Владыка Пустоты 3 - Михаил Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лаборатория. Вереница жестоких боёв, пробуждение Владыки Грома, вереницы молний, пронзающих истерзанный доспех Титании. Отчаяние в её глазах, и новая надежда. Каждый удар, что она терпела, отдавался глухой болью и во мне.
Мы снова повергли Владыку, ценой неимоверных усилий и жертв. И снова поднимались наверх, теперь уже точно зная, что нас там ждёт.
— Всё закончено, Слава, — устало улыбалась она, сжимая рану на боку. — Мы возвращаемся…
Я машинально стиснул кольцо и силился сдернуть его с пальца, вручить ей, дать хоть шанс. Пусть хоть на этот раз всё будет иначе. Я призову Лили, или роран, или кого угодно ещё, вернусь назад, упаду в недра шахты — меня точно найдут! — но пусть она уйдет первой.
И всё равно история шла по заранее проложенному пути.
Кончились патроны, в ход пошёл практически бесполезный нож.
— Держись ближе!.. — бросил я, вонзая клинок в череп очередной твари. Анна мазнула по мне взглядом, и только теперь я понял — Титания уже решила остаться здесь. Когда подменила моё кольцо своим.
В небе показались две мчащиеся на нас огненные вспышки.
— Уходи!..
— … прости.
Горькая улыбка тронула её губы. А глаза, как и в первую нашу встречу, лучились теплом.
Всё это время я пытался её спасти, оградить от гибели, вытащить из лап смерти. Но в конце концов, шанс спастись был только у одного из нас. И она сделала выбор за нас обоих.
— НЕТ!..
Рука снова заскребла по воздуху, увлекаемая водоворотом портала, уносящего меня в свои недра.
Грохот битвы и шум портала развеялись, пропало и ощущение вмешательства в мой разум. Голоса, звуки и запахи из прошлого отступили, выпуская меня в реальность.
Я разлепил веки в полутьме комнаты для допроса, судорожно вдыхая терпкий от альвы воздух. По щекам бежала горячая влага, капая с подбородка на измятый китель. В повисшей тишине отчетливо был слышен бешеный стук моего сердца.
Боже… похоже, каким-то чудом я удержал рассудок. В глазах еще двоилось, но, пару раз моргнув, я различил Аракчеевых сидящих на полу напротив меня.
— Довольны?
Отец Анны поднял на меня невидящий взгляд, его лицо было бледным и блестело от проступившего пота.
— Моя девочка… — прошептала мать, прижав ладонь ко рту. По её щекам бежали крупные слёзы. Издав полный боли стон, она отшатнулась назад и зарыдала во весь голос.
— Милая, — отец направился к ней и, обняв супругу, принялся её утешать. — Всё, всё хорошо… по крайней мере, теперь мы знаем, как она погибла.
— Как герой, — прохрипел я. — Теперь убедились, что я не врал.
Сидевший напротив меня Аракчеев-старший, казалось, за пару минут постаревший на десяток лет, грузно поднялся с места. Электромаг за его спиной медленно сползал по стенке, из его носа и ушей текла кровь. Похоже, основная тяжесть ментального удара пришлась на него. И возможность показать сразу трем магам мои воспоминания стоила ему очень дорого.
Старик шагнул ко мне и поднял на ноги. Его острые, глубоко посаженные глаза блестели от слёз.
— Прости меня, мальчик мой, — он сгрёб меня в медвежьих объятьях и заговорил, содрогаясь всем телом. — Я думал, это ты виноват в её гибели. Если бы я знал, черт возьми!.. Император, наш договор, эта чёртова помолвка — ничего бы не было!..
Старик стиснул меня, как собственного сына, и тихонько заплакал.
* * *
Комфортабельный «орион» мчался по волоколамскому шоссе, проглатывая километры. Позади остались душная комната для допросов, Аракчеевы, оплакивающие свою утрату, их извиняющиеся лица за долгим чаепитием, вкус крепкого, сладкого чая на языке. И горький осадок, кажется, навсегда оставшийся в моей душе.
— Куда теперь? — обратился я к сидящему напротив Александру Аракчееву. Отец Анны, задумчиво смотревший в окно, перевел взгляд на меня — и сдержанно улыбнулся. После пережитого с его лица будто сошла мрачная тень, давно преследовавшая мужчину.
— В дом моего хорошего друга, — пояснил он. — Он уже пригласил врачей для твоего полного обследования. Он уже обещал позаботиться о тебе и оказать достойный приём.
— С чего бы вдруг такие почести незнакомому князю? — нахмурился я.
— Не такому уж незнакомому. Пётр говорил, что ты спас его сына, и лично хотел бы тебя отблагодарить.
— Кирсанов, — улыбнулся я. — Вот как.
— Я должен еще раз извиниться перед тобой за отца, — он внимательно посмотрел на меня. — Пойми, Ярослав, мы лишились не просто дочери. Весь род понёс тяжелую потерю. Наши отношения с государем весьма долгие… и не особо позитивные. Сам понимаешь, два рода, обладающие такой властью, рано или поздно столкнулись бы лбами. Нужно было решение, которое устроит нас обоих. Политика — искусство компромиссов, и оба наших рода чем-то поступились ради такого компромисса.
Я молча кивнул. Аня потому и не любила говорить об этом. Что против своей воли стала инструментом примирения двух великих родов. А князь продолжил.
— Император долго добивался нашего разрешения на помолвку, и мы не давали согласия. Только когда отец настоял, убедив нас, что его старому другу можно доверять, а выгоды мы получим куда больше, мы с Наташей всё же согласились на брак. Аня же… — он горько улыбнулся. — Она всегда хотела держаться подальше от интриг и игр великих родов. Знаешь, иногда она говорила, что мечтает о поместье на берегу реки, трёх ребятишках и мирной жизни, подальше от альва-монстров.
Он вздохнул и покачал головой.
— Теперь всё это не имеет смысла. По крайней мере, благодаря тебе я знаю, что до самого конца с ней был человек, готовый умереть за неё. Тот, кого она ценила и любила. Будь всё иначе…
Аракчеев со скрипом стиснул кулак.
— Ваша светлость, её гибель была кому-то нужна, — наконец, произнёс я. — Теперь, пережив всё заново, я только сильнее уверился в этом. Шведы знали, где и когда будет отряд Титании. И я не верю, что это работа их разведки.
— Считаешь, в нашем генштабе есть крот, который слил врагам информацию? — посерьёзнел он, хмуря светлые брови. — Другие доказательства у тебя есть?
— Только это, — я покачал головой. — Но слишком всё точно сложилось. Шведы насмерть держали линию обороны перед отрядом с наследником Императора, оголив только одно место, куда рвались штурмовики Титании. Это не случайность.
— А до того — похищенная девчонка, и волнения в нескольких городах, и еще кое-что, — пробормотал
