Яртур - Сергей Шведов

Напор Ерменя поверг в смущение его союзников. У асских бояр были причины не доверять биармцу, который до недавних пор считался прихвостнем Волоха. А что касается Прозрения Аримана, то, возможно, оно не наступит вовсе или наступит через год, через два, через десять лет. Зато у бояр Влада, Синегуба и Бутуя будут все шансы закончить свою жизнь на плахе, если в последний миг вдруг выяснится, что Ермень подослан князем Себерии.

– Воля ваша, бояре, – покачал головой биармец, – но если бы у меня вдруг появилось желание вас погубить, то я пришел бы сюда не один, а со своими мечниками. Не думаю, чтобы князь Родегаст уж очень скорбел о своих коварных ближниках. Неужели вы всерьез думаете, что владыке Асгарда неизвестно о ваших приготовлениях и что среди бояр, столь горячо вам сочувствующих, нет пары-тройки изменников, уже успевших послать донос Родегасту.

– Надо решаться, – поддержал Ерменя боярин Синегуб. – К утру мы будем готовы.

– До утра мы не доживем, – покачал головой биармец. – Волоху уже известно о ваших приготовлениях, и он отправил гонца в Асгард. Либо мы выступаем сейчас, либо я увожу своих людей из города.

– А как же княжич Ратмир? – растерянно произнес боярин Влад.

– Сажайте этого дурака в седло и объявляйте во всеуслышание князем и главарем мятежа, – усмехнулся Ермень. – В этом случае ему останется одно из двух – либо захватить власть в Расене, либо пасть с честью на городскую мостовую.

Горожане, уже успевшие отойти ко сну, были разбужены громкими криками и звоном оружия. Расенцы, и без того пребывающие в тревожном состоянии по случаю предстоящего штурма, немедленно подхватились на ноги и приникли к окнам. На центральных улицах города творилось нечто невообразимое. Какие-то люди, облаченные в колонтари, размахивая над головами факелами и секирами, бежали к дому купца Кипеня, где поселился князь Себерии Волох со своими ближними мечниками. За громкими криками и топотом ног трудно было разобрать, что пытается сказать человек на белом коне, облаченный в княжескую мантию. Многие расенцы решили, что город захватили беры княжича Яртура. Иные даже разглядели среди нападающих псиглавцев и волкодлаков и по этому поводу ударились в страшную панику. И хотя никто еще в двери к обывателям не ломился, из окон уже неслись крики «караул!» и «грабят!». Перепуганные горожане, вместо того чтобы переждать разразившуюся бурю за стенами своих домов, стали выскакивать на улицу, смешиваясь с раззадоренными мечниками. Кого-то ненароком прижали к стене, и он сейчас вопил на всю улицу, смущая умы и сердца и без того взволнованных бояр, кои кучковались вокруг своего вконец перетрусившего предводителя, княжича Ратмира. Последний тоже кричал довольно громко, временами переходя на визг почти бабий:

– Остановите их, ради Перуна!

Увы, княжич требовал от бояр невозможного. Поток, хлынувший от усадьбы Бутуя к центральной площади Расены, не смогли задержать даже конные беры князя Волоха, в полном порядке отступавшие к городским воротам. В голове атакующих находились мечники боярина Ерменя, которые много кричали, размахивали мечами и секирами, но если и рубили, то только горожан, которые на свою беду оказались свидетелями странного действа. Что же касается мечников-асов, то за неимением врага они принялись трясти богатых горожан, выгребая из их домов ценное имущество. Особенно пострадали в эту ночь купцы, имевшие неосторожность поселиться рядом с дворцом Кипеня. Недавнее обиталище изменника Волоха было разграблено до нитки, но сам князь Себерии не пострадал и благополучно покинул город вместе с тысячей мечников.

– Свершилось! – громко воскликнул боярин Ермень, когда преданные ему беры закрыли за Волохом городские ворота.

Что, собственно, свершилось, не понял почти никто, но торжествующий вопль понесся по городу со скоростью пламени, подгоняемого ветром, и достиг наконец ушей княжича Ратмира и его верных бояр.

– Ну вот, – торжественно произнес боярин Бутуй, – изменник Волох покинул город на виду у неприятеля, и ты, княжич Ратмир, с полным правом можешь объявить себя воеводой.

– Какого еще неприятеля? – взвизгнул недостойный брат князя Родегаста. – Это вы, бояре, изгнали князя Себерии из Расены.

– Стыдно, княжич, сваливать свою вину на преданных тебе ближников, – холодно заметил Синегуб, беря коня Ратмира под уздцы. – Весь город видел, как ты лично возглавил напуск на коварного сына Слепого Бера.

К рассвету княжич Ратмир слегка поостыл и даже впал в задумчивость. Этому способствовал и установившийся в городе порядок. Часть разграбленного ночью имущества даже удалось вернуть хозяевам. Мечники мятежных бояр разъезжали по притихшему городу и без раздумий рубили головы всем, кто осмеливался вслух задавать неуместные вопросы или иным способом пытался возбудить горожан против нового воеводы. Впрочем, расенцы в массе своей к перевороту отнеслись спокойно. Как только стало ясно, что никакого штурма не было, что псиглавцы и волкодлаки в город не входили, а виной ночного переполоха были пусть хамоватые, но свои, доморощенные, мечники, так многие сразу же успокоились и вернулись к своим повседневным делам. Да и с какой стати природные асы должны горевать о каком-то князе Себерии, человеке пришлом и не имеющем в городе никаких корней. Прошелестел, правда, по городу слух, что коварный Волох увел с собой и беременную княгиню Лелю, но и эта весть не слишком растревожила души горожан. В конце концов, не станет же Волох, каким бы бером он ни был, убивать родную племянницу. А в остальном все было как всегда. И Торг открылся в положенное время, и городские ворота гостеприимно распахнулись навстречу мужицким подводам, везущим в Расену необходимую снедь. О Яртуре пока не было ни слуху, ни духу. Болтали, правда, на Торгу о грифонах, псиглавцах, волкодлаках и даже вампирах, якобы виденных в окрестностях города, но поскольку о нечисти асы судачили уже не первый месяц, особого впечатления на горожан эти рассказы не произвели. От земледельцев горожане узнали и о дальнейших действиях Волоха. Оказалось, что князь Себерии не сбежал к Яртуру, как полагали многие, а ушел со своими берами в Асгард к князю Родегасту. И это не могло не наводить самых умных из асов на размышления. И по всему выходило, что княжич Ратмир действовал этой ночью не по воле старшего брата, а в пику ему. И как бы эта ссора между братьями не вышла боком расенцам. Чего доброго, князь Родегаст вместо того, чтобы спросить за ночные бесчинства с княжича и бояр, обрушит свой гнев на горожан, в этот раз ни в чем не повинных. К вечеру ворота, однако, прикрыли наглухо, и по городу пополз слух, что Яртур, коего так долго ждали и уже не чаяли увидеть, все-таки идет к городу, чтобы взять его в кольцо.