Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания - Вадим Бурлак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я перевернулся на живот и тайком любовался стройными ножками Джейн.
Как приятно ощущать ее близость…
Джейн почувствовала мой взгляд. Открыла глаза. Смутилась.
— Не смотри на меня так.
— Как?
— По-кошачьи…
— Хорошо. Не буду, — поспешно пообещал я, но по-прежнему продолжал пялить глаза.
Она засмеялась и хотела отползти, но я придавил ее рукой.
— Не двигайся… Не уходи…
А тем временем Би продолжал ругаться.
— Я думал, только у нас, в Америке, бессовестный народ! Русские не лучше янки! Пока я, как бедный пролетарий, готовлю яхту к выходу, проклятые эксплуататоры нежатся на солнышке… У вас есть совесть, эксплуататоры?!..
Би снова не дождался ответа и констатировал:
— Ну, конечно же, нет! Работай, работай, бедный Би, обслуживай этих трутней!..
— Может, все-таки поможем ему? — не вытерпел я. Джейн тихо засмеялась и прошептала:
— Он сам справится. А мы… Давай останемся здесь… На этом месте и завершим наш с тобой великий исход.
Я посмотрел на зеленый берег океана, на белые катера и яхты у причала и кивнул:
— Останемся…
— Только по-настоящему. Навсегда.
— Я согласен. По утрам мы будем уходить в океан и ловить рыбу. Днем купаться и загорать. По вечерам бродить берегом, швырять в воду камешки и разгадывать все тайны Земли. А по ночам считать звезды и любить друг друга…
— Мы соорудим шалаш, — подхватила Джейн, — и станем жить здесь без всяких благ цивилизации, как первые люди, откликнувшиеся на зов бога дорог…
Внезапно взгляд ее стал задумчивым.
— А ты всегда будешь любить меня?
— Всегда, Джейн… Даже сию минуту… Крик чаек заполнил океан до самых облаков. Не слышно даже поскрипывания снастей.
Волны слегка раскачивали яхту и приговаривали: «Запомни эти мгновения на всю жизнь. Они неповторимы…»
И сказал я сам себе: запоминай! Запоминай и полет чаек, и брызги зеленых волн, и теплоход у горизонта, и счастливые глаза Джейн.
Может, будут еще в твоей жизни и океан, и яхта, и серебристые чайки, и рядом любящая женщина…
Но это будет уже не тот океан, не та яхта, не те чайки…
И женщина с другим именем…
Десять лет спустя
«…Согласись, Кэт, пути людские пересекаются порой так неожиданно, необъяснимо и дают такие последствия, которые не может предугадать ни один человек.
Астроном Джим Джеймс писал: “Все в мире взаимосвязано. Ребенок на земле роняет погремушку, а волны от этого движения бегут в космосе и через тысячи лет отзовутся на тысячах светил “.
Нет, не случайно мы встретились с Джейн во времени и пространстве.
Это не может быть случайностью, как не может быть солнца без света, бури без ветра, океана без воды…
Мы обязательно встретимся с ней, потому что океан не бывает без воды, буря — без ветра, солнце — без света!..»
Истоки американской мечты
Невозможно понять страну, если не знаешь, о чем мечтает ее народ.
Как часто в печати и по телевидению, да и просто в разговорах встречается понятие «американская мечта».
Но что означает она? Что стоит за ней? Где истоки этой пресловутой «американской мечты»? Быть может, каждый, начавший свой «исход» из Азии и Европы в Новый Свет, нес ее в душе вместе с надеждой? Пожалуй, она появилась на Американском континенте, произрастая из моральных принципов первых переселенцев.
Джон Уинтроп — основатель колонии Массачусетс и ее первый губернаторВ 1630 году основатель колонии Массачусетс и ее первый губернатор Джон Уинтроп в своей речи, написанной на корабле «Арабелла» по пути из Англии в Америку, призывал соратников: «… Все мы должны быть спаяны, как один человек, должны по-братски относиться друг к другу, должны охотно отказываться от наших излишков, дабы обеспечить нужды других, мы все, как один, должны со всею мягкостью, кротостью, добротою и терпимостью поддерживать наш союз, наслаждаясь обществом друг друга, совместно радуясь чужим удачам, вместе горюя, трудясь и страдая, мысленным взором всегда представляя перед собою нашу задачу и цели нашего общества, неотделимой частью которого мы все являемся.
И ежели мы подобным образом сохраним единство духа в узах мира, Господь станет нашим Господом и с радостью поселится среди нас, как среди избранного его народа и благословит все наши начинания.
