Изнанка света - Михаил Шухраев

Настя была права, но не во всем. Большинство тех, чьи сознания Эрик захватил совсем недавно, получили всего лишь легкий шок. Их отпустили почти сразу же — разумеется, с небольшим ментальным воздействием. Естественно, они позабыли все, что с ними произошло.

Лишь несколько случаев оказались очень серьезными. Например, Ника и Эвелина, о которых в О.С.Б. узнали от Кари — тот пришел в себя и волей-неволей вынужден был сотрудничать со следствием.

Эвелину спасти удалось, но, увы, лишь тело. От мании преследования она не избавилась, как и от желания растерзать «поганого козла» по имени Кари. Так что пришлось оставить ее в помещении с мягкими стенами и предупредительными, но очень строгими санитарами. И магия, и медицина оказались бессильны.

Вроде бы, в больнице ей стало немного легче, но о полном выздоровлении говорить пока не приходится.

Нику вылечить удалось — от всего, кроме мании бродяжничества. Было совершенно непонятно, что делать с этим шакалом-оборотнем. К работе в О.С.Б. (да и к какой-либо работе вообще, а к творческой и созидательной — и подавно) она была органически неспособна. В конце концов, решили отпустить, но оставить под некоторым наблюдением.

Посредника террористов застрелили прямо в зале клуба. Ниточка к наркодилерам оборвалась, зато неожиданная гибель своего должна была надолго отучить их от мысли пользоваться магическими услугами.

С Кари оказалось все не так просто. Им заинтересовалось высшее руководство О.С.Б. в Женеве. И ничего хорошего это не предвещало: художеств Кари сотворил столько, что на пару высших мер вполне набиралось. Но это — только с одной стороны.

Прежде всего, пришлось его лечить — долго и упорно. Будь Кари человеком — он умер бы давным-давно: с такими ранениями внутренних органов люди не живут. Но он был потомственным вампиром из Запределья, а живучесть вампиров — едва ли не единственное, что верно о них говорится.

Уже когда лечение подошло к концу, а Кари сообщил все, что ему было известно об Эрике, о попытках наладить провоз наркотиков и оружия через Предел и о многих других, не менее интересных вещах.

Попутно выяснилось много других подробностей: ну, к примеру, то, что Кари и в самом деле планировал продавать «гончих» из Запределья здешним богатеям, но только больных и отбракованных — все равно им не жить.

Кари разместили в офисе О.С.Б., откуда выбраться такому как он было совершенно немыслимо. Так что пришлось сотрудничать, тем более сотрудники заинтересовались далеко не всеми его похождениями.

— Ну-с, больной, как поживает ваш аппетит тройной? — спросил Эйно, заходя в очередной раз в изолятор, приготовленный специально для подобных посетителей.

Кари буркнул что-то, что можно было перевести как «нормально».

— Вот и отлично. Вас, сударик мой, требует к себе Женева. Главное руководство О.С.Б. Что такое их высшая мера, наверное, известно.

— Уничтожение? — хрипло проговорил Кари, глядя в веселые глаза Эйно.

— Не совсем, — покачал головой шеф «Умбры». — Уничтожение — это для таких, как Эрик, да и то мне кое-кто протесты выслал. Сейчас они все помешались на своих толерантных идеях — или заболели на голову, я полагаю. В общем, любая смерть хуже любой жизни! Так что ЛЮБУЮ ЖИЗНЬ они оставят.

— Тогда что?

— А то же самое, что ты, дружок, проделал с этой помешанной… с Эвелиной. Только они работают очень чисто. ЛЮБОЙ ЖИЗНИ тебе останется на полгода — а потом помрешь от тоски и от безумия. Но это их совсем не волнует. Сам же помрешь, без их помощи.

— Зачем же меня тогда лечили?! — Кари резко поднялся. — Лучше бы сразу… Может, и сейчас не поздно?

— Не поздно, — согласился Эйно. — Не поздно тебя отпустить — сотрудничество со следствием кое-чего стоит, и потом, неясно, сколько бы промучились с Эриком. А в Женеве… Ну, узнают, что ты сделал подкоп из изолятора. Что я скажу им — не твоя забота. Уж что-нибудь, да скажу, а они проверять не станут. А вот ты… Ты же за старое примешься. И уж тогда я с тобой рассчитаюсь — за все про все. Так что лучше не надо. Поэтому твой артефакт из Запределья, извини, не верну. Будет тебе другой.

— «Шагреневая кожа», — скривил губы Кари.

— Кое-что посерьезней, и, увы, не блеф. Маленький такой браслетик. В здешний мир он тебя просто не допустит. Ведь Запределье — твой дом?

— Да. Здесь у меня друзей нет.

— Ну и ладно. Устроишься там как-нибудь, не думаю, что пропадешь, — усмехнулся Эйно.

Через пару дней Кари и в самом деле исчез из изолятора. Больше о нем не вспоминали. Ольга с головой ушла в учебу.

Эйно распорядился организовать ее день так, чтобы свободного времени практически не оставалось. И это было верно — через некоторое время ужас и тревога тех дней, когда О.С.Б. столкнулся с неведомым, потихоньку схлынул. Но схлынул только для нее.

