Величайшие загадки аномальных явлений - Николай Непомнящий

Однако эта предварительная операция была полностью провалена — яркий пример неразберихи и некомпетентности, характерных для всей Галлипольской кампании. Она началась в шестнадцать часов с мощной артиллерийской подготовки, длившейся сорок пять минут. Однако связь находилась в плачевном состоянии, и не получившая необходимой информации артиллерия открыла огонь в назначенное время, но без четкого согласования целей. Обстреливаемый район не был разведан, офицеры не имели карт и сведений о целях — карты составлялись в последний момент и описывали… другие районы полуострова. Силы противника также были совершенно неизвестны.

Сто шестьдесят третья бригада, включая батальон один–дробь-четыре, не преодолела и девятисот метров, когда стало очевидно, что намерение пересечь открытое пространство при свете дня оказалось серьезной ошибкой. Сразу выяснилось, что враг имел гораздо большие силы, чем предполагалось; сплошным пулеметным огнем бригада была прижата к земле. Но на правом фланге батальон один–дробь–пять не встретил серьезного сопротивления и продолжал наступление.

Вот как сэр Гамильтон описывал последовавшие события в донесении военному министру лорду Китченеру: "В ходе сражения, с честью проведенного сто шестьдесят третьей бригадой, произошла поистине таинственная вещь… В бою с отчаянно сопротивлявшимся противником полковник сэр Г. Бошам, опытный и прекрасно зарекомендовавший себя офицер, неуклонно продвигался вперед во главе своего батальона. Битва была жаркой и кровопролитной, земля окрасилась кровью, многочисленные раненые оставались на поле боя и только ночью возвращались на исходные позиции. Однако полковник с шестнадцатью офицерами и двумястами пятьюдесятью солдатами продолжал теснить врага. Они углубились в лес, и их уже не было ни видно, ни слышно. Никого из них больше не видели, никто из них не вернулся назад".

Двести шестьдесят семь человек исчезли без следа!

Провал этой операции разрушил последние надежды сэра Гамильтона на победу в этой кампании, и эвакуация войск союзников в конце 1915 года стала признанием сокрушительного поражения. Эта авантюра длилась восемь с половиной месяцев и стоила жизни сорока шести тысячам солдат — ужасающе огромная цифра по стандартам современных войн.

В 1916 году правительство назначило государственную комиссию по расследованию причин поражения. По этому поводу в 1917 и 1919 годах комиссией были представлены отчеты с грифом "совершенно секретно". Поэтому вплоть до 1965 года упомянутые материалы были недоступны для широкой публики.

Судьба батальона один–дробь–пять была неизвестна еще четыре года, и лишь в 1919 году история получила продолжение.

В 1918 году британцы вновь появились на Галлипольском полуострове, но уже в качестве победителей. Солдат оккупационных войск, обходя поле сражения, обнаружил кокарду Королевского Норфолкского полка и после недолгих расспросов выяснил, что некоему турецкому крестьянину пришлось вывезти со своего участка множество тел, которые он свалил в ближайшее ущелье. 23 сентября 1919 года офицер, отвечавший за захоронение тел погибших, доложил: "Мы нашли норфолкский батальон один–дробь–пять — всего сто восемьдесят тел: сто двадцать два норфолкца, остальные — из чеширского батальона двадробь–четыре. Нам удалось идентифицировать только трупы рядовых Барнаби и Картера. Тела были разбросаны на территории двух с половиной квадратных километров, в семистах пятидесяти метрах за линией обороны турок. Мы нашли крестьянина, который после боя обнаружил на своем поле множество трупов британских солдат и сбросил их в маленькое ущелье. То есть подтверждается первоначальное предположение о том, что норфолкцы не ушли далеко в глубь обороны противника, а были постепенно уничтожены на поле боя".

"Мы нашли норфолкский батальон один–дробь–пять"… Очевидно, что этот вывод слишком поспешен. Обнаружены тела лишь ста двадцати двух норфолкцев, то есть менее половины исчезнувших. Участь большинства остается неизвестной — конечно, если не принимать во внимание рассказ новозеландцев о странном облаке.

КАПСУЛА ВРЕМЕНИ

Предоставляем слово одному из свидетелей феномена.

"В свою бытность геологом я много ездил по стране, попадал в разные передряги, наблюдал порой очень любопытные вещи. Однажды судьба забросила меня на один из крупнейших угольных карьеров Кузбасса, где я занимался изучением трещиноватости горных пород. Весьма неприятным моментом работы были массовые взрывы в карьере…

Заканчивался обычный рабочий день. Нужно было идти на дорогу, где меня должна была забрать "дежурка". Решив сократить путь, не пошел по серпантину горизонтов, а спустился вниз напрямик по уступам и в ожидании машины сел на обочине.

