Я выбираю... (СИ) - Евстигнеева Алиса

— Я люблю тебе, — с нереальным облегчением в груди сказала я Артуру.

Он задорно заулыбался.

— И я тебя люблю.

На этом и порешили.



Глава 32

Собирайся, Ванюша — будет точно не скучно;

Всё не то, чем кажется.

За стеной адресами, белой пеной, морями -

Там любовь окажется. Твоя любовь окажется.

(с) Моя Мишель

Каким-то чудом мне удалось доехать до дома и не разбиться на хрен. Хотя видит Бог, я гнал… Выжимая из своего джипа все мыслимые и немыслимые скорости. Тормоза противно визжали на поворотах, меня кидало из стороны в сторону.

А внутренний голос отчаянно шептал: «Парень, сбавь обороты». Но я его не слушал, продолжая что было мочи жать на педаль газа. Спасало только одно — городские дороги со всеми своими поворотами, светофорами и перекрёстками не давали разогнаться до предела.

Она в очередной раз выбрала не меня. Эта мысль выжигала из меня остатки благоразумия. Я был готов положить к ногам Лизы всё, что у меня было… свою семью, свою жизнь, своё сердце. Но она опять посчитала, что я недостаточно хорош для неё.

Ты не такой… Не такой успешный? Не такой престижный? Не такой изощрённый? Какой, Лиза, какой? Видимо не такой, какой нужен тебе.

Как же мне хотелось ненавидеть её в этот момент. Дрянь, сука, мразь… Всё это приходило ко мне в голову, но никак не желало примеряться к Лизе. Я должен был так думать о ней, но у меня не получалось. Даже свои собственные мысли предавали меня. Что же говорить обо всём остальном?

Десять лет. Десять лет я ждал её, борясь со своими наваждениями и демонами. Ждал, злился и ненавидел. Не Лизу, себя. За то что не могу отпустить, за то что всё ещё на что-то надеюсь. Да, даже за Дашу ненавидел. Ведь женился, а мужем так и не смог стать. Изводил себя и Дашу, а уйти не мог.

И вот, когда я оказался готовым пересечь очередную границу, оказалось, что я не такой.

Нет, всё, хватит, достаточно… Сегодня была последняя точка между нами, последняя капля. Если ты так это видишь, то я больше к тебе не подойду ни на шаг. Делай со своей жизнью всё хочешь, но без меня, я больше не вмешиваюсь. Я больше не-мо-гу.

Утро началось рано. Телефон звонил так противно и натяжно, что первым моим порывом было разбить его об стену. Но чувство долга в последний момент во мне возобладало.

— Да! — гаркнул я в трубку.

— Иван Алексеевич, тут Гринбергу крышу снесло, — с плохо скрываемым волнением начал докладывать мне мой сотрудник. — Его жена бросила, так он два дня пил не прекращая. Вроде всё было под контролем, он уже даже в себя приходить стал. Но сегодня ночью что-то пошло не так, он за ружьё схватился и порывается к жене ехать. Мы его пока заперли в кабинете, но ружье отобрать не смогли, он по нашим стрелять начал.

— А вы там случаем не ох…?! — выругался я, представляя, как откручу шеи всей смене.

Уже через семь минут я мчался за город к Гринбергу. Даже зубы не почистил. Григорий Яковлевич был старейшим клиентом моей фирмы. Можно сказать, что с его протекции всё и завертелось. Я сам когда-то начинал бегать в его личной охране. И как-то между нами завязались доверительные отношения, после чего с его подачи появилось всё остальное.

Я уже давно не занимался его делами напрямую, были ребята, которые непосредственно отвечали за его безопасность, мне же оставалось только изредка наносить визиты вежливости и иногда проверять работу своих же сотрудников.

