Соль и шторм - Кендалл Калпер

Она открыла глаза, синие, словно вымытое дождем летнее небо.

– Вот что я чувствую. Поэтому и бросила магию. Я не в силах каждый раз переживать это заново.

– Я думала, наше проклятье касается только первой любви, – произнесла я дрожащим голосом, – первого человека, которого мы полюбим и который причинит невыносимую боль.

– Да, – согласилась она. – Так и есть.

Мама протянула ко мне руку и коснулась щеки.

– Моя маленькая любовь, – улыбнулась она. – Моя девочка…

Холод сковал мою грудь, разлился к пальцам рук, и я отскочила в сторону. Некоторое время я лишь ошарашено глядела на мать, на ее протянутую руку и мягкую улыбку, на ее глаза, в которых светилась нежность. Моя кожа нестерпимо зудела, сердце рвалось из груди, голова шла кругом, а она смотрела так, словно не верила, что раньше я этого не понимала. Первым человеком, которого она полюбила, – была я. И я разбила ее сердце. Я не знала, что сказать, и наконец, тряхнув головой, спросила глухим от боли голосом:

– Почему ты сразу мне все это не рассказала?

– Я не хотела обременять тебя. Не хотела, чтоб ты думала, что я тебя виню. В любом случае все, что со мной случилось…

– Нет! Я имею в виду, почему ты не сказала о том, как мы получаем нашу магию? Ты могла с самого начала объяснить, что со мной случится, если я полюблю кого-нибудь. Но ты ничего не говорила.

– Ты и в самом деле думаешь, что это бы тебя остановило? – Мать покачала головой. – Эвери, если бы я открыла тебе, что секрет нашей магии заключается в том, чтобы встретить мужчину, полюбить его и остаться с разбитым сердцем, неужели ты отвернулась бы от мужчин? Или бросилась бы на улицу искать первого встречного?

Я открыла рот, чтобы возразить, но искренность ее вопроса остановила меня. И правда, что бы я делала, знай все с самого начала? Я никогда не задумывалась ни о браке, ни о любви. Я бы решила, что это невысокая плата, чтобы получить то, чего я всегда хотела. И в воображении тотчас возникла сцена, подобная театральной постановке. Я увидела себя в подвенечном платье, а рядом – Томми. Я наклонилась к нему и прошептала: «Ты всегда любил меня, ведь так? Так?»

– Прости, – произнесла мать тихо. – Я так сожалею обо всем, что с тобой случилось.

Ее голос дрожал.

– Я так сожалею обо всем. Я хотела для тебя только лучшего. Думала всегда… пусть тебе придется жить без любви, что бы ни произошло. Почему бы не избавить тебя от страданий? А если бы ты никогда не полюбила и не открыла свою магию, я бы хотела тебе лучшей жизни, какая только возможна. Я думала, что, если смогу показать тебе, какой чудесной бывает жизнь, ты забудешь о магии.

Я коротко и горько усмехнулась.

– Да нет ничего, что заставило бы меня забыть о магии, – твердо сказала я, зная, что так оно и есть. Мать могла строить какие угодно планы, вынашивать любые идеи, это ничего бы не изменило. – А теперь у меня ничего не осталось.

Ее лицо дернулось от нахлынувших чувств, она легко, едва касаясь, положила ладонь мне на живот.

– Неправда. У тебя есть она.

Дыхание перехватило. Я протиснула свою руку под ее ладонь и попыталась представить, что чувствует она: новую жизнь? Биение крохотного сердечка, легкие толчки, частичку Тэйна? Но минуту спустя я разочарованно оттолкнула ее руку.

– Я не беременна, мам…

– Что? Но я думала…

Воспоминания перенесли меня на берег, где прекрасное тело Тэйна сплеталось с моим. Он просил меня ни о чем не жалеть. И я ему пообещала. Когда он водил пальцами по моей коже, каждый атом в моем теле взрывался сотней крошечных искр. Я хотела его всего, без остатка, хотела без сожаления отдать ему частицу себя – то, что могло принадлежать только ему. Но даже в тот момент мне не удалось сдержать обещания. Я представила Тэйна, обремененным на всю оставшуюся жизнь памятью о мертвой девушке, и оттолкнула. Я не могла этого допустить.

Внезапно мама задрожала от рыданий и оторвала меня от грустных мыслей. Я испугалась и удивилась, не понимая причины. Почему она плачет? Но вскоре плач перешел в громкий смех, задыхаясь, мама схватила мои руки.

– Эвери, ты понимаешь, что это значит? – Она закрыла глаза, по щекам струились слезы, а когда снова на меня посмотрела, то уже улыбалась. – На тебе нет родового проклятья! Ты свободна!

