Книга теней. Роман-бумеранг - Евгений Клюев

- Алло. Эвридика Эристави?

- Да. Добрый… Добрая ночь.

- Это Эмма Ивановна Франк.

- Как? - опешила девушка.

- Эмма Ивановна Франк. Вы не могли бы сейчас прямо приехать ко мне?

- Куда?

Эмма Ивановна продиктовала адрес.

- Еду, - откликнулась Эвридика и опустила трубку. Спустя минут двадцать она уже вышла из такси в Сивцевом Бражке.

Дверь долго не открывали. В проеме еле держалась на ногах фиолетовая женщина-из-телепередачи. В облаке больничного запаха. Она почти упала на руки Эвридике. И заплакала - так тихо, что как бы и не заплакала. Эвридика стояла прямо и держала ее за плечи. Потом повела в комнату, усадила в кресло. Эмма Ивановна сидела, как посадили. Не двигаясь вообще. Не глядя на Эвридику. Не говоря ничего. Эвридика подняла листок бумаги около кресла. Прочитала. Почерк Петра. Позвоните сразу. Сразу - это когда? Сразу после чего?

- Там на улице - что, возле дома? - Голоса у Эммы Ивановны почти совсем не было.

- Я не понимаю Вас… Там ничего.

- Петр выбросился с балкона.

- Насмерть? - в голове у Эвридики стало пусто.

- Нет! - срочно солгала Эмма Ивановна. - Я уже позвонила в больницу. Его увезли на "скорой".

- Спасибо, - зачем-то сказала Эвридика.

- Вы сядьте, сядьте, - забормотала Эмма Ивановна. - Вы сядьте, девочка.

- Позвонить можно от Вас?

- Конечно.

Эвридика набрала номер. Долго ждала соединения. Когда соединение произошло, ровным голосом сказала:

- Преступник. - И трубку опустила.

- А-а, Вы туда… - догадалась Эмма Ивановна и слабо помотала чуть дрожащей головой. - Там не виноваты. Петр сам.

- Вы, значит, в курсе? - Эвридика присела на подлокотник, поближе к Эмме Ивановне.

- Теперь да. Мне Петр рассказал сегодня. Сейчас… - уточнила она, глядя, как в бинокль, в две фиалковые слезы.

- А СтаниславЛеопольдович… тоже уже?

- Он просто исчез за полчаса до звонка Петра. Я оставила его в очереди в булочной, а сама пошла чайник ставить. Дура.

- И я дура, - сказала Эвридика. - Надо было мне вместе с Петром к Вам идти. - Она долго молчала. - И Марк Теренций Варрон исчез. Это птица такая, синяя. Мы из Тбилиси вернулись, а его нет… Вообще-то, говорят, птицы целенаправленно не летают: зона-миграции и все такое прочее. Мы в самолете с орнитологом разговаривали.

Эвридика обняла Эмму Ивановну. Та пахла фиалками и корвалолом.

- Скоро и мы с вами исчезнем, - начала как бы утешать она старушку. - Исчезнем или погибнем. Во-имя-общего-дела! - усмехнулась Эвридика, и ее передернуло. - Исчезнем-или-погибнем.

- Опять? - спросила Эмма Ивановна.

Эвридика пропустила это "опять" мимо ушей. И сказала:

- Надо куда звонить, чтобы узнать… о Петре?

- Как это называется… справки о несчастных случаях, вроде. У меня где-то есть телефон. Хотя, наверное, можно и в "скорую": они же забирали.

Эвридика взяла телефон на колени..

- Минут пять… или десять - подождите звонить. - Выслушайте меня, я постараюсь очень быстро. Выслушайте меня внимательно. И запомните все, что я скажу. Это, девочка, Вам нужно знать обязательно. Станислав Леопольдович благословил бы меня…

Телефон не зазвонил - он взвыл, взревел, как "скорая помощь", как пожарная машина, как милиция - как все сразу. Эвридика чуть не уронила аппарат с колен. Трубку взяла Эмма Ивановна.

- У Вас - что, не все дома? - почти что зло сказал уже знакомый ей очень низкий мужской голос.

- Не все, - громко ответила она. - У нас не все дома. Нет Станислава Леопольдовича и Петра!

Глава ПЯТНАДЦАТАЯ

А мир УЖЕ шумел

А мир уже шумел. Причиной же шума… Впрочем, разговор это долгий и начинать его придется издалека, сосредоточив внимание на том отрезке времени, который выпал из предшествующей главы. Теперь автору все чаще приходится делать не вполне понятные, наверное, читателю прыжки… события совпадают во времени, накладываются друг на друга, герои не хотят подчиняться, капризничают, м-да.

Сухими буратиньими шагами Аид Александрович возвращался домой, и - по мере того, как сухими буратиньими шагами Аид Александрович возвращался домой, - рассудок возвращался к Аиду Александровичу. Так, вместе с Аидом Александровичем, и рассудок возвращался домой - к маленькой старушке, носившей чай на подносике и любившей Аида Александровича. А маленькая старушка была когда-то давно прехорошенькой девушкой, еще раньше - тоже кем-нибудь была, правда, Аид Александрович никак не мог представить себе, кем именно, - тем более, что при нем никогда она не бредила, слава Богу.

