Область трансцендентности - Игорь Байкалов

Корон молчал. Он ждал продолжения, но Молния не спешила. Она спокойно стояла и ждала. Её уверенность просто поражала и граничила, как выразился Корон, с дерзостью. Что ж, богам, наверное, позволительно, не то, что нам, простым смертным. Александр Великий тоже считался сыном богов, а удача сопутствует дерзким…

– Освободите помещение, – приказал капитан – подчинённые на секунду замешкались. Офицеры посмотрели на Корона, десантники на офицеров. Один из них наклонился к капитану и что-то прошёптал, но тот лишь отмахнулся и повторил. – Освободите помещение, – на этот раз никто не стал колебаться. Когда в помещении остались только мы и Корон, каргонец сказал:

– Я готов признать, что я не всё знаю о людях, хотя многое время изучал их, но мои подчинённые… Как вы представляете союз? Я могу приказать. У нас жёсткая дисциплина. Этот Порядок выстрадан предыдущими поколениями. Каждый из нас выполняет свою функцию и понимает своё предназначение, своё место в теле общества.

– В вашем народе есть зачатки коллективного разума, – сказала Молния. Я был удивлён, услышав это. Кажется, мы и вправду ничего не знаем о своём противнике.

– Да, верно. Это уже на уровне подсознания. Но есть один изъян: низшие касты знают крайне мало. Удивительно, – Корон крякнул. Очевидно, это был смешок, – но мои солдаты, когда я их послал на планету, привезли мне ребёнка, будучи уверенными, что перед ними взрослый. Они даже пол не смогли определить. А если вспомнить последний случай… – Корон посмотрел на Мирослава. – Хорошо ещё, что мои бойцы вам руку не сломали, – затем снова повернулся к Молнии. – То есть никаких представлений о ксенобиологии.

– Значит, вы принимаете наше предложение, – уже утвердительно сказала она.

– Вы знаете девиз военной касты?

– «Что сопротивляется, подлежит уничтожению», – ответила Молния.

– Верно, я никогда не откажусь от этого кредо. И знаете почему?

– В ней ваша жизнь.

– Раньше формулировка сути военных звучала несколько иначе… Вообще это искажение древней мудрости: «Что сопротивляется, подлежит преодолению». То есть трудности надо преодолевать. Сейчас об этом уже забыли, но я люблю краткие и ёмкие выражения. В частности, я изучал поговорки и пословицы людей. Противника нужно знать изнутри. И вот ваш посланник сказал фразу, от которой я не могу избавиться: «Ошибки нужно исправлять». Мы совершили ошибку и посланник погиб. Вы ждали от нас таких действий, ждали нашей ошибки и указали на неё. Каждый вложил в новый союз что-то от себя, но только ваша сторона позволила расплатиться жизнью ребёнка…

Эти боги, те, кого я считал безупречными, высшими, идеальными, просто отдали своего ребёнка, зная, что он обязательно погибнет?! Ни один родитель, будь он в здравом уме и твёрдой памяти, не пошёл бы на такой шаг! Даже ради спасения мира! Да что же они делают? Разве так можно?!

– …Неужели вы не нашли другого способа? – спросил капитан, и я с удивлением понял, что сам хотел узнать то же самое. Всё-таки Молния права: между нами много общего, хотя бы мысли.

– А как иначе мы могли обратить ваше внимание на проблему? – ответила Молния.

– Я сожалею, что вам пришлось заплатить такую высокую цену. Я согласен принять ваше предложение ради будущего моей Родины. Но посмотрите на него, – Корон указал на Манулова. Мы все обернулись. – Этого человека переполняет ненависть, хотя он знает значительно больше, чем рядовой солдат, – пояснил капитан. Руслан прошептал что-то оскорбительное в его адрес и назвал его детоубийцей. Корон никак не отреагировал, хотя переводчик что-то прохрипел на его языке. – Люди не знают, что такое Порядок. Они цепляются за свою индивидуальность, как за единственную данность. Разве вы готовы работать с каргонцами? – спросил он нас.

– Возможно, нам предстоит проделать большой путь, – сказал Северин, – чтобы понять друг друга.

– Существует нечто более важное, чем наши чувства и эмоции, большее, чем наша жизнь, – сказал я. Уверен, Корон ждал именно этих слов. – А именно – сохранение наших народов.

– Мудрые слова, – согласился Корон и немного помолчал. – Можете считать себя гостями на моём корабле.

Он поднялся и подошёл к панели, нажал на кнопку, и наручники упали на пол. Я потрогал запястья. На них остался красный след.

– Если все конфликты решены, то мы можем выстроить план действий.

Красноречивый взгляд Манулова говорил, что далеко не всё осталось в прошлом, и нас ждут ещё сюрпризы, но самое главное (и это меня безумно радовало), Молнии и её покровителям удалось сломить инерцию!

– Для нашей миссии нам нужен новый корабль, – сказала она. – Ваш серьёзно повреждён. Вероятно, не все каргонцы захотят последовать за вами.

– Вы предлагаете их отпустить? Но на чём мы полетим? – удивился Корон. – Насколько я вижу, у вас нет никаких машин, хотя ваш посланник, Эа, говорила, что они вам знакомы.

– Мы не создаём машины. Они нам не нужны, но наши далёкие предки разработали немало образцов техники. Все чертежи хранятся у нас в памяти, доступной для каждого. Именно это имела в виду Эа, когда говорила, что помнит всё.

– Где он?

– Здесь, – ответила Молния и протянула руку.

Все подошли к ней, рассматривая маленькую чёрную «пуговицу» на ладони. Эта крошечная точка действительно походила на звездолёт в миниатюре!

Речь капитана Корона вдохновила каргонцев и закончилась кличем, смысл которого оказался скрытым от меня. Мы, люди, стояли за ним на палубе ангара и наблюдали за происходящим. После него слово взяла Молния. К сожалению, переводчика у нас отобрали, и понять что-либо в её речи не представлялось возможным. Я вспомнил, как приходил в ужас от одной мысли о встрече с каргонцами, а теперь стою перед ними и вслушиваюсь в резкую речь инопланетян. Нельзя сказать, что экипаж корабля принял нас как родных, но явных протестов не возникло. И на том спасибо! Даже Риу, главный врач на корабле и приятель капитана по совместительству, поприветствовал нас. Я старался отличить одного каргонца от другого, но они мне казались все на одно лицо. Только приглядываясь и сравнивая черты каждого, удавалось заметить детали. У одного цвет бакенбард темнее, у другого более вытянутое лицо и изумрудный оттенок глаз. Со временем, я надеялся, все мы привыкнем и станем различать их лучше.

Нам даже организовали небольшую экскурсию по крейсеру. Её проводил лично капитан Корон и доктор Риу. Манулов по обыкновению угрюмо молчал, словно затевал что-то. Белоусов тоже не отличался особой разговорчивостью. С того момента, как два десантных бота опустились у деревушки, он не проронил ни слова, словно боялся спугнуть удачу. А мы с Севериным и Мирославом живо интересовались: пилоту коротко рассказали о системе навигации и пилотирования, Северину – о системах управления. Во втором я хоть что-то понимал, а вот с моей областью у каргонцев было трудновато. Они пользовались устаревшими углеродными компьютерами и никак не могли перейти на квантовые, поэтому, чувствуя свою отсталость, постарались перейти к другой теме.