Прямо за спиной оглушительно рявкнуло и в небо выплюнуло порцию дробленой породы. Происходящее далее напоминало собой замедленное кино. Я судорожно повернулся, задрал голову вверх и оцепенел. Прямо надо мной расцветало что‑то вроде "черного салюта". Обломки породы неестественно медленно поднялись в воздух, потом начали "расползаться" в стороны, образуя грибообразную шапку.

Крупные куски грациозно вращались в воздухе, от них время от времени откалывались более мелкие осколки, которые расползались в стороны и постепенно отставали от своих крупногабаритных собратьев. Зрелище было впечатляющее.

Я не чувствовал страха. Напротив — мною овладело спокойствие и ощущение собственной защищенности, словно я оказался в другом временном измерении, четко осознавал это и был уверен, что в любой момент могу убежать из‑под смертельного "зонтика".

Вдруг словно кто‑то нажал невидимую кнопку, и следующее мгновение выпало из памяти. Очевидно я, словно кошка, прыгнул в сторону большого камня и изо всех сил вжался в землю. Со всех сторон застучали отрывистые удары падающих с неба глыб. Меня не задел ни один осколок…

Второй случай, когда время замедлило свой ход, также связан с моей работой в геологии.

С главным геологом карьера мы на мотоцикле с коляской возвращались с участка на базу. Начался дождь, и дорога покрылась скользкой глинистой корочкой. Я сидел в коляске, тщетно пытаясь укрыться от холодных струй дождя. Вдруг сильный порыв ветра сдернул шахтерскую каску с головы. Водитель от неожиданности дернул руль в сторону, мотоцикл накренился и… Далее все было в точности так же, как и в первом случае, — время как бы остановилось.

Мое внимание привлек водитель. Он приподнялся над седлом, но руки, словно приклеенные, продолжали крепко держать руль. Голова была высоко поднята, а глаза вглядывались в горизонт. При этом на лице было написано величайшее изумление, но никак не ужас.

Наконец, когда его зад поднялся настолько высоко, что седок не мог больше удержаться, он отпустил руль, медленно вытянул руки перед собой и, плавно отделившись от мотоцикла, полетел куда‑то вперед, все так же зорко вглядываясь в горизонт. Его расстегнутый плащ колыхался мощно и величественно, словно крылья. Мне стало вдруг смешно — в этот момент он чрезвычайно напоминал гигантского орла, — и, не сдержавшись, я громко (как мне показалось) расхохотался.

На этом мое веселье кончилось — в этот же миг я оказался лежащим на дороге под перевернутым мотоциклом. Подбежавший на помощь коллега помог подняться на ноги. Мы ощупали себя и с удивлением обнаружили отсутствие ушибов или хотя бы царапин. По рассказам водителя, для него авария произошла мгновенно — он дернул руль в сторону и тут же оказался на дороге.

Еще один случай, связанный с необычным "поведением" (или же восприятием?) времени, произошел в Башкирии, когда наш геологический отряд перебазировался в новый район работ.

В день отъезда разыгралась непогода. Дождь перешел в крупный град, который с силой колотил по кабине и тенту ГАЗ-66, доверху груженного ящиками с образцами и полевым снаряжением. Дорога шла по краю пропасти через горный перевал. Колеса часто пробуксовывали, вызывая недовольный рев двигателя. На случай неожиданной эвакуации, несмотря на сильный град, мы сидели у самой кабины, откинув передний полог брезентового тента.

Я не зафиксировал момента, когда это произошло, но услышал, как натужные завывания двигателя перешли в совершенно однообразный монотонный рев. Удивленный, посмотрел вниз на дорогу и увидел, что грузовик начало медленно сносить к краю обрыва. Колеса вращались с бешеной скоростью, но машина стояла на месте, медленно, буквально по миллиметру продвигаясь в сторону пропасти.

"Пора прыгать", — подумал я. Предельная замедленность действия вызывала чувство уверенности. Казалось, можно было спокойно спрыгнуть из кузова на землю и несколько раз обойти сползающую с дороги машину.

Я оглянулся на попутчиков. Они сидели с окаменевшими лицами, глядя куда‑то вперед, не обращая внимания на то, что вот–вот может случиться катастрофа.