Тихая разведка - Сергей Кольцов

Группа фашистов, обнаружившая лейтенанта, не зная произошедших изменений, но ободренная подошедшими свежими силами, открыла сильный огонь по разведчику. Черемушкин едва успел втиснуться под лежащий ствол сосны, как метрах в десяти от него, разбросав искристые огоньки, лопнула мина. И защемило сердце, когда в унисон с пронесшимися мыслями о помощи слева от него расторопно и безостановочно заработал пулемет. В неприкрытый тыл разведчика разом устремились три вражеские фигуры. Поток трассирующих пуль хлестнул по кустарнику, по черным силуэтам гитлеровцев, атакующих лейтенанта.

С фронта, с левого фланга, с тыла, зажимая фрицев в клещи, на сближение отважно пошла реденькая партизанская цепочка. Черемушкин, покидая свое убежище, намеревался было подняться во весь рост, но третий по счету удар в груды заставил остановиться и, разворачивая тело, бросил на землю. Разрывов гранат, истошных выкриков на немецком и русском языках он уже не слышал, так же, как и не чувствовал, что его тело поднимают и куда-то уносят…

Сколько времени находился Черемушкин в состоянии непонятной невесомости, было ему неведомо. Когда пришел в себя, увидел, словно в густом и липком тумане, заволакивающем глаза, склонившуюся над ним русую девичью голову.

— Потерпи, потерпи, родной…

— Наташа… — спекшимися губами прошептал лейтенант. — Нет! Вы не Наташа?

— Меня зовут Оксаной. Лежи… Лежи, осталось немного, хороший мой! — ворковала она, бинтуя разведчику грудь.

— Кто вы? — с усилием оттолкнув своей здоровой правой рукой ее руки, спросил Черемушкин.

— Мы — друзья, партизаны!

— Если вы из отряда Бородача, мне нужен командир.

В воздухе ясно слышались звуки авиационных моторов.

— Мне нужен ваш командир, — повторил он свою просьбу. — Немедленно… Сейчас же. Вы слышите? — Лейтенант чуть-чуть приподнял руку. — В воздухе…

— Я — командир партизанской полуроты! — выступил вперед худощавый, невысокого роста человек с выглядывающей из-под бушлата гимнастеркой рядового состава.

— Слушайте… Слушайте, — лихорадочно, будто захлебываясь, зашептал Черемушкин. Испарина стала ложиться на высокий лоб и изжелта-бледное лицо разведчика. — Слушайте… В воздухе находится советский транспортный самолет. На поляне «Черный кристалл» должны быть зажжены сигнальные огни: два костра — на западной оконечности, третий — у восточной. При всех обстоятельствах самолет должен сесть. Это важно, очень важно…

Шум боя постепенно затихал, удаляясь к западу и северо-западу.

Лейтенанта Черемушкина несли на импровизированных носилках из полотна плащ-палатки и наскоро подобранных жердей.

На полпути от места схватки к поляне «Черный кристалл» связной отыскал в темноте командира взвода разведки:

— Вас вызывают — и немедленно.

К командиру партизанской полуроты бегом подошел коренастый, среднего роста человек лет сорока в трофейном немецком обмундировании, опоясанный крест-накрест пулеметными лентами.

— Отходим к месту стоянки базы. Нужно срочно доложить о просьбе разведчика командиру отряда. И чтобы ни одна фашистская душа… Понял? Сдерживай гитлеровцев и отходи сам к квадрату «сорок один», к поляне «Черный кристалл». Ты аккуратненько можешь, — это делать, Митрофаныч.

Возбужденный боем, Митрофаныч потеребил свою небольшую, клинышком, курчавую бородку неспокойно сказал:

— Сделаем, командир. В душу их… — И исчез в ночной темноте.

Партизанские заставы, заслышав звуки завязавшегося в ночном лесу боя, с нарочным предупредили об этом командира отряда.

— Не иначе, как Щерба вынужденно пошел на обострение с противником. Всех — в ружье! Занять оборону по секторам. Открыть минометный огонь по ориентирам первому и третьему — вероятному скоплению фашистов.

В это время в воздухе послышался гул авиационных моторов.

— Товарищ майор! Под нами квадрат «сорок один»— поляна «Черный кристалл». Внизу условные огни костров. Радио партизан, подтверждающее посадку, отсутствует. Время московское — ноль двадцать две минуты…

— Если нет радио, то должны быть ракеты.

— Экипажем не замечены, товарищ майор. Окунев молча отстранил штурмана и посмотрел на землю через окно фюзеляжа.

— Передайте командиру экипажа идти на посадку. — Окунев отвернулся от окна и, о чем-то думая, посмотрел на солдат десантного отделения, сидящих на металлических откидных лавках вдоль самолета.