Для Редрика кошмар полностью не прекратился никогда. Для Эйно — тоже.

Ноябрь оказался удивительно теплым и приятным. В такую погоду было легко проводить занятия по выходу через Предел, в чем Оле и пришлось тренироваться — под чутким руководством Редрика.

В середине ноября из Михайграда пришло послание — уже вполне традиционное. Мирэла Кристо, шеф Темных О.С.Б. Констанцы, приглашала своего дорогого коллегу и соратника Эйно приехать в Михайград на празднование Дня Свободы. Послание было написано на чистейшем русском языке.

Особое приглашение было и для Редрика.

Редрик сразу же поблагодарил и отказался, сославшись на массу дел. А Эйно засобирался в Михайград.

— Проветрюсь, посмотрю, как там у них — говорят, все тамошнее пространство Запределья заново отстроено. На товарища Василэ Шеху полюбуюсь.

— Он же давно в отставке, — сказал Редрик.

— Верно. Вообще-то, его часто можно здесь увидеть, не так уж обязательно в Констанцу ехать. Приезжает ловить рыбу со своим большим московским другом. Бойцы вспоминают, так сказать, минувшие дни. Оба — уже не у дел.

— Как там наша молодежь?

— Вот это и проверю заодно, — сказал Эйно. — Неплохо. Ты лучше скажи, как продвигается пособие по кластерным существам? Прочел уже мои заметки?

— Прочел, — сказал Редрик. — Знаешь, тебе не кажется, что они уже давно здесь и давно применяют другую тактику?

— То есть?

— То есть, имеются невидимые глазу твари. Работают через радио и телевидение, проникают в рекламу и в газеты. И потихоньку добиваются своего — люди глупеют и глупеют на глазах.

— И что нам с ними делать? — вполне серьезно спросил шеф «Умбры».

— Не слушать и не смотреть то, что якобы должно нравиться всем. И посоветовать остальным поступать именно так. Пока — это все рецепты. Больше ничего посоветовать нельзя.

— И люди последуют совету?

— Думаю, некоторые — последуют…

Сев в самолет, шеф «Умбры» был мрачен и сосредоточен. Иногда очень тяжело хранить тайны О.С.Б. — особенно те, которые ни к чему знать и самым ближайшим и опытным сотрудникам. У Эйно такие тайны были.

С его отъездом забот не стало меньше. Тренировки Ольги продолжались, и вел их по-прежнему Редрик. Впрочем, не один — в Запределье его всегда сопровождала Кассандра.

Теплый ноябрь давал возможность ночевать в склепе. И Ника отлично пользовалась этим. Когда будет совсем холодно, она наверняка уйдет к каким-нибудь знакомым. К таким же, как она сама, только имеющим жилье и больше привязанным к нему. Но можно поступить и иначе — можно будет уйти в Запределье и остаться там. Говорят, там тепло и много пустующих домов. Ей даже объяснили, где опасно ходить, а где — нет.

Она решила, что подумает.

Деньги, которые ей дали сердобольные маги из ОСБ, еще не подошли к концу. Жить было вполне можно. Только вот иногда по ночам она просыпалась от того, что стены казались ей склизким серо-фиолетовым лабиринтом, и тогда она слышала тихие голоса. Что они ей говорят, Ника не понимала, зато совершенно определенно знала, кто они. Это были те, кого погубил ее странный знакомый по имени Эрик. Голоса не внушали ей страха, не звали к чему-то — нет, просто Ника знала, что рано или поздно она поймет, что ей хотят сказать. А пока… пока надо просто слушать.

— А вы такого еще не слышали, — Редрик улыбнулся Оле, Насте и Эду, когда они вошли. Что-то слишком долго не приходили ужинать ни он, ни Кассандра.

— Еда стынет, — возмутилась было Настя.

— Подождет, — успокоил ее Редрик.

— Понятно. Коллекция «Песен магов» пополнилась кое-чем интересным, — улыбнулась Настя. — Кто на сей раз?

— Ты права, пополнилась. Это «Башня Рован». Слышали когда-нибудь?

Оля слышала и даже на концертах бывала, но уже давно. Но вот этой записи и в самом деле место было разве что в «Песнях магов».

Асфальтовые реки пересекая вброд,Я вижу, как за мной на полшага бредетМоя смерть, бредет за моей спиной…Покупая хлеб к семейному столу,Я вижу висящий паутиной в углуМой голос, и он наблюдает за мной…Город полон озябших людей,За ними протекают вереницы смертей,Их много, за каждым из людейсвоя…За месивом дождей,фонарей, кутерьмы,Холодное дыханьенаступающей зимы,И где-то в сыром туманепотерялась я…

Тем, кто любит Петербург, вряд ли дорог разум.Люди, кошки, фонариздесь собрались разом.И меж небом и водойвысится надменноГород — каменный цветок,ядом напоенный…А я опять идутуда, где ты…

— Ну как? — спросил Редрик. — Вряд ли дорог нам разум?