Гринберг был известным ювелиром не только в нашем городе, но и во всём регионе, поэтому без охраны ему было нельзя. Слишком много всего «интересного» хранилось в его доме. Во всём остальном это был самый простой, местами даже скромный старик. И было у него всё хорошо ровно до того момента, как не приспичило нашему Григорию Яковлевичу жениться на молодой и прыткой Лиличке. Это неземное создание с белыми кудрями и огромными наивными глазами не понравилось мне с первого взгляда. Было в ней что-то такое… чистое, доброе, ранимое… но только всё чересчур. Из-за чего сразу рождалось ощущение, что всё это не настоящее, ненатуральное. Но ведь моего мнения никто не спрашивал, поэтому я смолчал. Мы с Дашей даже на свадьбу сходили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И вот, спустя два года счастливого брака с немолодым, но богатым мужем наше ангелоподобное создание Лиличка свинтила куда-то в закат. Оставив Григория Яковлевича убиваться по потерянной любви. И что-то мне подсказывало, что мой клиент осознал ещё не все масштабы катастрофы, и не мешало бы ему провести ревизию в своих сокровищах.

На территорию загородного поместья меня впустили сразу же, ещё и в постройке смирно выстроились. Я одарил всех красноречивым взглядом, не сулящим всей смене ничего хорошего.

Потом появился старший, запыхавшийся после бега до меня.

— Ну?

— Всё так же. Сидит у себя в кабинете, при любой попытке зайти к нему начинает стрелять.

— Откуда у него вообще ружье?!

— Для оценки кто-то принёс. Историческая ценность что б её…

— Причём тут Гринберг и оружие?! — не понял я ничего. — Он же ювелир.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Так оно с камушками какими-то.

Я выругался.

— Стреляет чем?

— Да там к ружью прилагалась целая шкатулка с пулями.

— Вы, блять, куда смотрели?!

— Виноват, Иван Алексеевич, но кот ж знал. Григорий Яковлевич ведь всегда такой… спокойный был, всё своими делами занимался.

Я не стал никак комментировать этот детский лепет. Уволить всех к чёртовой бабушке и всё. Развернулся и злым шагом отправился к дому. Старший смены последовал за мной. Уже на подходах к огромному строению, которое было выстроено в стиле дворянской усадьбы, раздался выстрел, и мы рефлекторно пригнулись. Выстрел хоть и отгремел внутри дома, но кто его знает… Пуля — она, знаете ли, дура.

У входа появился ещё один охранник:

— Требует, чтобы мы его к Лилии Альбертовне отвезли.

Кто бы сомневался.

— Вы почему у него ружье не заберёте?!

— А как? — удивился этот же самый охранник. — Он же в кабинете. А там окна непробиваемые.

— Дверь? — предположил я. — У него же ружьё скорее всего двузарядное. Вот пока перезаряжает зашли бы. Я вам за что плачу?!

Не то чтобы мне прям нравилось рисковать своими людьми, но чутье подсказывало, что Гринберг им бы не навредил. Хотя с другой стороны, пьяные они не предсказуемые.

— Зайти не проблема, — пояснил старший смены. — Вся проблема в том, что делать потом. Он же… дряхлый. Мы у него пока ружьё отбирать будем, можем… ну что-то не то сделать. Не калечить же Григория Яковлевича?!

— Понял, — отрезал я и отправил его в машину принести мне кое-что.

Я сам зашёл в дом, обстановку которого я знал как свои пять пальцев. Поэтому найти кабинет с продырявленной в нескольких местах дверью не доставило никакого труда. Тут же за поворотом нашлись ещё два охранника. Видимо следящие за тем, чтобы разбушевавшийся хозяин не пошёл буянить дальше. Я пригнулся и быстренько подкрался к стене, прижавшись к ней.

— Эй, есть кто живой? — крикнул я Гринбергу, после чего раздался оглушительный выстрел, проделавший в двери рядом со мной ещё одну дыру. В ушах зазвенело.

— Кого там чёрт принёс?! Сказал же, никого видеть не хочу. Я вас всех тут под отстрел пущу, пока меня к жене не отвезёте, — заплетающимся языком заругался старый еврей.

— Вы там поспокойней давайте. Это всего лишь я, и мне всё ещё дорога моя шкура.

— Ванька, ты что ли?! — признали меня наконец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я, я, Григорий Яковлевич.

— Ваня, они меня к Лиличке не пускают, — совсем по-детски запричитал старик.

— Знаю, знаю…

— Ты с ними разберёшься?!

— Разберусь, — честно пообещал я. — Разгоню всех. Пойдут у меня дворы мести.

— Ты разберись с ними, Ваня, разберись. А то ведь к Лиличку пора ехать встречать… Я без нее не могу.