тому.

Ноутбуки Пенни и Майло остались в доме на полуострове, но мой мы сберегли.

– А что ты делала с ноутбуком?

– Вышла в Интернет, посмотрела, каких еще художников невзлюбил Расселл Бертран.

– В этом коттедже есть доступ в Интернет?

– Да. На столе лежит маленькая открытка, на которой все написано. Государственная программа по обеспечению доступа в Интернет в дешевых мотелях для путешествующих бедняков. Это место не такое уж дешевое.

– Когда Майло станет директором ФБР, он сможет в этом разобраться.

– И еще, – продолжила Пенни, – Майло меня немного пугает. Он ведет себя так… странно.

– Только не Майло.

Мальчик сидел на полу, половину гостиной занимали его «игрушки». Какой-то маленький приборчик, о предназначении которого я мог только гадать, торчал из-за его правого уха, будто карандаш. На левое ухо он намотал несколько витков тонкой проволоки, но не потому, что к чему-то подключился. Просто хотел знать, где проволока, когда она может ему понадобиться.

В тот момент он работал с какими-то маленькими предметами, напоминающими стеклянные солонки и перечницы, и при этом вроде бы с кем-то разговаривал: «Да… Полагаю, что так… Что ж, для этого требуется конденсатор… Ага, понимаю… Я знаю, сколько мегагерц… Спасибо… Да, это круто…»

Я мог бы подумать, что он говорит со своей собакой, но Лесси рядом с ним не было. Не нашел я ее и в спальне.

– Майло, где Лесси? – спросил я, вернувшись в гостиную.

– Вероятно, в ящике.

– Ты посадил ее в ящик?

– Нет. Я предполагаю.

– В каком ящике? Где?

Он указал на комод. С двумя широкими нижними и тремя узкими верхними ящиками.

Выдвинув самый нижний ящик, я увидел Лесси, лежащую на спине. Задние лапы она вытянула, передние прижала к груди. Она улыбнулась, вывалила язык, хвост заметался по дну ящика.

– Как это произошло? – спросил я Пенни.

– Понятия не имею.

– Ты ее туда не клала?

– С какой стати я буду класть собаку в ящик комода?

– Похоже, ей там нравится.

– Откуда я могла знать, что ей там понравится?

– Расслабься. Ты ее туда не клала. Я тебе верю.

Я попытался уговорить Лесси вылезти из ящика, но ее там все устраивало.

– Что-то с этой собакой не так, – решила Пенни.

– Она немного эксцентрична.

– Может, я смогу выманить ее оттуда печеньем с беконом, которое она любит?

– Хорошая идея.

Оставив собаку в выдвинутом ящике, я присел на пол рядом с Майло.

Вероятно, Пенни уговорила его принять душ. Он переоделся. Ярко-красные буквы на его белой футболке складывались в слово «PERSIST»[29].

Его футболки приобретались в обычном магазине торгового центра. Время от времени он давал матери список слов, которые хотел бы носить.

Нет, это я вам объяснить не могу. И Майло не может объяснить это нам. Наши разговоры на тему слов не отличались от этого:

– Почему ты должен носить слова, Майло?

– Имена важны.

– Это не имена.

– Каждое слово – имя.

– Почему ты так решил?

– Каждое слово – предмет, действие, качество, количество, состояние…

– Но почему имена важны?

– Нет ничего более важного.

– Но почему?

– Все просто: то, что без имени, – ничто.

– Я собираюсь сходить за едой. Что тебе принести?

– Я не голоден, – Майло не отрывался от работы.

Когда мы остановились на ленч в «Макдоналдсе» в Эврике, он так увлекся уравнениями на экране своего «Геймбоя», что съел только половину чизбургера и не притронулся к картофельной соломке.

– Ты должен поесть, Майло. Я не разрешу тебе сидеть здесь и заниматься… чем бы ты ни занимался… если ты не поешь.

– Пицца, – ответил он. – Вегетарианская с большими черными оливками.

– Хорошо. – Я похлопал его по плечу. – И я обещаю, что не скажу твоей бабушке, что ты ел вегетарианскую пищу.

Майло скорчил гримаску.

– Нет. Бабушка Клотильда… она узнает по кофейной гуще или по чему-то еще.

Возвращаясь из дома Кейсеса, я видел пиццерию в квартале от кемпинга. Позвонил и оставил заказ.

Позже, когда я собрался уходить, Майло повернулся ко мне.

– Папуля, будь осторожен, очень осторожен. Поглядывай по сторонам. Наше время истекает.

Его слова встревожили Пенни.

– О чем ты? На что он должен поглядывать?

– Не волнуйся, – ответил я. – Я вернусь через десять минут.

– Только попробуй не вернуться, – Пенни возвысила голос. – Ты меня слышишь, Кабби? Только попробуй не вернуться!

Я обнял ее.

– И я тоже тебя люблю.

Глава 49

В пиццерии Смоуквилла никто не попытался меня убить.

Возвращаясь к коттеджу, уже в сумерках, я понял, почему город называется Смоуквилл[30]. При определенной разнице температур между океаном и берегом поверхность воды начинала парить, и жаждущая суша тянула туман на восток так агрессивно, что выглядел он не как туман, а как дым, подталкиваемый жаром огня. Ложный дым полз между деревьями, окутывал дома, и сумерки сгущались все быстрее.

Майло поел хорошо, но не за столом, вместе с нами. Остался на полу, не отрываясь от своего загадочного проекта. Лесси наблюдала за ним с тумбы для телевизора.

Я рассказал Пенни о Генри Кейсесе, его матери Арабелле и новом, невероятно долгом методе рисования, который он изобрел.

Пенни, как и я, изумилась портрету одного из его мучителей, в котором я сразу узнал водителя «Мазерати». Но куда больше ее встревожило другое: убежденность Генри, что его держали под замком и уродовали не один или два психопата, а целая армия.

Кисти и язык ему отрезали в операционной, под наркозом, и он получал необходимое послеоперационное лечение там, где его держали против воли. Следовательно, организация, какой бы они ни была, располагала как минимум одним квалифицированным хирургом и обученным медицинским персоналом.

Я не мог поверить, что такая большая группа, включая профессиональных медиков, собиралась вместе, чтобы помогать друг другу в секретной жизни серийных убийц. Тут было что-то другое и, похоже, куда хуже наших первоначальных предположений.