— Все может быть, товарищ майор! — штурман изучающе, в упор посмотрел на Окунева. — Рисковать людьми… Самолетом и грузом…

— Я хорошо знаю этих людей там, внизу, штурман, — недовольно и отрывисто бросил Окунев. — Выполняйте приказ. Уйти, сбросив только десант, не узнав о судьбе людей лейтенанта Черемушкина — непозволительная трусость. Запросите еще раз землю.

— Земля молчит, товарищ майор, — доложил радист. Окунев вошел в кабину к командиру корабля:

— По информации экипажа — высота тысяча восемьсот пятьдесят… Рация в отряде может быть неисправна. Будем заходить на посадку. — Окунев тяжелой походкой вышел из рубки управления.

— Лейтенант Гогинашвили!! В вашу задачу входит… — напутствовал майор Окунев молодого грузина — командира разведгруппы. — А дальше — по плану, разработанному командованием совместно с вами.

Время шло медленно. Внизу незнакомой планетой лежала таинственная земля… Наконец над лесом полудугами в западном направлении легли две зеленые ракеты. Окунев облегченно вздохнул и кивнул головой пилоту. Самолет резко накренился и стал, планируя, снижаться. Машина едва успела остановиться, после пробега, как Окунев выпрыгнул в густую, росную траву, придерживая рукой висевший поперек груди автомат.

Навстречу ему шагнул худощавый человек и представился:

— Командир партизанского отряда Алексеев! С благополучным прибытием, товарищ майор. Ждали с нетерпением.

— Очень рад, товарищ Алексеев, — проговорил Окунев, крепко пожимая протянутую ему командиром суховатую, мозолистую руку.

— Прилет самолета с Большой Земли — праздник для нас необыкновенный. Давайте пройдем в штаб отряда, это недалеко, совсем рядом. Передам вам полевые сумки двух разведчиков. Правда, одного похоронили вчера на рассвете. Второй — еще жив, но ему требуется срочная хирургическая операция. Иначе за исход трудно ручаться…

Подойдя к землянке штаба, Алексеев указал на стоящие носилки, где укрытый немецкой шинелью лежал разведчик. Окунев опустился на колени, бережно поднял голову лежащего без сознания, бормочущего какие-то непонятные слова и узнал лейтенанта Черемушкина.

— Товарищ Муров! Лейтенанта немедленно после выгрузки — в самолет. За его жизнь с этого момента отвечаете вы, — приказал он военфельдшеру.

— Не трогайте его, — тихо, но требовательно сказала стоящая рядом женщина — начальник медсанчасти отряда. — Этот молодой человек имеет два серьезных ранения. Он нетранспортабелен. Нуждается в срочной операции, для которой все готовится, даже переливание крови. Иначе умрет не только от ран, но и от большой потери крови. Возможен сепсис. Минуты — от них зависит жизнь раненого.

— Что будем делать? — спросил Окунев командира отряда — Есть ли гарантия?

— Гарантия? Целиком положитесь на врача, Евгению Витальевну. А я, как командир отряда, должен организовать надежную оборону. Хотя уверен, что до утра фашистов — как бы они не пыжились! — сумеем удержать. А за это время наш кудесник-доктор сделает, что надо, и санчасть покинет зону.

— Решено! Все же, что произошло с остальными разведчиками? Группа состояла из восьми человек…

— Судьба остальных мне лично не известна. Первый, смертельно раненный, вчера на рассвете смог все же дойти до наших застав. Он передал полевую сумку и пояснительную записку к карте, по его словам, составленную старшиной Двуреченским. Твердил одно: срочно доставить документы в штаб дивизии генерала Чавчавадзе. Молодой такой паренек, с густыми огненно-рыжими волосами. Как зовут-то, спрашиваю, фамилия? Выдавил еле-еле: Ваня, мол…

— Это разведчик из группы лейтенанта Черемушкина, того самого, что унесли на операционный стол, — Иван Щегольков, — держа в руках полевые сумки Двуреченского и Черемушкина, громко сказал майор.

Разрыв тяжелой мины оборвал его слова. Тонко пропели разлетающиеся во все стороны осколки, зачастила автоматно-пулеметная стрельба.

— Экипажу самолета и вам, товарищ майор, нужно немедленно лететь обратно. Опасаюсь немецких истребителей, ночных охотников. Самое главное — чтобы труд разведчиков не пропал даром…

— Да, нужно ускорить разгрузку самолета. Лейтенант Гогинашвили! — бросил он в темноту. — Всех десантников — в распоряжение партизан, разгружающих самолет.

— Десантники принимают самое активное участие, товарищ майор. Загружается последняя подвода. Экипаж принял первый десяток раненых.