И с тем, чтобы мы увидели доброту его мудрости, силы и правды во всем их блеске, еще незнакомом нам, и чтобы мы обнаружили, что Господь среди нас, десять наших воинов однажды смогут противостоять тысяче врагов, когда он изберет нас для хвалы и славы.
И люди последующих поколений скажут: “Сие в Новой Англии сотворено волей Божьей”. Посему должны мы иметь в виду, что будем подобно городу на Холме, взоры всех народов будут устремлены на нас; и если мы обманем ожидания нашего Господа в деле, за которое взялись, и заставим Его отказать нам в помощи, которую Он оказывает нам ныне, мы станем притчей во языцех по всему миру, отверзнув уста врагов, хулящих пути Господа и его поборников. Мы омрачим лики многих достойных слуг Бога и превратим их молитвы за нас в проклятия, которые будут преследовать нас до тех пор, пока не исчезнем мы с лица той доброй земли, в которую направляемся…»
Искать сбою Америку
Любая цивилизация, государство, новая нация рождается в результате великого исхода одного или нескольких народов. Многолетняя массовая миграция закладывает и взращивает духовную основу будущей цивилизации…
Каждый пишет свою книгу жизни, каждый пишет по-своему…
И задолго до того, как начать книгу об Америке и о Нью-Йорке, я подсознательно впитывал многое из жизни этой страны и этого Города.
Я не представлял ясно, что именно будет иметь для меня литературную ценность спустя годы.
Но память цепко ловила в свои сети рассказы бабушки о жизни в Пенсильвании и грустную улыбку художника Антона Рефрежье, искрометные парады в Нью-Йорке и песни бродячего музыканта из Атланты, бейсбольные матчи и встречу с писательницей Лилиан Хелман, закаты над Гольфстримом и очаровательных стюардесс из «Пан Америкэн», вечеринку с гарвардцами и похороны короля рока Элвиса Пресли, концерты в Рокфеллеровском центре Нью-Йорка, и поездки с Генри Уинстоном и Артом Шилдсом по знаменитому городу, красные листья клена и изнурительные тренировки в нью-йоркской школе «джиу-джитсу», мои путешествия по загадочным местам Соединенных Штатов и беседы с «дядей американских дорог»…
Может, все это и не войдет в книгу, но поможет мне понять многие тайны Нью-Йорка.
Лет сорок назад писатель Томас Вулф сказал: «Из миллионов форм бытия Америки, из жестокого насилия и темных лабиринтов, что составляют суть ее кипящей жизни, из уникальной и единственной сути этой земли и нашей собственной сути должны мы извлечь силу и энергию нашего бытия, звучание нашей речи, сущность нашего искусства.
Ибо именно на этом трудном и достойном пути мы, как мне кажется, только и можем обрести свою речь, найти свой язык, свое сознание — все то, что, как людям и художникам, нам так необходимо. На этом пути нам — кто обладает только тем, чем обладает, знает только то, что знает, является только тем, чем является, — предстоит найти свою Америку…»
Я тоже, Кэт, пойду по ее дорогам и буду искать свою Америку…
Я снова мчусь за океан. Десять лет спустя…
Отшельник и бродяга Анкл, с которым Джейн познакомила меня в Нью-Йорке, говорил: «И беспрестанно быть Великому исходу в умах, душах, в земных и космических пространствах миллионов людей и одиночек, пока есть и будет человек!»
Нудное ожидание
Двухчасовая посадка во Франкфурте-на-Майне превратилась в шестичасовое нудное ожидание.
Пассажиры роптали, говорили о поломке нашего «Боинга», о кознях террористов, о бомбе в багажном отсеке.
А до Нью-Йорка лететь еще целых семь часов!
И все же, если ничего не случится, я доберусь до Соединенных Штатов гораздо стремительнее, чем мой дед. В самом начале XX века его путь из России до Нью-Йорка длился почти два месяца. Эта мысль немного успокаивала.
Неожиданно два господина, на русском с явным одесским акцентом, принялись меня уговаривать поехать с ними к друзьям. По говору чувствовалось, что драпанули они из Советского Союза лет пятнадцать назад.
Оба, очевидно, слегка одурев от нудного ожидания, отчаянно жестикулировали, озирались и доверительно шептали мне:
— Поверьте, в Нью-Йорке вас ждет масса больших и свеженьких неприятностей. Оставайтесь здесь…
Черт знает, за кого они меня приняли?
Вначале я лениво отмахивался от надоедливых «доброжелателей», а потом ловко увернулся от них и затерялся в людской толчее.