Мама для трех лисят - Светлана Рыжехвост, Наталья Самсонова

Ужин я пропустила. Ну нет у меня никаких моральных сил продолжать участие в этом цирке. Я знаю, что выбранная мною линия принесет плоды. Я знаю, что для блага Лиама надо открыть ему глаза на мать.

Но как быть, если Кайрнех перестал мне помогать?!

«Хотя, справедливости ради, он полностью на моей стороне. Но какого ж гаршеля он так трепетно ее к себе прижимал?!»

Чего он хочет? Изолировать ее от детей и продолжать, мгм, физические сношения? Так почему тогда не выписать ей втык, не выдать детям амулеты и не… Тут я окончательно запуталась. Как можно до любить своих детей и, одновременно, женщину которая их ненавидит?

«Но что самое главное, почему она их ненавидит? Я допускаю, что можно не любить детей рожденных в рамках контракта. Но нелюбовь не равна ненависти или иным темным чувствам! Нелюбовь это скорее равнодушие! А равнодушие совсем не равно осознанной жестокости. Мало кто пройдет мимо попавшего в беду ребенка».

И на этой мысли я запнулась. Вспомнила троицу детей и дома, чьи владельцы были слепы к их горю. До сих пор не могу понять, отчего так случилось. Сироты не редкость на улицах наших городов. Общеизвестно, что двуликие любят своих детей. И если смотреть с точки зрения корысти, то самое разумное это…

Хотя да, сироты. Значит у них уже не осталось никого, кто мог бы за них заплатить. Значит, едва лишь им исполнится пятнадцать лет они уйдут. А люди не любят, когда уходит рабочая сила. Если обычного сироту, человека, заполучит жадная и жестокая семья, то работать этому сироте до глубокой старости, а после идти на улицу и просить милостыню. А все почему? Все потому что подобранные из доброты и жалости люди обязаны отблагодарить своих благодетелей. Чем и как – на усмотрение оного благодетеля.

Скучая в добровольном затворе, я переделала кучу важных дел. Важных для мага, разумеется. Это и гимнастика для пальцев, и полноценная медитация, и, разумеется, каст на скорость. Ковер потом пришлось восстанавливать.

А за час до полуночи в комнату дверь спальни поскреблись. Это была Альбирея, мне дом подсказал.

- Ты спишь? – глаза моей дочери отливали в ночной темноте серебром.

- Собиралась,- уклончиво отозвалась я.

- Морис запретил тебе говорить, но папа…

И она замолчала. А я… Я почему-то в красках представила, как она мне сейчас скажет, что папа закрылся в комнатах Райсары и не выходит оттуда.

«И как я буду объяснять детям, чем именно занят их папочка?!»

В груди болезненно потянуло и я, зашипев, прижала ладонь к сердцу. Да что такое-то?!

- Папа упал и не встает,- Аль всхлипнула,- Морис сказал молчать, а я…

Пошатнувшись, я мимолетом подумала, что лучше бы он закрылся с Райсарой.

- Целителя звали?

- Д-да, он левитацией перенес папу на постель и сказал, что надо ждать.

- Магистр сказал, что надо ждать?! Это звание целителям присуждают за то, что им известны способы исцеления всех возможных болезней,- рыкнула я.

И это было действительно так. Едва лишь люди осознали, какую власть им дает магия, как в мире воцарился кошмар. И только пришествие Пресветлой Матери внесло в этот хаос малую толику света – ее последователям открылись такие тайны человеческих тел, что за шесть сотен лет болезни перестали представлять для людей смертельную опасность.

Правда, люди выдумали бесчисленное количество ядов. А еще проклятья… В общем, болезни победить удалось, а человеческую природу – нет.

Обо всем этом я думала на бегу. Хотя, положа руку на сердце, не думаю, что мне удастся чем-то помочь.