А нянька Персефона и до сих пор - огонь. Деньги у буфетчицы украла - чертову, между прочим, прорву денег… рублей пятьсот, не меньше. Смешная старуха, пламенная. Наверное, Жанна д'Арк в прошлом. Кто-любит-меня-за-мной!

До чего же приятно быть сумасшедшим… За поступки свои не отвечать: он-бежит-себе-в-волнах-на-раздутых-парусах! И как легко все сходит с рук: сумасшедший - что с него возьмешь? Я-тебя-сейчас-под-орех-разделаю-и-мне-ничего-не-будет… Глупый все-таки это был выбор: если уж идти в психиатрию - так психом, но никак не доктором! Псих - это, по крайней мере, ярко. Я Наполеон. Почему-то чаще всего именно Наполеон. А что - очень продуктивная для психа фигура: маленький человек с несоразмерными замыслами… ходячее, так сказать, противоречие. Если придумывать психам символ, это непременно фигурка Наполеона.

Но ведь не каждый псих в прошлом - Наполеон: где ж взять столько наполеонов! Конечно, в состоянии бреда человек не обязательно сообщает, кем он точно был, но обязательно - кем он был в сердце своем. Интересный, между прочим, поворот: Наполеон и иже с ним как аккумуляторы человеческих желаний.

Однако вот я и дома. У подъезда - две темные фигуры, хохочут. Идут к нему навстречу: а-а, Рекрутов с лаборанткой - Оленькой, кажется.

- А мы Вас ждем - с отчетом! - прямо-с-ума-сойти! - это уже Оленька, тоже подшофе. - Мы, во-первых, в церкви венчались, а потом на защиту ходили в МГУ… филологическая защита - умрешь! Некто Продавцов Вениамин Федорович. Гениальную ахинею нес - про избыточность. Потом нас в милицию отвезли - хотели дать пятнадцать суток за хулиганство, но отпустили.

- Со штрафом?

- Пустяки, - сказал Рекрутов.

- Издержки - за мой счет, - предупредил Аид Александрович, вынимая кошелек и по-царски расплачиваясь.

- Ни-ни-ни… - Пьяный Рекрутов отодвинул руку-дающего.

- Берите, Рекрутов. Деньги ворованные.

- Да ну? Тогда больше давайте.

- И так много даю, - отрезал Аид Александрович.

Рекрутов поделил ворованное на две части: одну часть Оленька взяла - отнюдь не без удовольствия.

- А что у Вас, Аид Александрович? В смысле новостей.

- Все нормально. Ресторан и цирк. В ресторане кровавое побоище, в цирке - выступление с группой дрессированных собачек. Да, еще по Садовой гарцевали - на палочке верхом. Нянька Персефона - прелесть.

Утром как ни в чем не бывало Аид Александрович пришел на работу. Вахтер смотрел подозрительно:

- Вы, Аид Александрович, это… в порядке?

- В каком смысле? - невинно осведомился Аид Александрович.

- Ну… здоровы? - Вахтер смутился весь.

- Не вполне, - сокрушился Аид Александрович. - У меня сильное расстройство желудка. А у Вас желудок нормально функционирует? Не беспокоит?

- Да нет, спасибо, - обалдел вахтер.

С неделю Аид ходил подавленный. Никто не напоминал ему ни о чем: Аида явно избегали, стараясь не попадаться на глаза. Только развязный Рекрутов не стеснялся заглядывать к нему. Вот и сегодня…

- Ihre Konigliche Hoheit, - сказал он, отвесив грациозный поклон, - я хотел бы просить Вас о получасовой аудиенции.

- Будьте бесцеремонны, - посоветовал Аид Александрович и завалился в кресло. Рекрутов как мог завалился на стул.

- А Вам удивительно подходит титул, - польстил он. - Наверное, в прошлом Вы были королем. Или царем. Не припоминаете?

- Припоминаю, - буркнул Аид Александрович. - Во всяком случае, есть один свидетель, он утверждает, что я действительно Фридрих II, Великий. Только прошу Вас не расспрашивать меня ни о чем таком… это, видите ли, мое собачье дело, дорогой Сергей Степанович.

- Ну и ладно, - согласился Рекрутов. - Я тогда тоже не стану рассказывать Вам о моем прошлом, когда узнаю, - вот вам, Аид Александрович!

- Между прочим, - с некоторой уже серьезностью подхватил тот, - а что Вы сами о себе на сей счет думаете?

"Это мое собачье дело", - хотел огрызнуться Рекрутов, но не стал, а ответил - тоже уже вполне серьезно: - Видите ли… я не знаю такого состояния deja vu - можете себе представить? Оказывается, у всех было что-нибудь подобное, а у меня - никогда.

- Вас это беспокоит? - с улыбкой спросил Аид Александрович.

- Да. - Рекрутов сказал свое "да" почти обиженно и стал смотреть в окно.

- Сергейстепа-а-аныч! - позвал Аид. - Не горюйте, это ведь не у всех должно быть. И вообще… ничто не должно быть у всех сразу. Кроме того, есть ведь другая версия - более надежная, которая, я надеюсь, вам известна?