Она крепко держала меня, и хотя ее руки были теплыми, а глаза горели радостью, я отстранилась от нее, ощутив внезапный холод. Я тут же представила себе крохотную призрачную девочку, только мою, темнокожую, черноволосую малышку, со спокойным характером и медово-янтарными глазами, и меня охватила боль, острое, неожиданное горе. У меня совсем ничего не осталось от Тэйна, даже его локона. Но маленькая девочка могла бы стать тем, ради кого стоило жить. Тем, кого бы я любила.

– Она не была бы проклятьем, – воскликнула я в сердцах. – И я тоже не проклятье!

Ее лицо стало растерянным.

– Я знаю, – согласилась мать. – Я не то имела в виду.

Она умолкла в растерянности, и я почувствовала, как на щеках играют желваки – знакомая старая злость вновь начала подтачивать хрупкое согласие между нами.

– Я пытаюсь сказать, что ребенок… привязал бы тебя к этому острову, – произнесла мать наконец. – Но теперь тебя никто здесь не держит.

– Я знаю, что одинока, – ответила я сердито и заплакала, а внутри стала разрастаться ледяная яма. – Знаю.

– Нет, Эвери, я имею в виду, – мама перевела дух и оглядела мое лицо, точно пыталась подобрать правильные слова. – Каждая женщина в семье Роу родилась из-за проклятья.

Она подняла руку и пригладила волосы на моем виске.

– Понимаешь, о чем я? Мы все родились, потому что наши матери полюбили мужчин, которые заставили их страдать. Проклятье приводило нас к плохим мужчинам.

– Тэйн не был плохим!

– Но все равно заставил тебя мучиться. – Ее пальцы перебирали мои волосы, скручивая их в пучок, который затем упал мне на плечи. – Каждой из нас первый мужчина, которому мы отдавали себя, оставлял ребенка – следующую ведьму Роу. Но ты… Полюбила, сердце твое разбито, как у всех Роу, но если…

Она умолкла, но я смотрела на нее, и она продолжила:

– Но если ты не беременна, проклятье не принесет следующую ведьму Роу.

– Что это значит? – сухо спросила я.

Мать некоторое время не отвечала, но потом тихо произнесла:

– Я думаю… здесь больше не будет другой ведьмы Роу. Ты – последняя. И ты можешь покинуть остров.

Покинуть остров? Ее слова отозвались во мне страхом, и я затрясла головой.

– Но ведь никто из нас не может оставить остров!

– Неправда. Я не могла уехать, пока была беременна, ну а когда ты родилась… – она вздохнула, – твоя бабушка убедила меня, что не смогу тебя забрать. Она сказала, что я бы забрала тебя из единственного места в целом мире, которому ты действительно принадлежишь и когда-нибудь ты возненавидишь меня за это.

Мать холодно и сдержанно рассмеялась.

– Она всегда умела подбирать нужные слова, чтобы заставить меня плясать под ее дудку. Позже я могла уехать. Была возможность. Тот мужчина… мой друг, сирота… пришел, когда ты родилась. Он боялся, что твой отец навредит нам и уговаривал уехать с острова, но я отказалась.

– Почему? Из-за меня?

Она прищурилась, как будто морщась.

– Конечно. Я бы никогда не смогла оставить тебя. Остров – мой дом, дом моей дочери. Я могла бы уехать ради него, не ради себя, но потом бы прокляла его за это. Любовь – такой цветок, что на каменистой почве долго не живет.

Сжав губы, я снова оглянулась назад, в прошлое. Я – не моя мать. Моя жизнь – не ее жизнь. Я бы села в вельбот с Тэйном и уплыла на материк, где мы построили бы голубой дом с желтыми ставнями и прелестной маленькой террасой. Мы были бы счастливы вместе, до конца наших дней. Я бы забыла притяжение острова, не ощущала бы больше движения океана в своих жилах. Я бы все позабыла ради Тэйна, который уговорил меня покинуть единственное место, которое любила. Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока слова матери отскакивали от меня, как горох от стенки.

– Пастор Сэвер почти увез меня с острова, – продолжала мама, прерывая слова короткими смешками. – Он посадил меня в лодку и поклялся, что расторгнет наш брак, если я не уеду с ним, но я заставила его развернуться и высадить меня. Он был страшно зол.

– Почему ты не сделала приворот, чтобы он был накрепко к тебе привязан? – спросила я, прищурившись. – Все это время, да и в будущем ты была бы тогда вполне счастлива в браке.

– Нет, – качнула она головой. – Я никогда не была бы счастлива, зная, что это все не по-настоящему… Я давно решила, что никогда и никого не стану принуждать к любви.

Она взяла меня за рукав и чуть притянула.

– Магия позволяет получать некоторые вещи слишком легко. Так легко, что мы забываем о том, чем приходится жертвовать, когда мы лепим мир сообразно своим желаниям. – Она грустно улыбнулась. – В любом случае, думаю, что с пастором Сэвером я больше не увижусь.